Татьяна Бережная - Свыше. Роман

Наконец улица Лиды. Елена чувствовала себя выбитой из Земного измерения, поэтому, когда перед нею возникла Лёля, она взглянула на неё и откровенно расхохоталась. Так одеться, сделать такой макияж и обвешаться бижутерией могло только существо с воображением сороки: уши и нос пробиты серьгами-гвоздиками, на шее три пары цепочек, на руках кольца, браслеты, едко-жёлтое ультракороткое платье бесстыдно распахнуто на рано увядших грудях, жадные «кровавые» губы искусственно увеличены вдвое. А её наглые глаза – окна разврата! Жирно обведены чёрным карандашом, три цвета теней. Свои брови Лёлька выщипала, а выше, на маленьком, узеньком лобике нарисовала другие – удивлённые глупые дужки.

Если бы Елена была в обычном состоянии, она бы из вежливости не смеялась, но сейчас не могла остановить взрывы безудержного хохота.

– Ты что, дури обкурилась? – недовольно буркнула Лёля.

– Нет, просто очень весело!

– А ты сексапильная куколка, – со знанием дела заметила Лёлька, – хочешь стать фотомоделью, работать в Париже? Могу устроить.

– А как же! Ты уже пристроила одну модель с пузом. Сколько тебе заплатили? Тебе мало?

– Ой, не гони совдеп, подруга! С той эпохи полезно взять только два слова: «Всегда готова», к чему знаешь… Лидка дебилка, а ты с мозгами, заработаешь кучу баксов, – откровенно объяснила проститутка.

– Да, у меня хватает ума не иметь с тобой дела. Кстати, почему ты сама еще не в Париже?

– Ты за меня не беспокойся, днями вылетаю в Париж! Не останусь в этой падлючей стране, где с голодухи сдыхают такие умные придурки, как ты! – пренебрежительно выплюнула шлюха накипевшее в ней зло, резко повернулась и вызывающе завиляла толстыми бёдрами по улице, шокируя редких прохожих.

– Вот и чудно! Невелика потеря для Родины! – прокричала Елена ей вслед.

«Она не дура, а выглядит так, чтобы мужикам было видно, какая у неё профессия. Змея!» – пришла к выводу Елена.

Девушки сидели на веранде. Елена всмотрелась в глаза Лиды, и у неё защемило на сердце. Её весёлую, жизнелюбивую подругу невозможно было узнать: похудела, под пустыми глазами синяки. Казалось, самой Лиды нет, а напротив Елены сидит её физическая оболочка.

– Как ты себя чувствуешь? – тихо спросила Елена.

– Что? – будто вдруг проснулась Лида. – Что ты сказала? А у тебя часом нет сигарет?

– Нет, ты же знаешь, я не покупаю сигареты, не хочу привыкнуть.

– Подумаешь! Всегда можно бросить, – безразлично отреагировала Лида.

– Да, бросить легко, некоторые люди бросают курение очень часто, – улыбнулась Елена, пытаясь хоть как-нибудь развеять подругу.

Но мысли Лиды были где-то далеко.

– Лида, ты сделала аборт?

– Да, я всё тебе расскажу, просто мне тяжело начать… Мне ничего не болит, но я какая-то, это самое, пустая, прибитая…

– Расскажешь в другой раз, а сейчас я пойду, а ты отдохни, поспи, – и, окинув Лиду сочувствующим взглядом, Елена встала из-за стола, собираясь идти.

– Нет, не иди, останься! Я хочу тебе всё рассказать, всё, как было. Мне это нужно!

Елена вгляделась в опустошенные глаза подруги, села. Снова угнетающая тишина. Вдруг Елене почудилось, что эта тишина ожила и зазвенела в ушах – пронзительно, больно… Она резко передёрнулась, будто бы стряхивая с себя ужасного паука.

«Бывает ли такое с нормальным человеком? Что за день сегодня такой?!» – мысленно возмутилась Елена и погрузилась в глубокие размышления.

Подруги не заметили, как зловеще почернело небо, и напряжение от ожидания стихии сковало всё живое страхом. Собирался сильный ливень. Внезапно солнечный луч прорвал серость тяжелых туч, осветив почти фантастический пейзаж. Краски стали гуще: деревья, кусты, травы давили глаз насыщенным едко-зелёным цветом. На миг выстрел молнии превратил позеленевший мир в ослепительно белый. По небу прокатился гром. На сад налетел шальной ветер, ветки деревьев хором жалобно застонали, и первая капля дождя ударила Елену по щеке. Она вздрогнула и отодвинула свой стульчик от распахнутого окна.

– Так вот, – наконец Лида нарушила тишину, – вчера утром мы с мамой приехали в больницу. Мама там с кем-то разговаривала, потом меня повели… Я помылась, мне выдали влажную больничную сорочку, дырка на дырке… Я так замёрзла, зуб на зуб не попадал… Кстати! – и Лида вдруг сорвалась с места, убежала в дом и вернулась с какой-то помятой листовкой.

«Бедняжка! Никакой последовательности изложения! Хотя такое перенести», – подумала Елена.

Лида вручила ей листовку.

– Вот! Полюбуйся на эту тварь! Видишь какой важняк, какой умняк накинул на своё рыло?! Скотина! Обклеили этой рожей все заборы, негде курице клюнуть! – и от ненависти Лида задрожала мелкой дрожью.

– Боже мой! Так это тот самый насильник?!… Он же болотируется в депутаты от нашего округа в Верховную Раду!… Что тут пишут?… Социал-демократ… семья… двое детей… старшая дочь – студентка ДГУ… меценат… благодаря щедрым пожертвованиям на реконструкцию Преображенского храма… на благо общества… способный бизнесмен нового типа, – Елена прервала чтение, её мозг напряженно анализировал.

– Видела?! – Лида с размахом ткнула в листовку пальцем. – У подонка дочь старше меня!

В её глазах яростным огнём вспыхнула жажда мести, но Елена обрадовалась: по крайней мере сейчас Лида выглядела живой.

– Да, выродок особый! На Западе со мной не согласятся, но я считаю, что таких нелюдей надо казнить на площади… Что тут ещё? … Ага, вот! Встреча с избирателями в учебно-воспитательном комплексе… Лида, это же наша школа! Седьмого в шесть… Пойдём! – и, будто бы замыслив какую-то неслыханную затею, лукаво улыбнулась.

– Да ты что, подруга! Меня стошнит от одного взгляда на эту тварь!

– А ты не смотри на него. Что-то мне подсказывает, что мы заставим его рассказать людям о его деятельности на благо общества откровенно.

– Ну ты даешь! Говоришь, что я наивная, а сама! Он туда припрется, чтобы в очередной раз швырнуть на уши избирателей спагетти! – в глазах Лиды снова разгорелось праведное пламя.

– Посмотрим, посмотрим, – лицо Елены озарила загадочная улыбка Мадонны, – что же было дальше, в больнице?

– А как в сказке: чем дальше, тем страшнее! Легла я на то клятое кресло… Гинеколог Фаина Абрамовна, маленькая такая, толстая, прикинь, халат грязный, в пятнах крови… Полезла она туда, да как завопит: «Вон из кресла! Здесь же три месяца! Первый аборт, на хрена мне этот риск? Тебе рожать пора, девка, слазь!»

– Господи! – и Елена прикипела к лицу подруги напряженным взглядом.

– Врубаешься в моё состояние?… Я шла на этот аборт, как на казнь! Как я боялась, Лена! Как она меня прогоняла, мне захотелось аж побежать! Только представь себе весь этот ужас, так, на минуточку… Но я должна была выбросить из себя ребёнка подонка, я сама себе была противная, пока носила тот чёртов плод… И я решила – лучше умереть!