Нина Заря-Абрамович - Жора и груши. Рассказы

– Пардон, зачитался, очень интересно написано! И бочком – бочком на выход.

– А что он еще украл?

– Секреты мои! Мне перед этим вором так стыдно! Ты же там про меня такого понаписала…

У меня на кухне, на диване, уже два дня живет тихая Лина.

Она, действительно, вся такая тихая, беленькая, с продолговатыми синими глазами. У нее есть гражданский муж Саша. Я видела их несколько раз у одной общей подруги.

Еще несколько дней назад Лина жила в квартире мужа Саши. На Святошино. Но поругалась с тремя сестрами Саши, которые тоже живут в этой квартире.

Квартира четырехкомнатная. Огромная. Двусторонняя. Кухня одна, аж – 24 кв. метра. И все комнаты изолированные. Лина с Сашей с южной стороны живут. Сестры с северной.

И разделяет их громадный хол. Звукоизоляция отличная. Хоть из пушки пали! Ничего не слышно.

Но сестры слышат. Уже полгода. С того момента, как у Саши появилась Лина. Дело в том, что у Лины есть особенность. Эдакая изюминка. Она кричит. По ночам. Во время любви с Сашей.

Да так орет, что все три сестры, вроде, уже привычные за пол года к ее ночным крикам, все равно вскакивают с постелей и в одних сорочках вырастают на пороге у брата.

– Что? Что случилось? У вас все нормально?

А в этот раз сестры не выдержали и набросились на Сашу, требуя урезонить молодую жену. Или изгнать ее из жилища. И потому Лина ушла из дома.

Я убеждаю Лину помириться с нервными золовками. Вернуться к мужу, который не знает, что она у меня и разрывает телефон Лины. И впредь как – то сдерживаться. Перейти, может, на шепот.

Но оскорбленная Лина не желает так скоро сдаваться и тем более переходить на шепот.

Она тихо вздыхает, поводя своими продолговатыми синими очами. И, как я вижу, собирается жить у меня на кухне и дальше.

У меня тоже огромная квартира, двусторонняя. С отличной звукоизоляцией… И у меня дома молодой мужчина.

А вдруг? В жизни всегда есть место подвигам.

Но, зная особенность Лины, ее изюминку, я почти спокойна.

Клуб коллекционеров, а проще, сходняк холомызеров, проходит в Экспо Центре Киева по субботам. Давно я хотела пристроить в хорошие руки одну картину. Поехала вчера в Экспо Центр. Выбрала себе свободное место среди таких же, жаждущих продать чего – либо. Прислонила картину к стене. Полотно художницы Валентины Бомбейкиной «Танцовщица» имеет свою историю. Как-то Валька предложила мне продать коллекцию ее рисунков. Соцреализм. Героика труда. Донбасс, Днепрогэс.

Знакомый депутат Миша глянул на чумазых шахтеров и скривил козью морду.

– На фига мне эти пролетарии! А вот баб голых я бы купил! Какую – нибудь танцовщицу…

– Эти слова взбодрили Вальку на подвиг. Она вооружилась кистями, маслом. Уложила меня на софу в качестве натурщицы. Потом свою соседку Нэльку. Потом мою дочку Леночку. И через пару дней картина была готова.

– Лицо танцовщицы было сияющим, очаровательным. Копия Леночки. Но меж глаз красотки проходил суровый шов полотна. Валька по своей рассеянности увидела шов поздно. Пришлось лицо стирать, грунтовать холст и писать по-новой. Второй раз лицо получилось уже вымученным. Руки девы оказались маленькими в сравнении с ногами. Руки были от Леночки. Ноги от соседки Нэльки. С ее характерной шишкой у основания большого пальца. Нэлька по молодости носила узкую обувь. Что было от меня я уж утаю…

Признаться, позировать – труд не из легких.

А еще этот коврик жуткий, у ног красавицы! Его Валька срисовывала со своего замызганного половика!

– На фига ты рисуешь этот непотреб? – злилась я, глядя на коврик.

– Не правда! Коврик роскошный, сливового цвета!

– А бубен почему такой? Овальный! В какие передряги он то попал?

– Я так его вижу.

Что тут скажешь!? Что видит творец, простому смертному неведомо!

Короче, депутат Миша от такой красоты отказался напрочь.

Огрехи видели и покупатели, «тертые калачи», наводнившие клуб.

– А чего лицо у нее, как у обезьяны?

– Ой! Не фантазируйте! – защищаюсь я.

– А почему бубен у танцовщицы овальный?

– Таков замысел живописца!

– А у нее, что с ногами? Артрит? Вроде, рановато. Торговались ушлые перекупщики.

– Тут подходит ко мне экс – президент Ющенко с вышитыми рушныками под правой рукой и старинной бандурой под левой. Ющенко в клуб шастает каждую субботу и скупает всякий фольклорный арте – факт.

– А чому вона не в сорочци? Якбы в вышитой сорочци, я б купыв.

И пошел дальше, таща бандуру и разнося медовый дух. Кстати, дешево он за бандуру отдал. Всего – то 1 тысячу гривен! Но мужик, продавший бандуру, все равно был счастлив. И на радостях упросил президента сфотографироваться с ним. И с бандурой. На прощание.

А вскоре, ближе к закрытию клуба, мне удалось пристроить несуразную красотку одному упитанному коту, совсем неискушенному в художественных тонкостях мастера кисточки Бомбейкиной.

– Она такая позитивная! – сказал этот жирный кот и отслюнявил дорогущие доллары.

Когда Валька узнала об этом моем подвиге, она снова воодушевилась. Достала со шкафа банку с норковыми кисточками, отряхнула с них пыль. Готова написать новую голую бабу! А идея Ющенко ей понравилась.

– Только позирует ей пусть кто – то другой. Мне хватило!

Валька Бомбейкина пригласила на груши.

– Груш тьма! На дереве и под деревом. Приезжай, соберешь, компот сделаешь. Правда, Жора собирался за грушами… Но пока он приедет… Успеешь!

Жора – это угроза! Жора – это выжженное поле. После Жоры груш днем с огнем не найти. Это я уже знаю! Не первый грушевый сезон.

Приезжаю к Вальке. Открываю калитку.

Не успела! Во дворе, на изумрудной траве, сидит Жора. Утрамбовывает в рюкзаки желтые груши. Под грушевым деревом уже ни фига. На дереве тоже.

Пришлось собрать белый налив. На компот.

Зато зимой я натаскаю дров, Валька распалит печку и мы будем пить Жоркину «Грушовку». И говорить о литературе.

На руках мозоли! И перчатки не спасли.

Вчера я совершала подвиг Геракла в волшебном саду у Вальки Бомбейкиной. 7 соток участка, между прочим! Сгребла тонны листьев, килограммы ржавых гвоздей… – только у Бомбейкиной в саду может быть такое! Так она удобряет землю! И почти Верещагинские кучи костей, которые по всему саду разнесли Бомбейкинские Бобики. Валька сама будет сидеть на овсянке, но песикам своим мяса купит.

Валька поджигала кучи, бросая туда и зажигалки. Все это горело, тлело, взрывалось. А на земле, свободной от жухлых листьев, уже пробились к солнцу зеленые отростки будущих ирисов, ландышей, тюльпанов…

Но, здесь я помолчу. Об этот уже наговорено вдоволь, до оскомины, Пришвиным, Тургеневым и современным писателем А. Ивиным.