Сергей Бугримов - Фархандор

Сэму не терпелось поскорее увидеть место преступления, но, тем не менее, он решил не торопиться и не отходить от своих, только ему понятных, методов ведения расследования.

– Как давно ты здесь находишься? – обратился он к Оливеру.

– Часа полтора, два.

– Значит, у тебя уже достаточно материала для меня.

– Вполне.

– В таком случае, для начала, хочу подробно тебя выслушать. Все, что тебе, на данный момент, известно. И плюс – личное мнение.

– Я готов. Прошу в мой кабинет. Временный.

Все трое проследовали в чисто убранную, небольшую, расположенную в стороне от главного места событий комнату. Оценив исключительный порядок, Сэму с трудом верилось, что в этом доме могло произойти что-то, из ряда вон выходящее: жуткое, трагическое, неописуемое. Как не вязалось это с разбойными нападениями, ограблениями, семейными ссорами со смертельным исходом, притонами наркоманов и частными клубами растления малолетних. Все то, что, хоть и осуждаемо обществом, нашло, увы, определенное место в современной действительности. И бороться с этим он обязан, не смотря на пессимистический шепот внутреннего голоса, о безнадежности что-либо конкретно изменить. Сколько раз он приструнивал это внутреннее нытье, приказывая заткнуться! Но всякий раз, после этого, впадал в меланхолию. Незаметно для окружающих и на очень короткий срок. Ведь его считают сильным, умным и несгибаемым. Эталоном современного правозащитника. Но это было полгода назад, до известных последних событий, когда он сорвался и нарушил закон. Нарушил по своим законам, верша суд, не предусмотренный моралью и этикой. А может, эти понятия уже устарели? Требуют дополнения, или полной переработки. Тогда, возможно, он прав! Просто, немного опередил время. Время, которое неохотно расстается с привычным, установившимся, налаженным; сидит в своей берлоге, лениво посасывая лапу, и огрызается, когда кто-либо осмеливается нарушить его покой…

– Сэм, очнись! – рука комиссара легла на плечо лейтенанта. – Где ты витаешь? Опустись на нашу грешную землю.

– А, что? Прошу прощения. Задумался.

– Уже включил свой аналитический ум?! – наполовину спросил, наполовину констатировал Оливер. – Можно продолжать?

– Если не трудно, сначала, – извиняющимся тоном попросил детектив.

– Не трудно. Ты пропустил всего лишь незначительную мелочь. Итак! «Потерпевшая» – такой оборот мне больше по душе, хотя он и мало вяжется с реальной картиной – Лукреция Донахью. Двадцати семи лет. Разведена четыре года назад. Детей не имела. Последнее место работы – маникюрша в салоне красоты. Вела бурную сексуальную жизнь, но длительных романов не заводила. Последний «бой фрэнд» – водитель-дальнобойщик. Отчалил три дня назад с грузом мороженой тухлятины. Извиняюсь – телятины. В данный момент находится далеко. Имеются две близкие подруги. Еще со школьной скамьи. Обе замужем, трое детей на двоих. Семьями не дружили. Скорее всего, мужья пытались пополнить коллекцию любовных утех «потерпевшей», но та их отфутболила; чем вызвала раздражение похотливых самцов, получив несколько записок угрожающе-разоблачительного характера. На каком крючке она могла находится – утверждать не берусь. Может быть, что-то из прошлого, попахивающего незакрытым криминалом и выуженное из уст не в меру доверчивых жен. С большой натяжкой, но этих молодцов можно пока включить в список подозреваемых. Ну, хотя бы для того, чтоб как-то отвлечь прессу и выиграть время… Понимаю, внедряюсь не в свои обязанности. Специалисту виднее… Так… Что у нас дальше?.. Смерть наступила между восемью и девятью часами вечера. Вчерашнего, разумеется. Несчастную обнаружила «служба газа» в одиннадцать часов вечера… Сосед – пожилой, но крепкий еще старик, отставной капитан химических войск – проезжая мимо на велосипеде, учуял запах газа. После нескольких безуспешных попыток достучатся, вернулся к себе домой и вызвал «аварийную». Как выяснилось: хозяйка поставила разогревать молоко, включив огонь на максимум и следя, чтобы то не сбежало. Тут, видимо, и появился непрошеный гость. Когда молоко, залив конфорку, потушило огонь, молодой женщине было уже не до этого… Точно сказать не берусь, но их «разговор» длился, примерно, три часа. Плюс минус час. Думаю, что плюс… С чего он начал?.. Первым делом аккуратно перерезал ей все сухожилия и плотно залепил рот пластырем. Находясь в полном сознании, она беспомощно трепыхалась как карась на сковородке, не в силах пошевелить ни ногой, ни рукой… «Демон» разрезал одну из вен, набрал определенное количество крови, а затем прижег рану. Чем – не знаю. Начертал вокруг жертвы свой кровавый символ и приступил к делу… В каком порядке он кромсал Лукрецию – сказать трудно. Да, в принципе, и не столь важно. На мой взгляд… Хочу заметить – все жертвы, не считая, естественно, тех трех, обрабатывались по-разному. И если, исследуя первую, я обнаружил несколько грубую «работу», то последняя отличается намного более профессиональным подходом в продлении страданий. Под понятием «грубая работа», я подразумеваю недостаточные знания «демона» в используемом «творчестве». Некоторые части тела отделялись от основной плоти, не имея уже, к тому времени, чувствительности. И, как вы понимаете, напрасно затраченные усилия. Но, думаю, по большому счету, это его не сильно раздражало. Он никуда не торопится и может себе позволить поэкспериментировать. Исключения составляют те несколько неудач; и на этом его надо ловить. На психологической неуравновешенности…

– Ты опять внедряешься не в свои обязанности, – оборвал детектив разыгравшееся воображение коллеги. – Лучше скажи: исходя из каких фактов ты лепишь свои заключения относительно личной жизни потерпевшей?

Эксперт попытался изобразить оскорбленное самолюбие, однако получилось неубедительно и слишком наиграно, отчего Сэм лишь улыбнулся и покачал головой.

– С трупом я разобрался быстро, – все еще не оставляя шансов надуться, пробурчал Оливер. – Как-никак, восьмой аналогичный случай. Ну, почти восьмой. Было достаточно времени поковыряться в бумагах, фотографиях, шмотках. Да ты и сам желал выслушать мое личное мнение!

– Ладно, сдаюсь. Только давай, как говорится, ближе к телу. Жизнь и похождения убиенной меня не интересуют. Никакого отношения к делу это все не имеет. Подруги, мужья, любовники – стандартный набор привлекательной дамочки, свободной и энергичной… А теперь извини, расслабься, успокойся и продолжай свой доклад. Но, конкретно и по существу.

Оливер глубоко вздохнул и бросил взгляд на комиссара. Тот лишь пожал плечами, мол: дело ведет Сэм, и я не вмешиваюсь.

– Да, действительно, – констатировал Золлингер. – Теперь я вспоминаю настоящего Сэмуеля Картрайта. Прости, забыл.