Ирина Чикалова - Планета Счастье

Он энергично взял полотенце и вытирался до того, пока все тело не почувствовало приятное тепло и не приобрело не менее приятную розоватость.

«Как же хочется есть!» – подумал он впервые за эту неделю и с досадой обнаружил, что холодильник совершенно пуст, из продуктов имелся виски – виски односолодовый, виски дешевый, виски дорогой – в стакане, и жалкая горстка орешков.

Стивен высушил волосы, погладил поло, надел темно-синие вельветовые штаны, и теперь его недавний образ жизни выдавал только усталый взгляд, впалые щеки и темные круги под глазами. Он взял телефон, набрал номер в избранных: кафе «Бриошь». По привычке, перешедшей от мамы, Стивен предпочитал по старинке голосовую связь вместо современных обезличенных кнопочек в приложениях.

– Привет, Лиз. Можно мне, пожалуйста, свежевыжатый апельсиновый, яичницу с беконом, позажаристей, и круассан. Давай два круассана!

– Стивен, привет! К нам уже из муниципалитета приходили, спрашивали, нет ли сбоя системы, а то заказов по твоему аккаунту уже неделю нет. Как я рада, что к тебе вернулся аппетит. Ждем через пятнадцать минут.

Стивен вышел на улицу. Как всегда, светило солнце, хотя на дворе была осень.

Последние тридцать лет у них всегда была солнечная погода, хотя мама рассказывала, что в ее детстве, еще не таком счастливом, как должно было быть у Стивена, были и дожди, и слякоть, и пасмурные дни. Теперь погода была всегда прекрасная, сообщалось, что это заслуга Мудрого и Доброго Короля и его помощников по всей стране. Стивен никогда не задумывался, как им это удавалось, но иногда тайно рассматривал репродукции неофициально запрещенных картин (как провоцирующих не менее запрещенную, уже официально, депрессию), например, «Осеннюю распутицу» Куинджи, и не мог не признать, что с солнцем жить хоть и однообразнее, но значительно лучше. Однако на картинах, думал он, хорошо бы, чтобы и слякоть была, и дождь, и когда на это смотришь, то вспоминаешь, как сломалась любимая игрушка или как жалко было отравившегося чем-то кота, которого заставляли съесть нужную таблетку или делали укол, а он смотрел на тебя с отчаянием и искал поддержки. И сердце сжимается, и тогда ты знаешь, что оно живо, что оно иногда радуется, иногда переживает, но не останавливается.

Детство Стивена счастливым было только до десяти лет – до того, как в авиакатастрофе погибли родители. Стивену повезло, он был талантливым мальчиком, поэтому его не отправили в обычный Домоимитатор, а поместили в гимназию, где учились и жили одаренные дети. На каникулы он отправлялся к своей двоюродной бабушке Элизабет, которая тогда жила в Старинном Городе Сказок.

Дни каникул были погружением в совсем другой мир. Он часто вспоминал аромат корицы на свежеиспеченных булочках, наполнявших улицу рядом с домом тетушки Бет, как она просила его называть себя; старушку фрау Анни с ударением на последний слог на французский манер, которая не менялась год от года и носила безупречно белый халат с бордовой тесьмой и забавный колпак. Она всегда угощала Стивена горячим шоколадом с булочкой, и тетушка Бет всегда незаметно оставляла деньги за угощения под белоснежной скатертью на столе у окошка, где Стивен любил наблюдать за тем, что происходило на улице, или просто любоваться разноцветными домиками с черепичными крышами. Особенно ему нравились дома из красного кирпича с купоросными куполами и золотистыми часами с тоненькими, как ручки Дюймовочки, стрелками. Вспоминал он и узенькие каналы, испещренные лодками – моторными, парусными, большими и маленькими.

Морская вода пахла водорослями, солью и напоминала о том, как они с папой читали «Детей капитана Гранта» или «Двадцать тысяч лье под водой» и как Стивен мечтал когда-нибудь отправиться в опасное и захватывающее дух путешествие. В гимназии Жюля Верна не читали, но изучали «Десять способов развить эмпатию», «Навыки личной эффективности», «Позитивное мышление», а также произведения современных авторов, имеющих позитивную направленность.

Стивену нравились книги, которые он читал у тети Бет, но после того как он попытался обсудить на уроке литературы, зачем переписывать концовки произведений Шекспира на положительные, тете Бет было рекомендовано посещать мальчика у него дома. Только Стивен знал, что если и есть у него в этом мире дом, то он в уютной маленькой квартирке тети Бет, где долгими зимними вечерами они сидели у камина и вместе плакали над «Les Misérables».

Официально выезд за пределы Королевства не был запрещен, в Конституции говорилось, что «Королевство делает все возможное, чтобы помочь гражданину быть счастливым. Если же он не согласен быть счастливым, ему следует покинуть Королевство навсегда, чтобы не омрачать жизнь другим гражданам». Впрочем, населению изгнание виделось непривлекательным: в Королевстве у всех была работа, контроль за здоровьем каждого с помощью пульта на зеркале в ванной – туда нужно было вводить данные давления, уровня сахара, холестерина, что Стивен всегда забывал делать. В Королевстве были и горы, и море, и были представлены те культуры, чьи традиции и обычаи не противоречили требованиям Конституции Королевства.

Как теперь выяснилось, и проблемы личного характера решались весьма оперативно. Эта привилегия жизни в Королевстве Стивена неприятно удивила, но сейчас он шел по широкому тротуару Авеню Сладкой Булочки (все улицы имели позитивные названия) и думал только о том, что его скоро ждет вкусный завтрак в «Бриоше».

В кафе Лиз, миловидная брюнетка небольшого роста, работала одна, не считая управляющего и повара, все остальное было автоматизировано. Клиенты отправляли заказы через приложение на любом устройстве с выходом с интернет, затем они отображались на табло у повара. Горячие блюда готовили сами, остальное привозила доставка, даже выпечка приезжала замороженная, оставалось положить в печь, и через пять минут все было готово. Управляющий любил повторять, как правильно вовремя отдать непрофильную деятельность на аутсорсинг.

«Бриошь» находился в тридцати минутах ходьбы от дома Стивена, и обычно он ехал на машине (своей или брал такси), но сегодня решил прогуляться. На улице было немного людей, и он внимательно изучал деловые, сосредоточенные лица.

Молодой человек на велосипеде в форменном костюме с эмблемой известного банка размышляет, видимо, о предстоящих на работе делах. Несмотря на то, что брови сведены, лицо румяное и довольное.

Молодая мама с коляской направляется, очевидно, к парку неподалеку и что-то непрерывно говорит малышу, которому на вид месяцев семь-девять, то и дело обходя коляску и наклоняясь так, чтобы ее лицо оказалось на уровне глаз ребенка. Тот никак не реагирует, и если мать слишком активно жестикулирует, отвечает взглядом, полным недоумения. Наверное, так учат на курсах Хороших Мам – подумал Стивен, глядя на то, с каким энтузиазмом женщина продолжала обегать коляску и что-то говорить ничего не понимающему ребенку.