Наташа Хабибуллина - Колдуй, баба, колдуй, дед. Невыдуманные истории о жизни и смерти

Правда, каждый раз, стоит нам погрузиться в приятное дремотное состояние полусна-полуяви, как приходит НЕЧТО и выталкивает нас оттуда. Иногда мягко, но чаще предельно жестко, как бы давая понять, что раз уж мы сказали «а», надо говорить и «б», а не пытаться усидеть сразу на двух стульях. Пора идти дальше. Тут либо пан, либо пропал.

Знаете, как в детстве, во время дворовых игр – в «картошку» там или в «ляпки». Когда все уже заляпаны или сгрудились «заколдованные» в кругу, а вы единственный, кто всё еще в игре. И вот вы носитесь по полю, уворачиваетесь от мяча, а выбывшие игроки смотрят на вас с надеждой. И вы понимаете, что их дальнейшая судьба сейчас в ваших руках. И если вы справитесь, окажетесь умнее, сильнее, быстрее и проворнее всех, то сможете своих друзей расколдовать, и это им зачтется, они снова будут в игре. То же самое и с «родовым проклятьем». Собственно книга об этом. Впрочем, магия, мистика, удивительные совпадения и невыдуманные истории о жизни и смерти в ней тоже есть.

– …Пришел с работы – звонок. Дуся умерла, – рассказывал дед бабушке на кухне, когда та вернулась из булочной.

Мне было шесть лет, и я вдруг ясно представила эту картину: душа старенькой тети Дуси вылетает облачком в окно и звенит в колокольчик. Чтобы самые близкие люди услышали мелодичный звон и сразу догадались, что случилось.

Да, в детстве у меня было богатое воображение, но с тех пор чья-либо смерть представлялась мне только так – со звонком. Правда, сама я этих колокольчиков тогда еще не слышала…

Тетя Дуся приходилась деду какой-то дальней родственницей – не то теткой, не то двоюродной сестрой. Ей было лет восемьдесят или даже больше. Она была очень набожной – за всю свою долгую жизнь ни разу не вышла замуж, носила черное платье до пят и жила при монастыре в Каменном Заделье. Кроме деда родных у нее не было.

Дед, убежденный атеист и коммунист считал монашку тетю Дусю «немного тово» – мол, не станет нормальный человек добровольно запирать себя в монастыре. Поэтому когда старушка заболела и слегла, ухаживать за ней пришлось моей бабушке.

Умирать тетя Дуся приехала в Глазов, в свою крохотную комнатушку в коммуналке на улице Парковой.

Каждое утро бабушка брала меня за руку, и мы шли к тете Дусе домой.

Обстановка в ее комнате была под стать хозяйке – монашеская. Один угол целиком занимал комод со скрипучей дверцей без зеркала, запиравшийся на ключ. У окна стоял кухонный стол и стул с прямой высокой спинкой, обитой коричневым дерматином. В самом дальнем углу сиротливо приткнулась узкая панцирная койка, на которой умирала тетя Дуся. Из-под койки выглядывал край потертого фанерного чемодана с металлическими застежками.

У нас дома тоже был чемодан, только кожаный, на молнии. Его давным-давно принесла нам бабушка, сказала: берегите, там мое «смертное».

– Ты что, скоро умрешь? – испугалась я.

– Все умрут, – просто ответила бабушка.

«Ну нет, уж я-то точно никогда не умру!» – запальчиво подумала я про себя, но вслух ничего не сказала.

Чемодан пылился в нашем доме много лет. Я ходила вокруг него кругами, сгорая от любопытства: что значит «смертное»? Может, там притаилась старуха в капюшоне и с косой? Откроешь чемодан, а она ка-ак выпрыгнет оттуда, ка-ак схватит за руку. Или там яйцо с иглой внутри, где спрятана Кощеева смерть? Но ведь бабушка не Кощей. Она обычный человек, а значит, и вещи у нее должны быть самые обычные. Что люди берут с собой на тот свет? Может быть, в чемодане лежит белый саван как в кино про панночку?

Однажды я не утерпела, расщелкнула застежки и заглянула внутрь. В чемодане сложенные аккуратной стопкой лежали носовые платки, ночная рубаха, байковые рейтузы, ситцевый платок, какие старухи обычно повязывают на голову, вафельные полотенца, синие домашние тапочки… Ничего интересного.

О том, что люди смертны, я впервые задумалась лет в пять. Стоял тихий зимний вечер, мы с мамой откуда-то возвращались домой на автобусе. Я растирала варежкой заиндевевшее окно, как вдруг меня прошиб холодный пот: а что будет, если мама умрет? – подумалось мне ни с того ни с сего. От этой мысли у меня тоскливо засосало под ложечкой, на несколько секунд я даже перестала дышать и закашлялась.

Ночью, лежа в кровати и глядя в потолок, по которому расползались зловещие тени, я пыталась представить свою жизнь без родителей. Кто будет водить меня в детский сад, заваривать по утрам чай в заварочном чайнике, платить за квартиру и высчитывать киловатты электричества, аккуратно вписывая их в абонентскую книжечку? Несмотря на нежный возраст, вопросы ведения домашнего хозяйства чрезвычайно меня тревожили. Где брать деньги? Какие продукты покупать в магазине? Как чинить потекший кран, варить суп и солить огурцы на зиму? Раньше со всеми этими делами отлично справлялись папа с мамой. Но что будет, когда их не станет?

Выскользнув из-под одеяла, я на цыпочках прокралась в соседнюю комнату, где спали родители. Что, если самое страшное уже произошло и они умерли во сне. Может быть, задохнулись или у них остановилось сердце?

Я напряженно вслушивалась в темноту, пытаясь уловить их дыхание. По полу от балконной двери сильно дуло, и ноги мои моментально заледенели, но я не могла уйти, не убедившись, что родители живы. Поскуливая и по-собачьи подгибая под себя то одну то другую ногу, я стояла так очень долго, но подойти ближе к кровати не смела, боялась.

Много лет спустя, теплым майским днем я точно так же буду стоять в этой спальне и прислушиваться. Я увижу, что мамина грудь будет слабо, но вздыматься под одеялом – и уйду, поверив, что все будет хорошо. Но, увы, хорошо уже не будет. Спустя 48 часов после моего ухода это слабое дыхание жизни прервется. Прервется навсегда.

Пока же ничего этого я еще не знаю и усиленно напрягаю слух. Кажется, дышат… Я с облегчением возвращаюсь в свою комнату и ныряю под теплое одеяло.

Но именно с той минуты страх потерять родителей поселился в моей душе навечно.

Однажды за обедом дед обронил, что много лет назад американские ученые запустили в космос беспилотную ракету «Пионер». С ее помощью они хотели выяснить, есть ли жизнь на других планетах.

Запоздалое известие о запуске ракеты страшно меня взволновало. Я тут же начала приставать к деду с расспросами: а когда «Пионер» вернется на Землю? А если правда инопланетяне существуют, то какие они? Зеленые, с рожками?

Дед отмахивался:

– Какая разница? Мы все равно об этом никогда не узнаем.

– Это еще почему?

– Ракета будет летать в космосе лет сто, а может, и двести.