Светлана Швецова - Ромео для балерины

Наблюдавшей за мужской истерикой Олесе стало даже жаль своих сторожей. Когда она появилась на крыльце и гордо прошествовала к деревянному строению, они замолчали и хмуро расступились, давая ей дорогу.

Прошло два дня. Олеся пребывала в блаженстве, всё поменялось: теперь это нелепое похищение казалось ей чудесной возможностью вдали от суеты остаться наедине со своими мыслями. Заброшенная деревушка – райским уголком и чуть ли не курортом.

Она сидела на лавочке у клумбы с незатейливыми цветами, нежилась на августовском солнышке и перебирала в уме мужские имена. "Как же назвать сына? Кириллом? Вадимом? Иваном? А может, Ильёй?" Но мысль снова и снова возвращала её к имени мужа: Сергей. И она поняла, что лучшего имени ей не найти. "А что, Сергей Сергеевич будет звучать ничуть не хуже, чем, скажем, Сан Саныч или Иван Иванович!" И она решила звать пока малыша так, а потом спросить мнение мужа.

Вдруг в животе заурчало: Сергей Сергеевич явно хотел есть. Будущая мать зашла в дом и жестом показала на тарелку. Нана обрадовалась и достала из печи пирог с яблоками. Но Олеся не хотела пирог. Курицу – вот что просил её "мужичок". И куры были, три или четыре: бегали по двору, в панике разбегаясь от проходящих мимо людей.

Олеся взяла за руку хозяйку, вывела её во двор и указала на курицу. Нана улыбнулась, что-то сказала мужчинам, и охота началась.

Надо сказать, у курицы были явно навыки бойца спецназа: она ловко уворачивалась от хищных рук, перепархивала, выскакивала в последний момент у них из-под ног, словом, оказалась весьма хитрой и выносливой бестией. Охотники уже взмокли и тяжело дышали. Тот, что постарше, сдался: бросил погоню и сел на длинное бревно у забора. Молодой поменял тактику и подманивал строптивицу к себе. Пеструха наклонила гребень вбок, подозрительно на него посмотрела и снова ударилась в бега. Молодой от досады только сплюнул.

Олеся ушла в сени, беглым взглядом окинула предметы в углу: сапоги, удочку, вилы, – словно ища что-то. Потом дотянулась до бруска для заточки косы и взяла его. Брусок был довольно увесистый. Спрятав его за спину, она вышла из сеней обратно во двор. Охранники сидели на скамейке и курили – непобеждённая "спецназовка" гордо вышагивала по двору. Словно издеваясь, осмелевшая птица забралась на бревно, на другом конце которого сидели мужики.

Ещё будучи студенткой юрфака, Олеся посещала обязательные занятия по стрельбе из пистолета: умела задерживать дыхание, выжидать момент для спуска курка, сосредотачиваться на цели. Сейчас ею овладел древний инстинкт добытчицы. Её ребёнок требовал еды, а еда сопротивлялась…

У мужчин вытянулись лица, когда хрупкая шатенка достала из-за спины брусок и прицелилась. Глаза, как у снайпера, определили расстояние, рука плавно и незаметно заняла свою позицию. Олеся задержала дыхание и сосредоточилась на броске. Секунда, и оглушённая курица свалилась с бревна, задрав ноги кверху. Девушка моментом подскочила, ухватила птицу за горло и, довольная собой, понесла добычу на вытянутой руке в дом. Охранники молча, в оцепенении, сидели ещё минут пять…

Такого вкусного супа она ещё не ела. Мясо они разделили с Наной: неудачливым охотникам достался только суп и вчерашний пирог.

* * *

Ночью ей опять снилась рыба. И не одна: рыбины стояли косяком в неподвижной воде и шевелили плавниками. Такие большие! Такие аппетитные!.. Олеся откинула простыню и на цыпочках скользнула в сени. Вчера она мельком видела в углу удочку, она решила проверить: не показалось ли… Удочка была на месте!

Когда забрезжил рассвет, девушка оделась, вышла во двор. На огороде палкой наковыряла червей, брезгливо морщась, поместила их в банку, забрала из сеней удочку, взяла ведро, сапоги и вышла за калитку.

Исчезновение затворницы обнаружили не сразу. Нана думала, что девушка во дворе, а охрана – что она в доме. Когда заботливая женщина вышла во двор и позвала к завтраку, Олеся не отозвалась. Ругаясь, мужчины обшарили всю деревушку, вернулись ни с чем и накинулись на хозяйку. Нана только плакала и разводила руками.

Дальше для охранников и вовсе начался кошмар: к одиннадцати часам к домику подлетели серый фольксваген и милицейский уазик с тремя бойцами ОМОНа.

Молодой мужчина из фольксвагена сразу бросился в дом, выбежал бледный и закричал:

– Андрей Николаевич! Её там нет!

Мужчин грузин обыскали, поставили под дуло автомата. Заговорили через переводчика.

– Где девушка? – тоном, не предвещавшим ничего хорошего, обратился к грузинам Чижов.

– Она от нас сбежала, – через переводчика признались те. – Утром её уже не было. Да спросите у Наны, она с ней в доме жила.

– Тимур, переведи им. Зураб сказал, что девушка болела. Может вы того?.. Решили от неё избавиться? – продолжал допрос подполковник.

Майоров в диком напряжении смотрел то на охранников, то на Чижова, моля Бога, чтобы тот ошибался.

– Ага, как же, она сама от кого хочешь избавится: вон вчера как курицу зашибла, с одного удара! – чуть слышно буркнул себе под нос грузин помоложе и уже громко сказал. – Нэт, мы её пальцем не трогали, мамой клянусь! Охранять охраняли, для её безопасности, но чтобы на женщину руку поднять!..

Услышав слова начальника, с крыльца уже спускалась Нана:

– Не болела девочка, плохо ей было два дня, не скрою. Но по другой причине: сына она ждёт, ребёночек у ней будет…

Сергей подошёл к женщине, заглянув ей в лицо, понял, что она говорит что-то важное, и попросил:

– Переведите мне, пожалуйста, что она сейчас сказала.

Ему перевели. Сергей несколько секунд стоял неподвижно, потом забросил руки за голову, сделал несколько шагов по двору в радостном смятении.

– Андрей Николаевич, это может быть правдой? – спросил он, и голос его дрожал.

Чижов улыбался, улыбались и парни в масках, и переводчик.

– Непохоже, чтобы они все врали, эти тоже подтверждают, – заверил подполковник. – Неожиданно! Ну что, поздравляю, осталось за малым – выносить и родить. Надо Олесю найти. Какое рядом село?

Арестованных оставили на попечение ОМОНа, Чижов и Майоров сели в машину и спешно отъехали. Обернулись скоро: Раевка находилась в нескольких верстах, и девушки там не было.

Они заглушили мотор и минуты три сидели молча, не глядя друг на друга, каждый думал о своём. И вдруг Сергей поднял глаза и увидел вдалеке на дороге знакомый силуэт.

– Олеся?! – прошептал он и уже распахивал дверцу машины, чтобы рвануть к ней навстречу.

– О-ле-ся!!!

Он плакал и смеялся, обнимая её, посвежевшую, похорошевшую, раскрасневшуюся от удовольствия, пропахшую рыбой, самую желанную на свете женщину!

* * *

Солнце поднималось всё выше, прогоняя остатки тумана с реки. Олеся, впервые в жизни державшая в руках удочку, экспериментировала вовсю: как могла насаживала на крючок червя, испытывая жалость и вину к "несчастному созданию", и забрасывала леску с крючком в воду. В Малом Иргизе, близ опустевшей деревушки, уже давно не ловили рыбу: некому.