Мадам Вилькори - Бабочка на булавочке, или Блинчик с начинкой. Любовно-иронический роман

Между Марой и нахальным дюндиковским котом велись постоянные боевые действия. Боже, речь идет о здоровье, а Циклоп способен на все! Чистоплотная тетушка опасливо отставила тарелку и, в спешке позабыв новое помело, в трансе вылетела из кухни.

Эх, была бы я журналисткой! Написала бы статью (из личного опыта!) в женский журнал: «Дорогие девушки! Если вы готовитесь к свиданию, ничего не пускайте на самотек. Только тщательная подготовка сделает ваше свидание идеальным. Покоряя сердце мужчины, не забывайте о самом главном – желудке!»

– Божественные блины. Как ты их делаешь? – Винни-Пух явно скучал по домашней кухне. Если учесть, что Мишина потенциальная теща – моя тетя Мара… Кто ж тебе скажет, дорогой Михаил? Главный компонент – любовь. Мука, яйца, молоко – все это ерунда. Если бы ты прочитал мои мысли и заглянул в мое сердце, ты бы увидел… В общем, много чего бы увидел. У меня к тебе, дорогой Винни-Пух, серьезные чувства, несмотря на мой юный возраст, и даже несмотря на то, что в школе ты – мой учитель, а вне школы – почти родственник. Чудесный старший братец, которому заботливая сестрица с любовью жарит блинчики.

Ради этого момента стоило морочиться у плиты. Для Миши я бы и слона свернула в рулет, начиная с хобота! Находясь на вершине блаженства, Винни-Пух поедал высококалорийные блины, а я поедала глазами Винни-Пуха, стараясь вести себя прилично. Он их не ел. Он их вкушал. Он расправлялся с блинами, а я сексуально (как мне казалось), раскачивала ногой. Когда так делала Лиза, мужчины не сводили с нее глаз, но моя прекрасная балетная нога прельщала Мишу намного меньше, чем блины. В сердце Мужчины Моей Мечты царили физика с математикой и моя кузина Элиза.

Если следовать утверждению, что красота – главное женское оружие, моя двоюродная сестра Элиза была вооружена до зубов. Невидимая корона королевы красоты сидела на ней, как влитая, а внешность можно было описать одним-единственным словом: «Ух!» Вот так: «Ух!» Именно так: «Ух!» Коротко и ёмко. Копна медово-русых волос, брови вразлет, миндалевидные глаза цвета чистого неба в пушистых ресницах, чуть припухшие нежные губы и восхитительный носик. Сногшибательная красотка, фигуристая и «при ноге». С пятью восклицательными знаками и пятью звездочками по самым высоким международным стандартам.

Элиза была старше меня на четыре с половиной года, но по части прагматичности заткнула бы за пояс взрослых. Не поступив в театральный, она заявила:

– Таланта мне бог не додал, а красота – не вечная. Фигня « Ах, Лиза, будьте моей Музой » – не для меня. Сегодня – Муза, а завтра на него двадцать таких, как я, муз слетятся. Он – налево, а я – за ним, из чужих кроватей вылавливать?! С богемой свяжись – наплачешься. Эти гениальные – все, как один, шизанутые. К ним шиза с рождения прилагается, впридачу к гениальности. Я падать ни перед кем не собираюсь. Пусть падают передо мной!

Реально оценивая свои возможности, Лиза пошла учиться «на парикмахера» и не прогадала. Первые же чаевые в кармане халатика понравились настолько, что «верхнеобразовательная» тема закрылась раз и навсегда. Не мне вам говорить. Помните время «несунов» и «несушек»?

Дядя Ваня Шпыгун трудился сторожем на мясокомбинате и имел обменный фонд в виде свежесворованной копченой колбасы. Его жена Марья Алексеевна трудилась на маслосырзаводе кладовщицей и имела обменный фонд в виде сливочного масла, сыра и сливок, которые выносились с завода в целлофановых мешочках и вкладывались в самые загадочные места женского организма.

Мне было страшно подумать, в какие загадочные места своего мужского организма вкладывал стыренную копченую колбасу дядя Ваня, но я точно знала, куда вкладывала шоколадные конфеты Радистка Кэт, доблестно трудившаяся лаборанткой на кондитерской фабрике. Катя уходила на работу плоскогрудая, с размером бюста «минус ноль», а возвращалась… с объемнейшей грудью, будто после накачки силиконом. В чашечках бюстгальтера, как в контейнере, выносились шоколадные конфеты. В одной чашечке – «Тузик», в другой – «Мишка на севере». В домашних апартаментах несушка Катюшка расстегивала спереди застежку лифчика и вываливала оттуда гору конфет. Пахло, как в филиале кондитерской фабрики! Конфеты выносились «нагрудно», а брикеты чистого шоколада… хм-м-м, кто ж скажет?

Все потайные места свидетельствовали об углубленном претворении в жизнь знаний анатомии и даже химии. Однажды Кэт сперла из родного предприятия плитки какого-то нового концентрата для приготовления напитков, а дядя Ваня, проверяя новый продукт, откусил кусок то ли кваса, то ли морса, то ли лимонада. Вкус – так себе, ничего особенного. Поморщившись, дядя Ваня запил это дело пивком. Началась химическая реакция. Хорошо, что только пена изо рта пошла. Если бы в концентрате содержались взрывоопасные компоненты, могло бы и голову оторвать. Бац! – взрыв. И всадник дядя Ваня Шпыгун – без головы, с сухим лимонадом в желудке.

После того случая Шпыгуны алхимией не занимались. Продавая соседям свежеснесенное, гарантировали качество:

– Берите, не бойтесь. Все чистое, оно хорошо было замотанное! С собой только борщ горячим не унесешь из кастрюли, а все остальное – можно!

Список ворованных предметов, не имеющихся в свободной продаже, был так обширен, что пальцев не хватит загибать. Впрочем, кто воровал? Брали, кому что надо. Педро Антониони «брал» на авиационном моторостроительном заводе, где работал наладчиком… Да не моторы для самолетов, а складные детские прогулочные коляски «Тавричанка». Колясками, «взятыми» в цеху товаров народного потребления», можно было обеспечить детские ясли, и не одни, но зачем? Прогулочные коляски предназначались для натурального обмена – «дашь-на-дашь».

Моя мама, как все учителя, несла в народ разумное-доброе-вечное за символическую зарплату: кроме ученических тетрадей и контрольных, ничего с работы не выносила. Зато и тетрадей, и контрольных, – этого добра можно было брать официально, сколько угодно, не таясь, прямо с рабочего места. Бери – не хочу, и чем больше, тем лучше! Хоть грузовиками, хоть вагонами вывози. Спрятать тетради за пазуху никому из учителей, включая директора, завуча и техничку Шуру Халыменду, не приходило в голову. Работа такая. Интеллигентная.

Но вернемся к моей прекрасной кузине. Быть парикмахером в условиях всеобщего дефицита (со связями на всех уровнях) оказалось престижнее, чем наращивать квадратную задницу в ВУЗе и, отучившись-отмучившись положенное количество лет, прозябать учителем или инженером. И еще одно преимущество: каждая девушка должна удачно выйти замуж, а все мужчины ходят в парикмахерскую стричься. Если парикмахер – красавица, они ходят стричься так часто, как только могут, даже если волосы отрастают не так быстро, как им хочется. У кого не было волос, ходили подравнивать усы и брови.