Ирина Чикалова - Планета Счастье

Для начала Стивен решил зайти к мистеру Стивенсу и сообщить, что вернулся к трудовым будням.

Людей в редакции было немного, некоторое время назад большинство сотрудников начали работать удаленно, отправляя материалы «в облако». Мистер Стивенс, тем не менее, к современным технологиям относился с опаской, поэтому собирал «летучки» и только самым непримиримым борцам за свободу личности от пространства и времени разрешал в редакции не появляться.

На двери главного редактора висела табличка: «Если вы хотите войти, сначала подумайте. Если не передумали, пойдите и подумайте еще». Стивен постучал.

– Я занят, – послышался низкий голос мистера Стивенса.

Стивен прислушался, Фил ни с кем не беседовал. Чувствовавший себя провинившимся, Стивен с извиняющимся видом просунул голову в дверной проем.

– Здравствуйте, мистер Стивенс. Я только хотел сказать, что вернулся на работу.

– Черт бы тебя побрал, Стивен. Это твое сообщение! Что за дурацкие шуточки. Я вечером прослушивал, здесь была Аманда. – Он строго посмотрел на Стивена. – Для тебя – миссис Стивенс. Так вот, миссис Стивенс чуть удар не хватил!

– Просите, пожалуйста, я думал…

– Думал он! К сожалению, эта способность дана не всем. Но зато ты сможешь хорошо жить в этом государстве. Думать здесь давно никого не просят.

– Хорошо жить – это вряд ли. За мной уже Психологическая служба наблюдает, – тихо сказал Стивен, все еще стоя в дверях.

– Во-первых, зайди и закрой дверь. Во-вторых, палки на вас всех нет, Психологическая служба, понимаете ли, им. В детстве не лупили, так сейчас бы отлупить хорошенько, чтоб вся дурь вышла!

Высокий, с седыми усами и бородой, когда гневался, мистер Стивенс напоминал бы древнегреческого бога, если бы не полное тело и забавные пухлые розоватые щеки.

Сообщение, которое Стивен, будучи сильно пьян, оставил на автоответчике главного редактора, звучало так:

«Дорогой мистер Стивенс, да что там – милый Фил, я помню, как пришел к вам пять лет назад, и за эти годы вы стали мне почти как родной отец. И миссис Стивенс, и ее эклеры… Это лучшее, что я ел в своей жизни. Жизни, ни для кого, кроме вас, не ценной. И сейчас, прощаясь с ней, с этой тщетной суетой наших будней и с одинаковыми солнечными днями, я хочу вам сказать – спасибо. Спасибо за все. Вы действительно добрый, щедрый, милый человек, самый лучший на свете человек». Пауза, всхлипывания в трубку. В этот момент миссис Стивенс, приехавшая с ужином для мужа, который, как обычно, задерживался на работе, схватившись за сердце, начала умолять мистера Стивенса отправить к «бедному мальчику» скорую помощь немедленно. Но голос продолжил: «И я знаю, вы не осудите меня за то, что я не пришел сегодня на работу и не приду завтра и еще какое-то время. Я начинаю новую жизнь. Я оформлю отпуск в системе, мистер Стивенс, клянусь вам», – поспешно завершалась речь.

– Я не хотел, я был немного пьян. В смысле – очень пьян. Простите. Но поймите, пожалуйста, мы расстались с Иветт.

– Ладно, скажи спасибо доброте миссис Стивенс. Все, иди работай, раз пришел.

Стивен отправился к себе в отдел.

Из всех окон редакции открывался красивый вид на многоуровневую автостраду с одной стороны, с другой – на синий мост с подсветкой и башню, на которой в девять вечера зажигались сверкающие огни. Больше всего Стивену нравилось, что со своего рабочего места он видел реку и парк вдали.

Адель поливала цветы на окне и не слышала, как Стивен вошел. На ней было синее платье в горошек, туфли-балетки с кружевом плотно обхватывали маленькую ножку, а волосы – убраны в хвостик. Он аккуратно подошел сзади и громко сказал басом:

– Сдала ли ты заметку про хореографию Паоло Мигозетти в Главном театре, о Аделаида, цветы поливающая?

Адель вздрогнула.

– Ах, Стивен, как же вы меня напугали. Сдала, сдала, и про Мигозетти, и про сто лет итальянского фарфора, и про три копья из новых раскопок в Египте. Кстати, вы слышали, нашли прекрасно сохранившиеся оружейные принадлежности примерно II – III века до нашей эры? Будут выставлять через полгода у нас в музее античного искусства.

– Слышал-слышал, как тебя можно не слушать, Аделечка. У тебя хоть и ангельский голосок, но попробуй неуважительно отозваться о Мигозетти, ты же возьмешь это самое копье и заколешь! – Стивен обнял Адель. – Я соскучился по вам. А где все болваны, с Мигозетти не знакомые? Ты, кстати, сделала с ним прекрасное интервью, хвалю. Сразу видно – моя школа.

Стивен сделал пару больших энергичных шагов по комнате, разглядывая вечный хаос на столе у Искандера, ни одной лишней записочки и аккуратные полочки Адель, творческий беспорядок у Винсента с последними афишами.

– Винсент в студии, записывает вечернюю передачу, а Искандер здесь, вышел куда-то.

– Тебе бы, Аделечка, отдохнуть, – сказал Стивен, глядя на темные круги под глазами Адель. – Зачем ты в три ночи писала заметку про эти копья в блоге?

– Как? Это же сенсация! Только сообщили, а из-за разницы во времени… Вот так и получилось, что у нас немного поздно, – опустив глаза, оправдываясь, сказала Адель.

– Ах, милая моя, что б я без тебя делал, – поцеловав Адель в щеку, почти пропел вернувшийся в свое обычное прекрасное состояние духа Стивен.

Толкнув дверь ногой, так как руки у него были заняты тортом, в комнату влетел Искандер.

– Приветствуем босса в добром здравии! – продекламировал смуглый красавец Искандер и водрузил на стол двухуровневое кондитерское чудо с ягодами. И, будто отвечая на грустный взгляд Адель, добавил: – Дорогая, он на сахарозаменителе. Я специально спросил – тебе можно.

– А какой именно сахарозаменитель? – без энтузиазма и явно не веря, что он подходящий, спросила Адель и взяла упаковку для подробного изучения состава.

– Я надеюсь, вы без меня не скучали.

– Какая скука, шеф! Культурная жизнь бьет ключом! А галерейная – по карману. Бьет, – пытался шутить Дерик.

– Хорошо. Надо бы поработать тогда.

Стивен включил компьютер и так погрузился в разбор разнообразных заданий от мистера Стивенса, чтение материалов, просмотр событий, что совсем не заметил, как все попрощались с ним. Он остался наедине с куском бисквита и крема, который был объеден со всех сторон, ягоды выколупали вечно сидящие на диете сотрудницы отдела по связям с общественностью, и оттого выглядел он жалко и сиротливо посередине большой упаковки из перерабатываемого пластика.

Зашла убиравшаяся у них Зульфия, пропылесосила, вынесла мусор и остановилась в нерешительности возле торта. Дилемма для нее была, видимо, сложная, потому как стояла она наклонившись и то протягивала руку, чтобы забрать остатки, то потом, не решаясь посмотреть на Стивена, но боком стараясь увидеть, смотрит он или нет, убирала руку. Стивен заметил ее замешательство не сразу: бедняга промучилась у кондитерских развалин добрых пять минут.