Валерий Вайнин - Троечник

Антон встряхнул кистями рук.

– Фокус, прямо скажем, простенький, – подытожил он с оттенком мальчишеского хвастовства. – За сим позвольте откланяться. Бухло, надеюсь, у вас ещё осталось.

Брагин вышел из оцепенения.

– Кому-нибудь ещё это демонстрировал? В поликлинике нашей и за её пределами.

Антон качнул головой.

– Только вчера впервые получилось.

– И это, по твоей теории, смог бы каждый? К примеру, я?

– При хорошем поведении. Упражняйтесь ежедневно лет пятнадцать…

– Антон, – перебил завотделением, – не трезвонь об этом никому: сожрут с потрохами.

– Разумеется, Семён Петрович. Уеду в тайгу, землянку вырою…

– Просто не лезь на рожон и выписывай рецепты, популярные в народе. Когда выпрут меня на пенсию.

– Ну да, знакомый мотив. – Антон направился к двери.

Вдогонку Брагин буркнул:

– Вопрос с пенсией, в общем-то, решён. Шутки в сторону.

Антон притормозил.

– Семён Петрович, вы так меня не пугайте.

– Общался уже со своей преемницей. – Брагин снова нашарил коньяк в ящике. – Амбициозная дамочка. Горы готова свернуть.

– Когда? – обескуражено уточнил Антон.

Завотделением отхлебнул коньяк прямо из горлышка.

– Со дня на день. Внуков нянчить отправлюсь. Благода-ать!

– Ни фига себе, сюрприз. – С этим Антон вышел.

Спускаясь по лестнице, он переваривал тревожную информацию. Расстаться с Брагиным было чертовски жаль, однако, положа руку на сердце, следовало признать… На площадке между этажей проворные ладошки обхватили Антона сзади, и женский голос прошептал:

– Стой, ты арестован.

Вздрогнув от неожиданности, Антон отцепил обхватившую его руку и вытянул из-за своей спины милашку лет тридцати в подогнанном по фигуре белом халате.

– Зойка, ты даёшь! – нахмурил он брови.

– Не всем! – парировала милашка, впиваясь губами в его губы, для чего, невзирая на высокие шпильки, ей пришлось привстать на цыпочки.

Антон мягко оторвал её от себя.

– Щас позову на помощь.

– Зачем? Я и сама справлюсь. – Молодая женщина дышала прерывисто. Была она стройненькая, ладненькая, с чуть раскосыми серыми глазами и волосами, вздыбленными в художественном беспорядке. Она вновь впилась в губы Антона.

На сей раз поцелуй длился дольше, и отстранился доктор Климов не без усилий.

– Зойка, прекрати… не сходи с ума…

Голос женщины прозвучал хрипло:

– Идём в подсобку. Или я одёжку на тебе порву.

На лестнице, к счастью, не было ни души. Снизу, однако, доносилось чьё-то хихиканье. Антон отступил на шаг.

– Какая к свиньям подсобка? У меня приём, Зой.

– В данный момент к тебе на приём – никого! – отрапортовала Зоя. – Твоя Надежда Фёдоровна сейчас инструктирует по мобильнику свою великовозрастную дочь, как нужно купать лабрадора. В запасе у нас, по крайней мере, минут двадцать.

Антон взъерошил свои кудри.

– Для того ты и явилась пораньше?

– Для чего же ещё? Могу, если хочешь, соврать, что собиралась пролистать записи по диспансеризации… – Она потянула его за руку. – Ну же, Антон Алексеевич!

Антон кивнул, сдаваясь.

– Ладно, если пациентов нет… всего двадцать минут…

– От тебя зависит, – фыркнула Зоя, и они пошли вниз по лестнице. – Почему такой пасмурный?

– Брагина выпирают на пенсию.

– Его уже больше года выпирают.

– Теперь, похоже, всерьёз.

Спустившись этажом ниже, они с постными лицами двинулись по коридору. Но не в кабинет, где в разные смены работали оба, а в направлении противоположном – за угол, в затемнённый тупичок, где располагалась подсобка, от которой у Зои имелся ключ. Никто из коллег на пути им не встретился, а два-три незнакомых пациента были не в счёт. За несколько шагов до «цели» Антон с независимым видом встал на шухере. Зоя меж тем подошла к подсобке и только лишь собралась её отпереть, как дверь распахнулась сама, явив взору уборщицу с ведром и шваброй в руках. Немая сцена длилась долгие мгновения.

– О-о, тётя Паша! – возликовала Зоя. – Не узнала вас, богатой будете!

Уборщица устало проворчала:

– Куда уж богаче. Ты чего хотела-то?

– Думала осциллограф к вам поставить. Сломанный. Местечко хоть есть?

Уборщица покосилась на подпирающего стену доктора Климова.

– Глянь сама, – разрешила она Зое.

Деловито шагнув в комнатёнку, Зоя вздохнула:

– Где уж тут… В кабинете оставить придётся.

И они с Антоном достойно отступили. Завернув за угол, оба рассмеялись, и Зоя распорядилась:

– Завтра – на той же позиции. Не то, ей-богу, растерзаю. – И каблучки её зацокали по направлению к женскому туалету.

Антон проследовал в свой кабинет.

Время близилось к двенадцати, и поток больных, вроде иссяк. Медсестра Надежда Фёдоровна всухомятку уплетала бисквит, крошки от которого испещрили стол.

– Хоть бы газетку подстелили, – поморщился Антон.

– Потом уберу, – отмахнулась медсестра. – Влетело вам хорошенько?

Антон кивнул.

– До сих пор коленки дрожат. Без меня тихо тут было?

– Как в морге. – Надежда Фёдоровна уронила кусочек бисквита, поймала его на лету и сунула в рот. – Только Зойка, медсестра Вячеслава Ивановича, вами интересовалась. Что ей было надо, не сообщила.

– Мы виделись. Вопрос у неё чисто технический. – Антон достал из сумки пакет кефира и два банана. – Вызовы мои взяли?

Надежда Фёдоровна покачала седеющей головой. Резкие черты её лица выразили осуждение.

– Разве это обед, Антон Алексеевич? Смотреть больно.

Антон очистил банан.

– Угу, зато полкило сдобного теста – самое оно. Как насчёт моих вызовов, Надежда Фёдоровна? Извините за назойливость.

Медсестра обиженно придвинула к нему листок бумаги.

– Вот. Пять вызовов у вас.

– Спасибо. – Антон распечатал пакет с кефиром. – Ваше здоровье, боевая подруга! – произнес он, отхлёбывая из пакета.

Медсестра продолжала дуться, и минуту-другую они молча ели, каждый – за своим столом. В кабинет вошла Зоя и, тряхнув живописно всклокоченными волосами, проворковала:

– О-о, Антон Алексеевич! Симпатичная у вас рубашечка!

Антон едва не поперхнулся.

– Зоя Михайловна, – отозвался он с досадой, – мы сегодня уже виделись. Не забыли?

Соображала Зойка быстро.

– Виделись – и что с того? Я готова говорить вам комплименты с утра до вечера.

– Оно и заметно, – съехидничала Надежда Фёдоровна, стряхивая со стола крошки.

Зоя сверкнула глазами, намереваясь её отбрить, но не успела. Вошёл её шеф – доктор Куницын, сменщик Антона по кабинету. Это был сорокалетний мужчина, что называется, в меру упитанный, с волосами, гладко зачёсанными, и дряблой кожей лица.

– Привет, Антоша! – произнёс он жидким тенорком, несколько неожиданным для его комплекции. В тенорке, однако, звучала колкость.