Вадим Боратинский - Путь на восток. Летопись Моттеруэля

Привал завершился довольно вкусным обедом, который по времени скорее походил на полдник. Сразу после него отряд, ведомый своим командиром, продолжил восхождение на некогда извергающий пламя пик. За Хоракью следовали его помощники, подгоняющие остальных, дальше шли навьюченные приземистые яки, которых под уздцы вели воины. За упряженными животными на всю округу по камням грохотала повозка, с большим трудом поднимаемая четырьмя мускулистыми волами. Замыкали шествие остальные воины и идущие рядом с ними Коловари, Эрдол, Ватиньер и Нуреторн. Последний ускорился, чтобы догнать Хоракью. Добравшись до предводителя отряда, он был встречен улыбкой добродушного наследника Лааса.

– Решил, наконец, рассказать о себе? – обратился он к подошедшему.

– И поблагодарить за радушный прием, – ответил Нуреторн.

– Радушный прием вас ждет в нашей долине, – рассмеялся Хоракью. – Мы всего лишь идем домой, а составить эскорт четырем безобидным путникам с запада для нас – удовольствие.

– Я, мой брат, тот, что выше всех, и Коловари из Сельна. Небольшое поселение в западной части великого леса. Парень, что идет с нами, Эрдол, он из Овражья, возможно, вы слышали о пиве, которое варят там.

– Как-то раз наш отряд ходил в Последний причал, по дороге мы останавливались в Сельне. Припоминаю лицо главы вашего поселение, как его там звали… Плюмбун, Полорис…

– Плинфус.

– Ах да, забавный человечек, по-моему, – усмехнулся Хоракью. – А мимо овражского пива и дурак не пройдет, а отряд нголримов уж тем более, верно говорю, Торвальд? – помощник, следующий справа от своего командира, улыбнувшись, согласился. – Что же вас привело так далеко на восток? Да еще и таким странным путем. Давно уже торговцы не заходят к нам ни с запада, ни с востока, Срединные горы все стараются огибать по воде.

– Путешествие на корабле обходится дороже, к тому же цель нашего похода вынуждает двигаться по возможности незаметно. Когарт сейчас – не самое безопасное место, а дорога на юг кишит бандитами.

– Хватит тянуть, расскажи, наконец, что же за цель ведет вас, я сгораю от любопытства! – попросил Хоракью.

– Думаю, скрывать что-то смысла нет, – загадочно начал Нуреторн. – Возможно, вести эти дошли уже и до вашего города. Форт на острове северо-западнее Когарта, в котором были заключены ханайцы, пойманные за многочисленные нападения в Харнаусе и Дрейле, был захвачен их союзниками. Все заключенные сбежали на Ханай и, по словам одного стражника из того форта, их предводитель планирует нечто… нечто большее, чем простой набег. Он также сказал, что вряд ли кто-то еще из форта мог добраться до восточных владений, а в Когарте никому не стал сообщать об этом, зная связи этого города с ханайцами.

– И ваш Плинтус приказал бравым воинам из Сельна сообщить графам на востоке о возможной опасности, – предположил Хоракью.

– Скорее я предложил ему сделать это. Слишком долго сидели мы без дела в нашем удаленном поселении, – сделав вид, что не заметил насмешки, сказал Нуреторн.

– Не обижайся, я действительно не сомневаюсь в вашем мужестве. Вы вчетвером бросили вызов целому племени этих дикарей. Не каждый так успешно смог бы сделать это.

– И все же без вашей помощи мы бы были мертвы.

– А без вашей, возможно, будут мертвы многие, – парировал сын графа. – Отец выслушает вас и, не сомневаюсь, поможет выполнить эту нелегкую задачу.

– До него не дошли эти тревожные вести? – спросил Нуреторн.

– Наш город известен своей закрытостью, так что, даже если в Бракенлоу каждый знает об этом, мой отец все еще может оставаться в неведении. Вот еще что… Не ждите, что он пошлет в помощь восточным правителям своих людей. Мы не вмешиваемся в чужие дела уже почти тысячу лет, и нарушать эту традицию его вряд ли кто-то заставит.

– После того, как ханайцы захватят Харнаус и Дрейл, они пойдут на Бракенлоу, – не собирался сдаваться Ильмерин. – Когда вам не с кем будет торговать, кто продаст вам зерно и мясо? Одним золотом человек питаться не может, а ханайцы, боюсь, не лучшие соседи, – он сощурился, как обычно делал, когда сомневался в своих словах. Через несколько шагов скучные серые обломки исчезали под тонким покровом нетронутого снега.

– До того, как появились восточные владения, мы уже жили по соседству с ними. Однажды ханайцы даже решились напасть на нас. Судьба их отчаянного похода описана в книге «Поднебесная осада», – с гордостью за великое прошлое своего народа сообщил Хоракью.

– И в ней написано, что еще две сотни лет город не могли отстроить до прежнего состояния, – припомнил Нуреторн.

– Убеждая меня, ты теряешь время, – спокойно ответил светловолосый. – Решения выносит мой отец, удачи в переговорах с ним. Я не желаю смерти мирных жителей восточных владений.

– С вашего позволения я вернусь в конец отряда к своим товарищам, – поклонился Нуреторн.

– И предупредите там всех, что скоро пойдет снег, – мрачно поглядел на небо Хоракью. – А ночью мы уже будем на месте.

Нуреторн снова откланялся и остановился подождать хвост шествия, в котором брели его спутники. Западавший с неба тонкий колкий снег не отвлек их от беседы с двумя нголримами. Еще несколько воинов шли рядом, слушая разговор. Коловари с Ватиньером, как и их собеседники – двое мужчин с каштановыми волосами до плеч и похожими лицами, выдававшими в них кровное родство, то и дело смеялись, оживленно что-то обсуждая. Приблизившись, Нуреторн понял, что речь идет о табаке. Коловари утверждал, что под Сельном выращивают лучший табак на острове, братья нголримы, перебивая друг друга, нахваливали табак с юга Бракенлоу. Заприметив Нуреторна, Эрдол, медленно впадающий в холодный сон на ходу, оживился и даже улыбнулся. Коловари с Ватиньером прекратили спор и познакомили товарища со своими собеседниками. Их звали Ктур и Чаго.

С приходом Нуреторна тема разговора сменилась с табака на город нголримов, о котором братья с удовольствием рассказывали пришельцам с запада.

– Читрокар – так звучит название нашего города на древнем языке нголримов, на котором теперь говорят только на материке, – сказал Ктур. – По мне, «Лаас» – название, плохо отражающее его облик.

– Вы поймете, что он имел в виду, когда увидите город, – перебил брата Чаго. – Весь он был вырезан в горе. Замок, каждый дом, башни… Все они когда-то давно были единой скалой, стертой с лица земли орудиями наших предков.

– Стертой – это еще мягко сказано, – вставил Ктур. – В ее основании обнаружили залежи серебра, а всего через сто лет о ней напоминали лишь редкие остроконечные глыбы не больше ста футов высотой. Из них-то и вырезали дома.

– И казалось, места надежнее нет на всем острове, – продолжил Чаго. – И правильно казалось, лучше укрытия вы не найдете. Никто не смел приблизиться к воротам города ни с запада, ни с востока. А на севере и юге ворот вообще нет, город окружают горы. Так вот, после прибытия остальных людей на остров и заселения ими восточной его части к нам явились ханайцы, лишенные своих северных территорий. Пришли они, однако, не с просьбами, а с оружием в руках и осадными орудиями, которые явно прихватили у агвенов. Даже жаль этих бедняг, тащить такую тяжесть в горы…