Максим Канатьев - Из жизни дознавателя. Исповедь алкаша. Как круто меняются судьбы…

Третья группа – юрики. Это те же дурики, но только с уклоном в юриспруденцию. Этакие юристы – самородки. Они напористы, непоколебимо уверены в себе и своих якобы серьезных юридических познаниях. И уверенность эта непробиваемая, бронированная, железобетонная. Уж если заявил тебе юрик «Вы не имеете права!», то бесполезно ему, тыкая пальцем в закон, доказывать обратное. Не имеете вы права, и все тут, и хоть ты лоб себе расшиби! Так, мамашка одного пятнадцатилетнего парнишки, категорически возражала против его допроса в качестве свидетеля по грабежу. На все мои умоляющие просьбы, уговоры, требования, и даже клятвенное обещание зашифровать личность ее сынули, чтоб, значит, злодей до него не смог добраться 6 6 Согласно ч.9 ст.166 УПК РФ, данные о личности свидетеля, могут сохраняться втайне от остальных участников процесса. , она визгливо кричала «Не имеете права, я с адвокатом советовалась!» И, что самое-то нехорошее – уголовной ответственностью за отказ от дачи показаний припугнуть нельзя, ибо наступает она только с шестнадцати лет. Тогда я проще поступил: пришел к парнишке в школу, да и допросил его в присутствии педагога. Кстати, пацанчик, в отличие от своей, интеллигентно выражусь, экзальтированной мамашки, оказался абсолютно адекватным, и дал полный и толковый расклад по всем обстоятельствам преступления. Мамашка, в тот же день, узнав о моем жестоком коварстве, влетела ко мне в кабинет с традиционным в таких случаях визгом: «Кто вам дал право…?! …Вы превышаете полномочия! …Я буду жаловаться!»

– А вот и имею! А вот и не превышаю! – на мотив детской дразнилки пропел я, весело вертя в руке УПК и даже хотел язык показать, но посчитал, что это не очень прилично для офицера милиции. Как ни странно, но жаловаться на меня она не стала.

Другой пример юриков – это люди, которые сильно любят ордера 7 7 Ордер – это документ, дающий право адвокату на участие в уголовном процессе. Все остальные ордера – на обыск, на арест и т.п., существуют лишь в кино и так называемых литературных произведениях. , а потому настойчиво требуют их при любом, даже незначительном контакте с милицией. Прямо ордерофилы какие-то! Пришел я как-то к дедуле одному, по словам людским, бодренькому и внешних признаков маразма не проявляющему, чтоб допросить его в качестве свидетеля по соседской драке. Так тот прямо с порога мне с металлом в голосе: «Где ваш ордер?»

– Какой ордер? – не врубился я.

– А такой ордер, на допрос. Если у вас его нет – до свидания! – и, не дав мне ответить, захлопнул дверь перед носом.

Но больше всего наши граждане любят ордера на обыск или арест. Откуда в головах ваших, уважаемые юрики, так прочно засели эти самые идиотские ордера? А не иначе как из тех же гнусных современных отечественных фильмов и сериалов, в совокупности составляющих телеблевотину, которую расейский пипл поглощает, не поморщившись! Режиссеры и сценаристы не утруждают себя глубокими познаниями в деятельности правоохранительных органов, не привлекают к съемкам консультантов-практиков, а отсюда и рождаются перлы, типа «Я – следователь уголовного розыска! Вот ордер на ваш арест!» Кстати сказать, «следователь уголовного розыска», по своему смыслу равен «слесарю-гинекологу».

Теперь на десерт приведу пример с одним великолепным юриком-самородком. Была у меня потерпевшей по побоям и угрозе убийством женщина лет сорока. Нормальная такая, вполне адекватная тетенька. И предстояла ей очная ставка не с кем-нибудь, а с ее непосредственным обидчиком, злодеем, то есть. А злодей-то с адвокатом! А живого-то адвоката она в жизни не видала! И видно так перетрусила, бедолага, что умудрилась отыскать для собственной поддержки такое чмо, что ни в сказке сказать, ни в протоколе описать. Называется, сама себя перемудрила…. Вобщем, в день проведения очной ставки, на пару с потерпевшей, нарисовался, откуда ни возьмись, тощий мужичонка-коротышка абсолютно неопределенного возраста, с красным вздернутым сопливым носиком на худощавом нервном лице, облаченный в коротенький, болоневый плащик грязно-коричневого цвета, некогда модный хит 70-х г. г. ХХ века. На голове сего светила юриспруденции восседала весьма древняя засаленная бурая фетровая шляпчонка, не иначе, как ровесница плаща, из-под которой сосульками свисали пряди не мытых, не стриженных и нечесанных волос. С важным видом, он вручил мне криво вырванный тетрадный листок в клеточку, на котором было нацарапано: «Я, гражданка Российской Федерации Такая-то, доверяю гражданину Российской Федерации Такому-то, защищать мои интересы на следствии и суде. Дата и две подписи.». При этом, в сфокусированном на мне горящем взоре правозащитника-самородка, кроме ярких бликов застарелой шизофрении, читалось ожидание благоговейного трепета перед его столь значительной персоной. Слов нет, зашибись представитель! Выгонять его сразу и в резкой форме я все-таки не стал, поскольку это чмо принялось бы вопить про нарушение прав человека и произвол, потом нарожало бы кипу жалоб во все мыслимые и не мыслимые инстанции. А мне это надо – утруждать себя лишними отписками? И решил я тогда его самым жестоким образом, но при строгом соблюдении законности, морально «опустить».

– Уважаемый, – спрашиваю, – а вы собственно кто? Адвокат?

– Нет, я не адвокат, но Конституция представляет каждому право на квалифицированную юридическую помощь!

– Во-первых, гарантирует-то она гарантирует, но вот по вопросам уголовного судопроизводства, она отсылает к федеральному закону. В данном случае – это УПК. Вы хотя бы заглядывали в него?

– Разумеется!

– Ну, а раз заглядывали, то должны знать, что представителем потерпевшего может быть только адвокат, а вы им не являетесь. И вот эта ваша записулька никакой юридической силы не имеет – с деланной брезгливостью, двумя пальцами, я приподнял бумажонку.

– Ну, может, в виде исключения допустите? – недавние спесь и апломб с мужичка слетели, как осенняя листва.

– Вот когда в УПК будет прописано это исключение, тогда пожалуйста. А сейчас – до свидания! На очную ставку посторонние не допускаются.

– Тогда будьте любезны сделать видеосъемку очной ставки и предоставить ее потерпевшей! – мужичонка схватился за последнюю соломинку для сохранения имиджа крутого юриста.

– Уважаемый, почитайте внимательно УПК: производство видеозаписи – это не моя обязанность, а мое право. Но в данном случае, я не считаю нужным этим правом пользоваться. – Со снисходительной полуулыбкой ответил я. – А сейчас, если хотите, посидите в коридорчике, а не хотите, то вас никто не задерживает. И только я расслабился, как вижу, что из ноздри этого чуда надувается весьма не маленький пузырь грязно-зеленого цвета, готовый сей секунд лопнуть, обрызгав не только своего законного владельца, но и ни в чем ни повинного меня. Мужичонка принял мое естественное стремление отстраниться от его сопливых брызг, как собственную мини победу. Но я обломал его. Вы, говорю, хоть платок с собой берите или, накрайняк, рукавом вытирайтесь, а то, не ровен час, ни в чем не повинные люди под раздачу попадут!