Николай Королев - Керенский

– Вы, Александр Федорович, меня окончательно заворожили. – Кузьмин повернулся лицом к Правителю. – Я твердо знаю, фантазировать может не всякий из смертных, а только избранные. Как правило, это люди творческие с огромным кругозором, с неспокойной мятущейся душой. Жизнь их наверняка предстает в красках Рафаэля. О них сразу всего не скажешь. Вы вполне можете служить ярким примером таких счастливчиков. Боюсь, что угадал в вас путешественника к иным мирам. Сознавайтесь!

– Вы правы. Что-то такое бывало в студенческие лета. Все больше мечты сводились в практическую плоскость. Меня восхищает порядок, какой там заведен, – он снова жестом показал, где именно тот порядок находится. – Какие гиганты, а с какой легкостью необыкновенной вращаются по своим орбитам. Не отклоняясь и не замедляя движения! Величайшее постоянство! Вот Улугбек, внук Тимура Хромого, математически рассчитал движения Планет. Не удивляйтесь, древнего ученого вспомнил не случайно. Я был в Самарканде, дышал воздухом Улугбека. Поражен его изобретательностью. До него и другие мудрецы вычислениями занимались. Прошли сотни лет, и сейчас читай таблицу, смотри на небо в ту точку и на тебе – Меркурий, Марс, Венера, Юпитер, Сириус, что захочешь, то и увидишь.

– А мы на Земле все воюем и воюем. Утихла бы давно война и Германия уж лежала у наших ног поверженной. Будто нет в России других дел. – Кузьмин никак не может расстаться с больной темой.

– Наверно, вы правы, без войны нам никак нельзя. Дай Бог закончить эту нашу как надо. Нельзя от нее отступаться. Она сидит в голове крепко, не вытравить ее. Если бы не павшая на нас небесная кара, этого царя Давида воинство, и не ярые большевики с Ульяновым, и это также порождение соломоново, лежали бы у ног России все ее недруги. Хотя, дело не только и не столько в этом. Внутри государства, уже не тлеет, а огнем горит заговор. Вы сами только что изволили видеть одного из предателей. Да и в штабе Петроградского округа этот самый Полковников хорош гусь.

Вы, капитан, несомненно знаете всю подноготную о нем. И наверное думаете, почему этот Правитель, обладая всей властью в стране, знает все о готовящемся заговоре, почему он не принимает решительных мер, чтобы поставить всех и все на свои места. Он что слаб умом, жидок на расправу? Так про себя думаете обо мне, капитан? Не обижайтесь на мою резкость. Вы прекрасный боевой офицер, я знаю это и потому уважаю вас. Прошу не придавать моей вспышке никакого значения. Мне просто потребовалось высказаться. Нельзя же держать в себе бурю. Но если вы действительно так могли подумать, то я готов ответить напрямую. Этого как раз и нельзя предпринимать. Ни в коем случае! Этому есть веские оправдания, и они далеко не сегодняшнего дня.

К Ульянову у Керенского нет никаких вопросов. Да он ни на кого не держит зла. Он выше этого. В вожде большевиков он не видел соперника, не видел у него никаких достоинств, никак не ценил его способностей. Еще тогда в городе на Волге в свои семь или восемь лет, Саша избегал встреч со старшим по годам подростком из семьи начальника отца. Тот казался сложенным не как все мальчишки, что-то было в нем не так. К тому же это его малоприятное для слуха косноязычие. Обычной тяги младшего по возрасту к старшему у него, Александра, не было. Даже намека на симпатию. И снова в машине молчание. Только монотонный шорох широких упругих шин авто. Да офицер-шафер за рулем поет в полголоса свои песни. Вдали вспыхнул огонек. Один, второй, третий. Словно мираж всплыл. Так и видится, что навстречу машине из темноты катится городок Остров.

Остров – Гатчина – Царское Село. До Петер-бурга рукой подать. Генерал Краснов излишне осторожен. 27 октября 17 года

Разгульная казачья вольница наслаждалась предоставленным ей отдыхом. Чубастые красавцы с интересом поглядывали на вышедших из машин людей. Своего атамана здесь знал каждый. И высокого в военного покроя френче без погон тоже признали. Самый главный! Если он здесь, то будет работа им. Тертые рубаки хорошо разбирались в военных порядках. Когда им воевать, когда раны зализывать, когда по станицам да куреням расходиться. Последнее, обещанное им, вот уже совсем близко. Атаман Краснов – казак надежный, не обманет. За каждую боевую шашку торговаться станет. На пулеметы не бросит не только сотню, но и десять сабель с болью пожалеет.

Правильно он формулирует казацкий закон, принятый еще Запорожской Сечей. Для казака махать шашкой – это работа, на жизнь зарабатывать, семью кормить. Но чтобы и живым оставаться. А это уже как Бог пошлет. Главное же сам не плошай. Этакий вот он воин-казак. Так мыслил и генерал Краснов Петр Николаевич. Потому, видимо, и разговор генерала с Керенским получился не совсем согласным. Один требовал не медля казаков в бой бросить, второй – подождать, осмотреться, чтобы наверняка ударить. Тем и людей поберечь. А значит и Россию отстоять. Одному время – минута дорога, другому время – в бою подмога.

Вышло все так, как у казаков писано. Город Гатчина еще спал, последний сон видел, а конница атамана Краснова, развернувшись в аллюр и с гиком «Сабли наголо! Даешь!», обрушилась на гвардейцев-большевиков. Клинки, выхваченные из ножен и загоревшие синим огнем над головами коней, опьяненных близкой кровью, переполнили ужасом боевую сабельную атаку. Увидев смерть в натуре, не то что живой, мертвый встанет и побежит.

Казаки взяли город без рубки, одним страхом. Защитники его, побросав все что у них было, бежали толпами, искали спасения живота.

– Обещал я Вам взять Гатчину! Вот он, город у Ваших ног! – С неподдельной гордостью триумфатор делал доклад Керенскому. – Нынче этот город, а завтра Царское Село будет нашим! Что потом – посмотреть будем… – Закончил хвастливо, с каким-то хитроватым умыслом Командующий конным корпусом свой короткий доклад Главковерху.

– Петр Николаевич, хвалю Вас и ваших доблестных казаков за смелую атаку и овладением городом. Вы дело сделали во имя России. Победа, безусловно, коснулась и меня лично. В этом вы правы. Но сейчас важно не упустить выигрышный момент, боевой горячий пыл казаков, на плечах отступающих войти в укрепленный гарнизон Царское Село. Какая честь полководцу будет!

– Александр Федорович, в каком же уставе записано, что воевать города надо беспрерывно – один за другим. – То играючи темляком дорогой запорожской сабли, то поглаживая ее золоченый эфес. – Изумился генерал.

– Но где сказано, чтобы Глава государства, извините за нетактичность, понукал бы своих генералов идти в наступление. – В тон Краснову твердо заметил Главковерх. – Нет таких государств! И генералов тоже… Вот вам случай записать в устав новую строку. Сколько вам отвести на сборы пять, десять минут? – Главковерх был категоричен…