Марк Альперович - А жизнь всего одна, или Кухарки за рулем

Хотя, если бы Людмила и отстала от поезда, Сережа бы не пропал. Общая беда, война, удивительно сплотила людей. Взаимопомощь встречалась на каждом шагу. Почти не было ссор, которые обычно бывают при массовых скоплениях. Проявления национальной нетерпимости отсутствовали полностью. Когда поезд проезжал по Уралу, его встречали чуваши, татары, казахи. Несмотря на то, что люди торговались, это не походило на обычную торговлю на рынке. И покупающая, и продающая стороны быстро находили компромиссное решение. Сюда не долетали немецкие самолеты, здесь не бомбили города и села, но и отсюда женщины отправляли на войну своих мужчин, и сюда уже приходили первые похоронки.

Когда состав прибыл в Магнитогорск, там лежал снег. Людмилу с Сережей подселили в двухкомнатную квартиру к татарской семье. Сына Люда разместила в ванной комнате, постелив на дно ванны пальто и какие-то тряпки. Сама нашла приют на кухне, где спала на полу. Хозяева постелили ей снятый со стены ковер. За полгода жизни в Магнитогорске Людмила ни разу не слышала ропота со стороны хозяев по поводу приезжих. Она ни разу не слышала от местных жителей слово «жид».

Долгое время от Ефима не было никаких сообщений. В условиях войны это не было редкостью. Однако, когда Людмила пошла получать довольствие по офицерскому аттестату мужа, ей ответили, что ее супруг числится среди пропавших без вести. И пока не придут какие-нибудь сведения о нем, продовольственного аттестата ей не выдадут. Устроиться на работу с пятилетним ребенком на руках было очень сложно, особенно при огромном наплыве эвакуированных. Людмила осталась без средств к существованию. А кормить надо было себя и ребенка. Люда оставляла Сергея на попечение хозяев, зная, что те присмотрят за ним и нальют кружку молока (они держали корову), а сама в пургу и мороз перебиралась на другой берег реки Урал, где была большая «толкучка», обменивала чулки на продукты. Людмила ухитрилась привезти более пятидесяти пар чулок. Замерзшая, голодная, уставшая, она приплеталась домой, но, увидев сына, становилась прежней Людмилой: оптимистичной, веселой, дружелюбной, компанейской.

Сергей засыпал с фотографией отца. Людмила поражалась, а иногда даже завидовала любви Сергея к Ефиму. Маму Сергей любил не меньше. Но она всегда была рядом, и он не испытывал тоски по ней.

По своему характеру, взглядам на жизнь, поведению Людмила и Ефим были антиподами. Общими чертами у них были, пожалуй, только честность и порядочность. Ефим любил одиночество. Ко всему относился серьезно. Красивые женщины вызывали у него нескрываемый интерес. Он был очень нервным, вспыльчивым, часто эгоистичным. Его отличало стремление к порядку, системности, чистоте. Людмила же любила общество, где могла бы проявить себя. Ефим любил искусство, хотя плохо разбирался в нем. Людмила любила себя в искусстве. Она испытывала наслаждение, когда ее танцы, стихи, анекдоты, пение вызывали восторг у окружающих. Люда не была обделена вниманием мужчин. Но высокое чувство порядочности не давало ей даже возможности думать о другом мужчине, кроме мужа. Поэтому, любые попытки даже легкого флирта она пресекала.

Вскоре пришло подтверждение из военкомата, что Ефим жив, а его часть находится недалеко от Вязьмы. Теперь Людмила могла получать продукты по офицерскому аттестату. И жизнь стала значительно легче.

В конце апреля, когда Люда и Сережа были дома, во входную дверь постучали, и вошел небритый мужчина в шинели с рюкзаком за плечами. Сережа на стук выбежал в коридор и закричал своим зычным голосом: «Мама, папа приехал!» На крик Сережи выбежала Людмила. Увидав Ефима, она вдруг бросилась обратно в комнату.

Хозяева очень тепло встретили человека с фронта, предоставив семье большую комнату. Ефим осунулся, сильно похудел. Его ноги настолько опухли, что пришлось разрезать хромовые сапоги. Он был освобожден от службы не по болезни, а согласно приказу Сталина о вызове с фронта специалистов с высшим образованием. После разгрома немцев под Москвой правительство СССР уже думало о сохранении специалистов для мирного времени. Советская власть считала, что пришла если не навсегда, то надолго, и думала о будущем страны, по опыту зная, сколько времени и средств требуется для подготовки инженерных кадров.

Около недели Ефим пробыл в Магнитогорске, решая вопросы с возвращением на работу в город Электросталь. Оборудование завода еще не было вывезено с Урала.

Ефим привез сыну много подарков. Сергей прятал шоколадки, а по ночам потихонечку их грыз. Людмила считала, что сразу много шоколада – вредно. Невесть откуда Ефим привез также большой кусок шоколадного масла. Сергею оно очень понравилось. Однажды, во время обеда он съел один бутерброд с этим маслом, затем второй, третий. Люда хотела остановить сына, но Ефим сказал: «Пусть ест», – и продолжал намазывать масло на хлеб. На шестом бутерброде Сергей остановился, призадумался, попросил воды и, выпив стакан, побежал в уборную. Из уборной он долго не возвращался. Обеспокоенная Людмила пошла посмотреть, что случилось. Сергей на коленях стоял над унитазом, его тошнило. Люда взяла сына на руки, принесла в комнату и стала отпаивать теплой водой, добавив в нее крупинку марганцовки. Отец сидел, улыбаясь.

Когда Сергею стало лучше, Ефим спросил его:

– Может, намазать тебе еще кусочек хлеба с маслом? Сергей в ужасе покачал головой.

– Не слышал выражения: «Жадность фраера сгубила»? Сергей снова покачал головой. А затем спросил:

– Папа, фраер – это плохой человек?

Ефим и сам толком не знал, что означает это слово.

– Наверное, это слово близко по значению к слову идиот. Сергей насупился. В разговор вступила Людмила.

– Папа хотел тебе показать, как сама жизнь наказывает жадных людей. Сергей заплакал.

– Мама, ты всегда говорила, что я добрый мальчик. Просто очень вкусное было масло.

– А почему было? – с усмешкой спросил Ефим.

– Потому что оно мне стало противным.

Ефим был доволен. Урок против жадности получился показательным.

Тепло распрощавшись с хозяевами дома, оставим им памятные подарки в виде оставшихся нераспроданных чулок, собрав свой скарб, семья двинулась на вокзал. Их провожали хозяева. Пока ждали поезда, хозяйка дома робко спросила Ефима:

– Как там, на фронте?

– Тяжело, – ответил Ефим, – но стало немного полегче. Видите, возвращаемся в Москву. Значит, правительство уверено в победе.

– А война-то скоро закончится?

Ефим покачал головой.

– Силен еще немец. Вот если помогут англичане и американцы, то война может окончиться намного раньше.

На станции в Электростали их встретила заводская «трехтонка», на которой возвращающиеся из эвакуации семьи стали развозить по городу.