Василий Гурковский - Когда уходишь – не оставляй зло людям

…Зло – предметно, осязаемо. Обладает удивительной живучестью и возможностью передаваться по наследству. Бывает, что и через несколько поколений, на нейтральном, или даже абсолютно положительном, поле, неожиданно появляется новый побег Зла, в виде подвоя (дички). Если он останется незамеченным и не будет своевременно облагорожен привоем Добра, то обязательно, невзирая ни на какие неблагоприятные условия (как любой сорняк), превратится в ветвистое дерево Зла, которому уже не помогут ни прививки, ни любые окультуривания. Зло в обратную сторону не растет…. Искоренить Зло – можно только его ликвидацией….

Последний автобус приехал на конечную станцию поздно вечером. Высадил единственного пассажира, развернулся на площади и отправился обратно в город. Была поздняя осень, дождя не было, но воздух был так насыщен холодной влагой, что было трудно дышать. Центральная площадь этой, дальней, части села в те времена еще не освещалась вовсе, поэтому Иван, а именно он был тем единственным прибывшим пассажиром, покинув освещенный автобус и выйдя на перекресток, являющийся частью площади, – буквально «ослеп». Темень так накрыла все окружающее пространство, что в двух шагах ничего не было видно.

Если проезжая часть улицы была подсыпана гравием, то остальная территория, была покрыта черной липкой грязью, которая не только измазывала до колен прохожих взрослых и до пояса детей-школьников, но и запросто снимала с людей сапоги и отрывала подметки. Так как большинство улиц были обезображены залитыми водой глубокими колеями проезжающих по ним тракторов и машин, то люди пытались ходить по – над заборами, цепляясь за них, там, где было, конечно, за что цепляться.

Иван жил недалеко от площади, поэтому, на ощупь, тоже начал пробираться к ближайшему забору, чтобы с его помощью, постараться добраться до дома с наименьшими потерями. В сухое время, там ходьбы всего пара минут, – вдоль забора – до угла, да там еще метров пятьдесят за поворот и тоже вдоль забора.

Направляясь в сторону забора, он вдруг увидел непонятное, скорее – необычное. С год тому назад, на площади, метрах в пятнадцати от перекрестка, рядом с забором, соорудили небольшую сторожку, вначале деревянную, потом сложили её из камня – котельца, поставили дверь и небольшое окно, с видом на площадь. Называли это сооружение по-разному- то «диспетчерская», то «контролерская», то «будка», то – просто – «остановка», где люди, – потенциальные пассажиры, могли бы укрыться в непогоду, ожидая автобус.

И вдруг – в это время, и в такую темень, – в будке горел огонек! Иван не обратил бы внимание на эту неожиданность, но, некоторое время назад, в сезон уборки урожая, хозяйка дома, где Иван снимал отдельную летнюю кухню, принимала участие в организации вывоза продукции из села на внешние рынки. В те времена – это была хорошо отлаженная система автоперевозок из приднестровских сел – на рынки города Одессы. У сельских колхозов тогда было мало своих автомашин. Да, они по выходным выделяли, сколько могли, транспорт для своих колхозников, желающих выехать на городской рынок, но основную массу овощей и фруктов, вывозили из сел одесские машины. На договорной основе с крупными одесскими рынками, работало много машин, бывших военных, в основном трехосных американских «Студебеккеров» и трофейных немецких. Они приезжали в село к вечеру, загружались товаром, и ночью отвозили продавцов на рынки. Люди днем торговали, а вечером, тех, кто «расторговался», – те же машины или другие, отвозили домой и снова загружались. Такой цикл длился, пока у людей было что возить.

Хозяйка дома, днем работала учетчиком на расположенном в центре села, пункте приема сельскохозяйственной продукции от имени одного крупного перерабатывающего завода, а в период массового вывоза продукции на внешние рынки, естественно, по договоренности, и не бесплатно, она собирала заявки и составляла списки сельчан, желающих выехать на рынок, записывала их адреса, а также составляла наиболее оптимальные внутри сельские маршруты для приезжих машин, исключающие ненужные проблемы при загрузке продукции. Она, часто допоздна, задерживалась на этой сверхурочной работе, до тех пор, пока не отправляла все прошедшие через неё машины. Работала по вечерам в той самой автобусной «будке», все об этом знали на этой части села и люди охотно пользовались её услугами, тем более, что она не брала с них никакой платы. Ей что-то платили водители, приезжающие за товаром.

Но это было раньше. Уже время интенсивных поездок на рынок прошло, «Почему же она опять здесь сидит?»– подумал Иван и решил узнать, в чем дело, и может быть нужна в чем-то его помощь. Потому и двинулся в сторону мерцающего света. Чувствовалось, что что-то здесь не так, но лучше зайти сейчас, чем потом, из дома, возвращаться опять сюда по такой грязи.

Подойдя к будке и с трудом одолев две довольно высокие деревянные ступеньки, он открыл дверь. Первое, что мелькнуло в голове- «хозяйки здесь нет». В «будке» стоял грубо сколоченный стол, со сбитыми крест-накрест ножками и две прибитые к полу, деревянные скамейки. На столе – стоял керосиновый фонарь «Летучая мышь»; с той стороны стола, лицом к Ивану, сидел средних лет мужчина, на лице которого было написано все его прошлое и возможное будущее, а на боковой скамье, спиной к Ивану, сидел молодой, крепкий на вид парень, в широких спортивных сатиновых шароварах, ватной телогрейке, и вельветовой фуражке шестиклинке.

Иван поздоровался, стоя в дверях, помещение-то маленькое, не особо развернешься; он сразу понял, что здорово ошибся в заботах о своей хозяйке и начал пятиться к выходу, заявив на ходу: «Извините, ребята, я думал здесь другие люди находятся…Ошибся.». Тот, что постарше, поднял над головой фонарь, приближая его к Ивану, пытаясь разглядеть его лицо, зато молодой его сотоварищ, злорадно осклабился и выдохнул: «Да нет, кореш, ты не ошибся! А мы как раз тебя и ждали с последним автобусом!». Он вскочил и бросился к Ивану, вынимая из-за голенища нож. Иван инстинктивно подался назад, а – сзади – только две высокие ступеньки, и – упал навзничь, в метре от входа в будку. Хотел приподняться, но было уже поздно – Молодой уже стоял над ним, расставив ноги по обеим сторонам его туловища, и подался вперед, подняв руку, готовясь нанести удар ножом в верхнюю часть тела Ивана.

Ивану тогда было не до размышлений, да и много позже, он так и не мог объяснить себе, как все получилось дальше. Пытаясь привстать, он не увидел, а скорее почувствовал, в буквальном смысле, что нападавший сейчас оседлает его и тогда ему конец, он импульсивно схватился обеими руками за весь «мужской набор» бандита, вместе с нависавшими тонкими шароварами и, откинувшись снова на спину, с остервенением за все это дернул.