Светлана Гололобова - Малиновый понедельник

Женщина упала в ноги матери, расплакалась и принялась благодарить. Мать с невозмутимым видом, подняла ее с колен и попросила оставить наедине со мной. Наблюдая за весьма неприятной сценой, свидетелем которой я нечаянно оказалась, я прониклась к матери почтением.

– На завтрак ты не явилась. Поэтому сходи на кухню и попроси Лидию Петровну накрыть тебе в столовой. – Проговорила она, как только домработница скрылась за дверью.

Мне не нравилось завтракать в столовой, поэтому решила идти пить чай на кухню. Там всегда вкусно пахло домашней выпечкой, ванилином и горячим шоколадом. Я спросила ее разрешения, и так как был мой день рождения, она не возражала.

На кухне Лидия Петровна тучная, но весьма энергичная и добродушная женщина суетилась у плиты. Увидев меня, она проговорила:

– Доброе утро, милая. Поздравляю тебя с днем рождения! – Она оторвалась от плиты, подошла ко мне и расцеловала в обе щеки. – Я испекла твои любимые блинчики. Чай уже готов, где накрывать на стол?

– Спасибо, Лидия Петровна и за блинчики и за поздравления. Я позавтракаю здесь.

Лидия Петровна наполнила чаем фарфоровую кружку и поставила передо мной. Я уселась на стуле за столом.

– Любочка, что ты сегодня какая-то бледная. Не случилось ли чего?

– Нет. Ничего не случилось. У меня все в порядке. Просто немного волнуюсь. Не привыкла отмечать свой день рождения так масштабно. Я бы предпочла отметить этот праздник с мамой и друзьями из моего детства, но это невозможно.

Я попыталась улыбнуться, но лицо кухарки стало мрачным, и она критически посмотрев на меня, произнесла:

– А ты говорила маме о том, чего тебе, действительно, хочется? Говорила, что не желаешь суеты и посторонних людей?

Я повертела головой.

– Разве это что-то изменит?

– Твоя мать тебя любит, просто ей нужно время, чтобы дать волю своим чувствам. Скоро все наладится, ваши отношения перейдут в другое русло, и вы станете общаться, как родные люди. Жизнь штука сложная. До недавнего времени у каждой из вас была своя размеренная жизнь. Не случись беда, так бы может быть и продолжалось бы. Но что случилось, то случилось. Найди в себе силы и прости ее. Возможно, когда она отдавала тебя на воспитание к бабушке, ее решение было тогда единственно верным. Она не видела иного выхода. Она была молода и неопытна. А твоя бабушка была старше, опытнее, мудрее и больше разбиралась в вопросах воспитания детей. Твоя мама ведь от тебя не отказывалась, она просто зарабатывала деньги на жизнь для себя и для тебя. Я ее давно знаю и могу с уверенностью сказать, что она замечательный человек.

– Вот вы говорите, не случись беда, так бы все и продолжалось. Так в том то и дело, мы абсолютно разные люди. Мы хоть и родные по крови, но все, же разные по духу. Мы никогда не станем близки. Слишком поздно. И то, что она зарабатывала деньги, ее не оправдывает. Между заработками можно было выделить время и для ребенка. Я знаю, многие так живут и зарабатывают деньги и у всех семьи и они не отказываются от воспитания детей. Я дождусь своего совершеннолетия и уйду отсюда. Я не стану ей мешать жить той жизнью, к которой она привыкла. Но и я такой жизни долго не вытерплю. Для меня здесь все чужое. И она для меня чужая. Раньше мы очень редко виделись и до определенного времени, когда я была маленькой, то думала, что моя бабушка является моей мамой. И называла мамой я свою бабушку. Бабушка была совсем другой. Когда я стала взрослеть и понимать, кто моя настоящая мать, мне захотелось быть похожей на нее, ведь она так красива. И это тоже принесло мне много переживаний. Теперь вот я выросла и не хочу быть на нее похожей. Я хочу жить своей жизнью и так как мне того хочется. Хочу учиться там, где мне хочется, а не там, где мне скажут. Я уже личность.

– Нет, Люба ты еще маленькая капризная девочка. Личностью ты станешь тогда, когда будешь материально независимой. Вот когда сможешь обеспечить себя и семью, когда будешь иметь не только свое мнение, но и жизненную позицию и мудрость, чтобы учитывать интересы не только себя, но и окружающих тебя людей, тогда можно сказать, что ты личность. Когда тебе придется заботиться не только о себе, но и о близких людях, детях, матери ты также будешь личностью.

– Все равно я уже личность. Я ведь думаю, размышляю, имею свое мнение. Значит я личность. Пусть материально зависимая, но уже личность.

– С вами подростками спорить бесполезно и бессмысленно. У вас на все случаи жизни найдутся свои ответы. И вы их воспринимаете, как единственно правильные, хотя это не так. Пройдет время, и ты вспомнишь о нашем разговоре. А Надежда Дмитриевна, повторяю тебе, замечательный человек. Она чуткая и внимательная, занимается благотворительностью и помогает детям, оставшимся без попечения родителей в детских домах.

– Это она свою совесть очищает, за то, что не заботилась обо мне в детстве.

– Она полностью содержала и тебя и твою бабушку. Ты жила не в бедности, у тебя было все самое лучшее.

– Она чувствовала угрызения совести, вот и откупалась подарками.

– Не говори так. Ты опять не права. – Лидия Петровна расстроилась из-за нашего разговора, отошла обратно к плите и продолжила что-то готовить.

В этот момент на кухне появился предмет нашего разговора, моя мать. На ее лице виднелась злоба, а губы были сжаты в две узкие складки. Она ничего не сказала, а лишь подошла к кувшину и налила себе воды. Скорее всего, она услышал часть нашего разговора, и разозлилась на меня. Возможно это к лучшему, подумалось мне и пусть знает, что я о ней думаю. Все равно отношения между нами не наладятся. Целой жизни не хватит, чтобы мы стали родными. Шестнадцать лет я была не нужна, а сейчас уже взрослая и сама стану решать, как мне жить.

Мать, выпив воды, слегка подрагивающей рукой, поставила наполовину пустой стакан на стол и, посмотрев в мою сторону с какой-то тоской, молча, вышла из комнаты.

Мне надо было укротить бушевавший внутри ураган из обиды, смятения и несправедливости, поэтому стиснув зубы, я стала смотреть в большое окно, из которого открывался панорамный вид на одну из центральных улиц нашего города. Солнышко, совсем недавно разбудившее меня ласковыми лучиками, исчезло. Вдали прозвучали раскаты грома, да так сильно, что земля содрогнулась, и затрещали стекла. Тучи продолжали кучковаться и, плетя заговор против яркого светила, окружали его со всех сторон. Вскоре заговор раскрылся и тучи объединившись, явились взору проливным дождем. Крупные кали с шумом разбивались о стекло и бесконечными извилистыми ручейками сбегали вниз. Эта погода была под стать моему настроению. Барабанная дробь за окном, не уступала барабанной дроби мыслей в голове.

Лилия Петровна вновь вернулась ко мне и, поставив тарелку с дымящимися блинчиками, присела рядом, взяла меня за руку и тихо проговорила: