Александра Грац - Рассказы со смыслом и настроением

Вики встала, чтобы выжать футболку, насквозь пропитанную текилой. А Данни тем временем распихал выигранные им деньги по своим и ее карманам. Вики лишь на секунду вспомнила о дроби, увидев, как знаменатель Даниэля прибавил несколько баллов за эту «благотворительность». Но проверить собственную дробь у нее не было ни желания, ни возможности (в клубе нигде не было ни зеркал, ни отражающих поверхностей).

В этот момент в комнату вошла ослепительно прекрасная и утонченная девушка, ища кого-то взглядом. Смех и разговоры в комнате немного притихли.

– Мадлен! Красотка моя!

– Данни! Тебя целую вечность не было видно! Куда ты пропал?

– Много работы было, – как-то не очень убедительно прозвучал его голос, да и числитель предательски дернулся.

– Когда это тебя останавливало от того, чтобы заскочить в клуб на недельке?

Даниэль, кажется, даже забыл о существовании Виктории, погрузившись в разговор с этой обворожительной блондинкой с ярко накрашенными красной помадой губами, шикарным декольте, в вечернем облегающем красном платье с очень высоким разрезом вдоль правой ноги. Ей было необязательно даже быть столь яркой, чтобы обращать на себя взгляды всех присутствовавших. Она излучала уверенность и выглядела вызывающе дерзкой.

«Красотка, значит! Да еще и «моя»», – Виктория резко почувствовала недостаток внимания к собственной персоне и ненавязчивые уколы ревности, поэтому решила «на зло» своему спутнику переключить свое внимание на Филла.

– Вики, да у тебя вся одежда мокрая от текилы. Пошли, я тебе покажу, где здесь можно переодеться, – сдерживая улыбку, предложил Филл.

– Пошли, – доверчиво и игриво ответила она. Но Данни уже не видел и не слышал их.

Сногсшибательная блондинка взяла его под руку и повела в менее шумное место в чил-аул зоне.

– Я бы тебе еще, может, и поверила бы Данни, если бы твой числитель хоть на секунду замер бы на месте, но ты ведь уже совсем бессовестно врешь. Что-нибудь серьезное случилось?

– Да, ничего страшного, не переживай. Просто слишком много думаю, последнее время, – он растянул свой рот в улыбке, стараясь выглядеть как можно беспечнее, и добавил невзначай. – О жизни.

– Думать в наше время особенно вредно. Признавайся, куда ты дел веселого, жизнерадостного Данни, мошенник? – она шутливо улыбнулась, проведя рукой по его ладони.

– Просто надоело всё. Настолько надоело, что у меня появилось чувство, будто кто-то вырезал мое сердце и там теперь пусто. И представляешь, я ничего не чувствую. Мне всё абсолютно равно. От этого перманентного уныния и безразличия мой числитель стал самопроизвольно прибавлять баллы. Отвратительное, знаешь ли, ощущение – понимать, что ты не получил никакого удовольствия за прибавленные баллы, – он криво улыбнулся.

– Ну, видишь, что-то ты все-таки чувствуешь: отвратительные ощущения, – хихикнула Мадлен.

– От этого уныние только растет.

– А что это за девушка с тобой была?

– Я нашел ее в старом ночном клубе «У Джонса».

– Там, где мы с тобой познакомились?

– Именно.

– Что ты там забыл? В этой дыре! Этот клуб уже давно ниже твоего уровня.

– Пришел за воспоминаниями и в поисках ответов на мучающие вопросы. И представь, я нашел там эту крошку с бесконечно растущим числителем. Может, благодаря ей, я смогу понять, почему мой так барахлит.

– Ты просто слишком много думаешь, Данни. Отсюда кризис среднего возраста. А грусть и печаль всегда отражаются на числителе. Я думаю, весь фокус в том, чтобы просто не думать о жизни.

– Я не думаю, я чувствую. И еще я чувствую, что нас с Викторией что-то объединяет. Она заставляет мое сердце биться быстрее, когда я смотрю в ее глаза. Но меня не покидает чувство, что это нечто большее, чем просто влечение. Она…она просто нужна мне. Вот что это. Просто рядом. Даже сейчас, хотя я знаю, что она неподалеку и никуда не денется отсюда.

– Если она тебе так нужна, то я бы не оставляла ее наедине с Филлом. Он ее хорошему не научит. Ты же знаешь его, – усмехнулась Мадлен.

– За что я тебя люблю, Мадлен, так за то, что ты умная… Здравая мысль, луч света в моей темной пьяной голове, – он поцеловал ее в щеку. – Пойду к ним.

В комнате, где они играли в покер, Вики не оказалось, но подкреплённые алкоголем и наркотиками молодые люди подсказали Даниэлю, что она «развлекается с Филлом и ребятами где-то наверху». Тот самый «вверх», о котором они говорили, представлял собой подобие элитного отеля с почасовой оплатой и дополнительными услугами борделя.

– Вот подонок! – выругался Дан и практически сразу протрезвел, благодаря той дозе адреналина, что хлынула ему в кровь, когда он осознал, что сам виноват в сложившейся ситуации и что не надо было бросать эту невинную девушку одну. Он даже представить себе не мог, как будет завтра извиняться перед ней. А вдруг она так обидится, что поднимет весь город на голову лишь бы прикрыть это очаровательное местечко.

В надежде избежать всех тех неприятных сцен, что нарисовались у него в голове, он побежал наверх. Он беспардонно врывался во все номера подряд невзирая на таблички «Не беспокоить», так как никакой другой возможности узнать, где находится нужный тебе человек здесь нет. Перед его глазами мелькали самые интимные сцены из жизни неизвестных ему людей, а он пытался распознать в переплетенных обнаженных телах Викторию.

Открыв очередную дверь, он увидел ее обнаженную, полностью отдавшуюся страсти в окружении четырех парней и двух миниатюрных близняшек-азиаток. Ее числитель был раза в полтора больше знаменателя. Это выглядело возбуждающе и пугающе одновременно, учитывая общую длину ее дроби. Из такого ада сложно, если вообще возможно, выбраться. И это его вина по большей части.

Секунды две он, замерев, стоял в растерянности и решал, как следует поступить. Злость и негодование окончательно вернули его мозг в состояние, которое принято считать трезвым.

Он долго шатался по коридорам отеля, не думая ни о чем, потому что думать уже совсем не хотелось. Когда сдерживать поток мыслей стало совсем тяжело, он решил заглушить его хорошей порцией алкоголя. Хотел для лучшего эффекта добавить еще чудодейственный порошочек. Но не стал этого делать, оставшись верным своему принципу: в одиночестве наркотики принимают только наркоманы. Окончательно убедившись в том, что он больше не способен думать и бодрствовать, Дани поднялся наверх в одну из комнат. На автомате повесил табличку «Не беспокоить», замков на дверях все равно не было. Грохнулся в одежде на кровать и отключился на несколько часов. Беспокойный насыщенный сон не позволил ему долго наслаждаться отрешенностью мира снов, ни секунды не давая отдыха мозгу. Он открыл глаза. Усталость и безрезультатные попытки уснуть. Это ужасное сочетание легло тяжелым камнем на сердце. И он решил отдаться напору мыслей.