Марк Альперович - А жизнь всего одна, или Кухарки за рулем

Или:

Эти стихи очень хорошо показывали отношение Людмилы к жизни. В самые трудные годы, при невзгодах, обидах, одиночестве и несчастиях она не падала духом, очень любила и ценила жизнь. Даже в глубокой старости, плохо видя и слыша, с трудом ковыляя на своих ногах, она не стонала, не жаловалась на жизнь, а перед смертью мечтала пожить еще хоть немного… Почти до самой смерти, будучи полуслепой девяностопятилетней старухой, она, прикрыв один глаз рукой, читала «Московский комсомолец». Когда же собиралось большое застолье, она вновь читала свои стихи, и даже пела романсы и рассказывала анекдоты.

После неудач с поступлением Ефим решил поговорить с сыном о его будущем. Но, к его удивлению, Сергей сразу согласился с доводами отца, что надо идти на работу. Сережа хотел показать Ефиму, что работа на заводе не унижает человека. В конце концов, надо быть хорошим специалистом, которого ценили бы и уважали окружающие. Он знал, что согласие пойти на завод рабочим вызовет положительную реакцию отца.

На заводе охотно брали на работу детей сотрудников. Тогда были в моде рабочие династии. Поговорив с начальником энергоотдела Плевако, Ефим устроил Сергея учеником дежурного слесаря контрольно-измерительных приборов цеха КИП. К моменту прихода Сережи на работу цех переезжал в другое помещение. Поэтому, свою трудовую деятельность Сергей начал с работы такелажника. Токарные, фрезерные, шлифовальные станки приходилось спускать вниз по крутым лестницам, напрягая все силы, чтобы не дать им скатиться вниз. Работа изматывала до того, что, придя домой, Сергей сразу же валился в постель и спал до самого утра. Людмила не могла без слез наблюдать за сыном и пилила Ефима за то, что он не смог устроить ребенка на более легкую работу. Ефим только ухмылялся.

– Это ему хорошая школа. Может быть, наконец, поймет, что тот, кто не хочет работать головой, вынужден работать руками.

Пиля мужа, Людмила хорошо понимала, что Сергей из гордости сейчас не перешел бы ни на какую другую, более легкую работу. Но курс «молодого бойца» продолжался чуть более месяца. Затем Сережу стали знакомить со сталеплавильными и передельными цехами, где в сталеплавильных и нагревательных печах использовались контрольно-измерительные приборы. Первое посещение электросталеплавильного цеха осталось в памяти Сергея на всю жизнь.

Придя на работу в восемь утра, он встретил своего наставника Володю Просвирякова.

– Сергей, надевай спецовку, сейчас пойдем в первый сталеплавильный цех.

По дороге в цех Сергей получил от Володи только одно указание:

– От меня ни на шаг.

Они подошли к цеху со стороны диспетчерской. Когда же Володя открыл дверь в цех, Сергею показалось, что он оказался если не в аду, то в чистилище наверняка. Сквозь грохот работающих печей раздавались пронзительные сигналы крановщиков и крики людей. Вначале, среди общего грохота и плохой видимости из-за большой запыленности помещения, он не мог сообразить, что происходит. Они стояли у самого входа в цех и даже не делали попыток продвинуться вперед. Но постепенно Сергей стал различать электросталеплавильные печи по вырывающимся огненным факелам и копошившихся около них рабочих. Одни подвозили на тачках материалы, другие длинными металлическими жердями что-то делали внутри печи, третьи лопатами что-то забрасывали в печь. Рядом с рабочими стоял человек, который физически не работал, а отдавал сталеварам команды. Этот человек часто вызывал по селектору лабораторию, спрашивал анализы по углероду, кремнию, марганцу и другим элементам. Затем производил расчеты на логарифмической линейке, записывал их, снова отдавал команды сталеварам. Это был мастер печи.

Прямо напротив печи находился участок разливки металла. Его все называли «канавой». Рабочие помещали в канаву специальные чугунные изложницы, поверх которых тщательно устанавливали надставки. Изложницы были предварительно нагреты, и канавщики смазывали их внутренние поверхности специальным составом лаколи или смолы.

Но особое впечатление на Сергея произвел момент слива металла из печи в специально подготовленный ковш. Ковш на кране подъехал к сливному желобу печи. По команде мастера печь стала постепенно наклоняться в сторону ковша, при этом крановщик синхронно опускал ковш в приямник печи. Сергею показалось настоящим волшебством среди всеобщего шума, пыли, гари и высокой температуры точно направлять струю раскаленного металла в ковш. Слив металла сопровождался тучей огненных искр и дыма. Когда металл из печи был слит, в него погрузили термопару для замера температуры, которая фиксировалась на потенциометре.

– Это и будет твоей работой, – прервал молчание Просвиряков.

Но Сергей был поглощен наблюдением за работой персонала цеха. Когда металл слили, через рабочее окно печи он увидел раскаленный зев сталеплавильного агрегата. Несмотря на то, что Сережа находился метрах в двадцати от печи, его лицо обдало сильным жаром. В то время, как печная бригада чистила и заправляла печь, на канаве происходили не менее любопытные действа. Ковшевой и крановщик пытались точно совместить отверстие ковша и центровой, куда должен быть слит металл. Любая неточность могла привести не только к потере металла, но и к травмам обслуживающего персонала. Металл, не попавший точно в центровую или надставку, попадал на их стенки и разлетался на значительное расстояние. Тогда-то Сергей и понял, почему, несмотря на высокую температуру в цехе, сталевары, канавщики и ковшевые были одеты в плотные суконные куртки, валенки и огромные суконные шляпы с встроенными синими очками. Глядя на процесс плавки и разливки металла, Сергей не мог понять, как этим потным, чумазым и, наверняка, физически сильным людям, удавалось среди этого сверкающего, кричащего, гудящего хаоса, находясь в условиях ограниченной видимости, не только четко выполнять команды начальников, но при этом, ухитряться не попасть под искры, огонь и излучение. А что такое излучение, он скоро прочувствовал на себе, когда печь после слива металла оказалась с полностью открытым рабочим окном. Яркое солнце опалило его лицо. Он закрылся руками и непроизвольно повернулся спиной к печи.

– Какая нелегкая вас сюда занесла? Ты же всю жизнь на ремонте работал, разве что иногда забегал в цех, и то за продуктами.

– Да вот – ученику решил цех показать.

Сергей различил лицо говорившего. Мужчине было лет под пятьдесят. В отличие от других работников цеха, он был в обычной спецовке, в кепке, к козырьку которой были привинчены очки. Из нагрудного кармана торчала логарифмическая линейка и авторучка.