Даниил Горбунов - Крупицы золота в тумане

– Что ж, это хорошо. Я просто думал, не заболел ли ты часом, – произнёс Фрэнк, потирая нос.

«Боже, так ведь Фрэнк вместе с Конором бросился собирать с земли золото!» – снова Эдвин вспомнил кошмарный сон, и снова в ушах стоял истошный крик, и он снова увидел свои испачканные в крови руки, лихорадочно ищущие золото в песке.

И всё-таки это не более чем просто сон. Эдвин решил, что хватит ему забивать голову подобной ерундой, так и с ума сойти можно. В конце концов, это действительно только сон, такое никак не могло бы случиться в реальности, нет, не могло бы.

В очередном ночном дежурстве Эдвин много размышлял над увиденным во сне, но, так и не разобравшись в нем, свалил все на накопившуюся усталость. Он смог заставить себя успокоится, и в следующие дни даже не вспоминал тот ночной кошмар. Наверное, во многом на Эдвина повлиял и тот факт, что скоро к нему и ко всем путешественникам снова вернулась вера в удачу. Они как-никак проехали уже довольно большое расстояние и осознание того, что с каждым днём они становятся всё ближе и ближе к Калифорнии вновь окрыляло их и заставляло ехать быстрее.

Тогда-то Эдвину приснился ещё один сон, не такой пугающий, как тот, про стервятников, но всё же не менее странный.

Снилось ему, что он оказался в тумане, да ещё в таком густом, что невозможно было, понять, где ты находишься. Пелена тумана простиралась во все стороны, насколько хватало глаз, словно стеной отгораживая Эдвина от остального мира. И не было кругом ни одного человека, ни одного дерева, только туман и влажный песок под ногами.

Эдвин тут же почувствовал себя одиноким, он бродил в тумане, пытаясь хоть что-то различить в густой пелене, но когда наткнулся на собственные следы, остановился на месте. Прохладный воздух насквозь пробирал его. Безумная мысль, что ему придётся бродить в этом тумане до конца своих дней не давала ему покоя и с каждой минутой наводила больше и больше ужаса.

И вот Эдвину показалось, что вроде как в тумане что-то блестит. Оглянувшись, он убедился, что и правда вокруг него пляшут какие-то странные огоньки. Чем быстрее эти огоньки меняли местоположение, тем чаще они переливались, то совсем потухая, то снова вспыхивая, как новенькие монеты на солнце.

Эдвин попытался схватить один из огоньков, который подлетел слишком близко к нему, но не смог. Он пригляделся и вдруг понял, что эти огоньки – маленькие крупицы золота. Они продолжали всё также хаотично кружиться в воздухе, дразня собой Эдвина. Но как близко бы крупицы к нему не подлетали, поймать их всё равно было невозможно, они тут же, будто испугавшись, устремлялись вдаль и исчезали в тумане.

Постепенно кусочки золота терялись из виду, словно растворяясь в пелене тумана. И когда они начали массово исчезать, у Эдвина появилось чувство, что кто-то за ним наблюдает. И тут он услышал чей-то голос, даже вроде несколько голосов, но как Эдвин не вглядывался в туман, никаких людей он не видел. А голоса между тем становились всё громче и громче.

– Ты думаешь, что приедешь туда и будешь прямо с земли собирать золотые слитки, так?

Эдвин узнал голос Эрнеста и тут же вспомнил, как брат пытался отговорить его от поездки в Калифорнию.

Дальше он начал слышать ещё и ещё голоса, напоминающие ему о событиях недавнего прошлого:

– Не уж-то бездушный металл отберёт у меня сына?!

– Нам обязательно повезёт, я знаю!

– Да, далеко немногие вернуться назад, но те, кому удастся сделать это, можете мне поверить, будут миллионерами!

– Но правда, раз уж мы согласились ехать в Калифорнию, то должны надеется на лучшее.

Голоса напомнили Эдвину, как настойчиво просила его остаться мать, как наивно рассуждали о какой-то там удаче Фрэнк и Том, как твёрдо произносил наставления путешественникам мистер Рассел. Его сознание разрывалось на тысячи мелких кусочков. В этот раз он, кажется, по-настоящему понял, что он дурак, эгоистичный, наивный дурак, поверивший в свою удачу, возмечтавший во что бы то ни стало разбогатеть, думая при этом, что он ещё и сохраняет индивидуальность. Он не понимал, что индивидуальность его не совместима с жаждой лёгкой наживы, что одно противоречит другому, и он поступает не оригинально, отправившись на Запад, а наоборот, слишком наивно и глупо.

Голоса стихли, а золотые крупицы окончательно пропали из виду. Он стоял посреди тумана, не зная, куда ему идти, что делать, он чувствовал себя одиноким, он был слишком напуган, чтобы здраво мыслить…

Плохо, что многие наши сны очень быстро забываются. Проснувшись утром, Эдвин хоть и помнил, что на этот раз случилось с ним в мире снов, но смутные воспоминания об этом сне уже не производили должного эффекта и не наталкивали на те мысли, какие пришли Эдвину, когда он начал слышать голоса. Этот сон как-то слишком уж быстро забылся.

Эдвин, конечно, ради интереса пытался вспомнить более подробно, что же с ним случилось, пока он бродил в тумане. Но обычный туман не пугал его так же, как убивающие людей огромные птицы. Наверное, лучше запоминаются кошмары, так как они производят большее впечатление.

Хорошее настроение остальных путешественников быстро передалось и Эдвину и он не вспоминал больше ни о первом ни о втором сне.

– Нам осталось немного! Вот увидите, скоро достигнем Калифорнии! – при каждом удобном случае напоминал Роберт. И путешественники ему верили.

Том всё так же лежал в фургоне, а Фрэнк продолжал ухаживать за ним. Заходя по утру в фургон больного и выходя из него минут через тридцать, чтобы принести для него завтрак, Фрэнк уже по привычке произносил одну и ту же фразу своим товарищам, с любопытством глядящим на него:

– Всё нормально.

И услышав это, они продолжали заниматься своими делами.

По правде говоря, путешественники скорее также по привычке интересовались здоровьем Тома. Он уже довольно долго лежал в фургоне. Все как-то привыкли к его затяжному постельному режиму, и для некоторых, особенно тех, кто не успел поближе с ним познакомиться, Том начинал существовать, только когда о нём вспоминали. А когда разговор переходил на другую тему, Том как бы снова отправлялся в таинственное небытие.

Эдвин часто думал о Томе, гадал, как же он там в тёмном фургоне, изменился ли он, лучше ему или хуже, или пока, действительно, «всё нормально». Эдвин вспомнил, как он разговорился с Томом в первый день. Тогда он высказал всё, что его волновало, а Том выслушал и успокоил его. Том ведь говорил, что он разведён с женой, с которой теперь живёт их семилетняя дочь. Да, будет ужасно если он так и не вернётся в Нью-Йорк…

Через несколько дней произошёл случай, который всем сразу напомнил о Томе. Заболел ещё один человек, Ричард, который был только на два месяца старше Тода. Симптомы у него были те же самые, что и у Тома. Мистер Рассел распорядился, что бы и Ричард тоже ехал в фургоне, а Фрэнк ухаживал ещё и за ним.