Аркадий Лапидус - Дырка от бублика 2. Байки о вкусной и здоровой жизни

– Сегодня уголовщинка, а завтра – норма. Распределим! И без криминала. Дом культуры превращаем в Смольный, а…

– А тебя в Свердлова! Уже распределяли, и не раз! – безнадёжно махнул рукой оппонент.

– Не сбивай! Опираться на все обезноженные и обезрученные активы. Всех в дело, и ничего экстравагантного. Переведём мотор с холостых оборотов на ход – и всё! Одно большое клубное мероприятие!..

– Бахтубеков сразу нанюхает, куда ветер дует, – вспомнил Федя и побледнел.

– Бахтубеков?.. – как на риф, наткнулся доктор.

– Да бросьте вы кошмары нагнетать! Нашли фигуру! Слава богу, он всего лишь завком, а не первый секретарь райкома! – успокоил Аполлон. – Да я ему так мозги запудрю, что ещё и помогать будет.

– Правильно! – обрадовался Абрам Моисеевич. – Организуем боевой отряд жуликов – и рылом вперед! Жулик, он, брат, такой инициативный и творческий, что только держись! Нет, правда, Нюма, это же совершенно гениально. Я их лично поведу!

– Ну-ну, давай… – успокаиваясь, буркнул доктор. – Ты хотя бы помоги мне сначала, а потом дуй в Израиль, то бишь в Швейцарию. Я слова не скажу против.

– Слава Богу! Наконец-то!

– Товарищи! – вдруг торжественно и с дрожью в голосе почти продекламировал Федя. – У меня такое ощущение, какого никогда… никогда не было…

– Жениться тебе надо! – чуть было не сказал Абрам Моисеевич, но промолчал.

– Давайте выпьем… ну хотя бы по стакану чая! За то, что свела нас судьба и нам так хорошо от этого. Я прочту. Я хочу прочесть. Я первую часть в психдоме написал. Депрессивную. А вот теперь… Нет, я прочту всё с начала:

Все молча потянулись к самовару.

Калитка хлопнула, и в беседку вбежал Бахыт – методист по спорту завода.

– Пожар! – выкрикнул он. – Ваш сарай горит! Я на машине! Живо! Живо!..

Люди любят то, что доставляет им удовольствие. Большая часть любит искусство, детей и то, от чего они заводятся… и многое другое. Другая, гораздо меньшая часть, любит склоки, драки, муки ближних и всякие подобные штуки. И если первые вызывают симпатию, а вторые – наоборот, то третьи – только недоумение. Это те, совсем уже немногие, которые находят удовольствие в самоистязании и истязании их самих ближними. Автору даже кажется, что первые убеждённые злодеи возникли из сострадания к этим третьим. Ну, как доброй душе не подарить хоть капельку радости жаждущему и стенающему! Вот и получилось, что пущенное на самотёк добро обратилось в зло, и мир поделился на чёрное, белое и психиатрическое…

Бахыт Ермекович Султанбаев к третьей категории не относился. Не относился он и ко второй. Значит… Да-да, конечно к первой! И, в частности, в основном – к пунктику «От чего они, то бишь детки, заводятся». Дело, как говорится, благородное и, безусловно, альтруистическое. Приятное, доложу вам, дело, особенно если силы есть. А этого добра у спортработников – сами понимаете… К старости, оно конечно, и облысение, и обленение, и ожирение, и «пол-шестого», но пока…

– Пока кой чем ещё горим, пока сердца для кайфа живы, мой друг, красоткам посвятим телес конкретные порывы! – декламировал своим друзьям и знакомым Султанбаев.

Это, сами понимаете, уже не Пушкин, но еще и не Смирнов. Кто такой Смирнов? О, их много, и все – члены каких-нибудь Союзов. И все божатся, что их фамилии произошли от слов «с миром», а не от команды «Смирно!». Знакомству с одним из этих «миролюбцев» и посвящен данный эпизод, и мы встретимся с ним попозже, а пока – несколько штрихов к портрету Бахыта Ермековича.

Спорт – это примерно такая же кормушка, как ГАИ и вытрезвитель. Корсарам от внутренних органов, конечно, проще. Спел лермонтовское «Выхожу один я на дорогу» – и сотенка в кармане. Но и флибустьеры от спорта тоже не дремлют. Тем более, что песенка у них будет и попроще, и поширше – «Нынче здесь – завтра там!». Те, кто бьют рекорды, надрывая свои пупы, и не ведают, какие денежные Арагвы кипят и пенятся вокруг них, и оседают, и оседают в карманах у добродушных и серьезных, игривых и респектабельных и ещё каких хотите спортсменов-функционеров. Матёрые – так те вообще уже грабят и фарцуют молча, насупив брови. Они скорее относятся к третьей категории, то бишь к психиатрической, но кому от этого легче?

Так вот, Султанбаев еще не облысел ни морально, ни физически, и потому тянул в свой карман «честно» и только для девочек, и только для них. И машину-то он приобрел оригинальной конструкции у самодельщика, правильно веря, что девочки в неё будут впархивать охотнее, и квартиру, забитую импортными мебелями (это не ту, в которой жил, и тоже забитую, а ту, что для него и его друзей и товарищей являлась дворцом левых бракосочетаний), и жену покорную и безропотную. Впрочем, жену он не купил, а взял у Бахтубекова как залог их нерасторжимой дружбы и полного взимопонимания.

Королевское родство!

Бахтубеков был тестем Султанбаева!

Доставив наших героев к месту происшествия, Бахыт даже не взглянул на горящий сарай, в котором хранился реквизит и прочий театральный хлам. Озаряемый всполохами пламени, он поспешил в кинобудку клуба, где вынужден был оставить двух прелестниц на попечение инвалида второй группы киномеханика Серёги, лишённого по пьяни одной нижней конечности. И пока наши герои помогали пожарникам разгребать то, что осталось от декораций и бутафории, Ермекович бил морду инвалиду, похоть которого оказалась балла на три выше Султанбаевской по шкале землетрясений Рихтера. Прелестницы же, как ни в чём не бывало, облачались в свои нижние доспехи и с нежностью поглядывали на отстёгнутую ногу сексуального пирата.

Неизвестно, чем бы закончилась эта межконкурентная борьба, если бы в кинобудку не постучался Смирнов. Тот самый, который член одного из Союзов и в частности – Союза писателей, и секретарь общества трезвости той же конторы. Прервав массаж лица напарника, Султанбаев открыл дверь.