Антонина Евстратова - Прощать любимым. Роман, основанный на реальных событиях

– Ты скажешь, где перина? – кричала Матрена.

Мария молчала.

Тоня знала об этом, но по просьбе Марии, не рассказала матери, а когда поняла, за что её бьют, выкрикнула: – Да вон ваша перина!

Матрена повернула голову к окну, на её смотрели испуганные глаза Тони. Несколько секунд она была в оцепенении, затем осипшим голосом спросила, – где?

– За печкой лежит! – выкрикнула Тоня и виновато посмотрела на Марию, потому что выдала её тайну.

Матрена сразу же кинулась за печку, вытащила свою пропажу и бросила на кровать.

– Все, Вань, хватит, перина нашлась! – тяжело дыша, сказала она.

А он не мог остановиться, продолжал махать палкой и наносить удары.

– Всё, всё, Вань, бросай! – она встала перед ним, предотвращая очередной удар.

– Ну, слава Богу, все на месте! – обрадовавшись, она сразу же распушила перину на своей деревянной кровати. – Ты, что сама не могла сказать? – набросилась она на дочь, – безмозглая, мы могли бы убить тебя!

– У вас это получилось! – через стон шепотом сказала Мария.

Дядя бросил к печке окровавленную палку, отошел в сторону и окинул Марию своим звериным взглядом. Он похож был на приведение, светлые его глаза налились кровью, а лицо стало мертвецки бледным с желтым оттенком, серые зубы отстукивали мелкую дробь, а узкий подбородок дрожал.

Мария от боли криво улыбнулась. – А ты слабак, дядя, даже с женщиной не можешь, справиться!.. А долг мой, я тебе верну, как только представится возможность, не забывай об этом!

Дядя посмотрел на свои окровавленные руки. – Моть, слей мне воды.

Она поднесла ему чашку с водой, он смыл кровь и заторопился уходить. – Ну, я пошел, Моть, если, что надо будет, зови!

– Спасибо, Вань, позову, если что! – она была рада, что пропажа нашлась, ласково погладила рукой перину, и вышла из избы, оставив одну, до полусмерти избитую дочь со связанными руками и ногами.

Мария оставалась неподвижно лежать на окровавленном полу.

Тоня подбежала к ней, присела на корточки, лицо ее было бледным и перепуганным.

– Тоня, зачем ты рассказала, где перина?

Она виновато смотрела на Марию и часто моргала серо-зелеными глазками.

– Ничего, Тоня, все нормально, ты только принеси нож, мы с тобой разрежем веревки.

Она принесла нож и стала пилить веревку на руках, завязанной за спиной.

Освободив руки, Мария не сразу вернула их в нормальное положение. – Спасибо, Тонечка, ты очень помогла мне, молодец! А теперь, сбегай к дяде Мише, скажи, что я его зову.

Тоня выбежала в сенцы, ее остановила Матрена, – ты куда? – строго спросила она.

– К дяде Мише! – потупив испуганные глаза, ответила она.

– А к «Мытору»?

Не знала Тоня, кто такой мытор и промолчала.

– Ну, иди-иди! – недовольно сказала мать и вслед за ней вышла на улицу.

Михаил почти влетел в комнату, а когда увидел Марию на полу в разорванном платье и с кровяными подтеками по телу, пришел в ужас.

Ее светло-русые волосы были буро-красного цвета и беспорядочно разбросаны по спине и груди, чуть выше виска просачивалась кровь.

– Кто это сделал? – сдерживая крик, спросил он.

Мария прикрыла пушистые ресницы и слезинки скатились по её щекам.

– Это мама и дядя Ваня! – сказала за неё Тоня. – Они связали ее веревками и били толстыми палками! – Она подбежала к печи, взяла палку, – вот, видишь, на ней кровь моей Мани! – голос её прервался, уткнувшись курчавой головой с кипельно-белыми волосами в свои худенькие колени, сквозь слезы сказала:

– Я просила их не бить Маню, но они не слушали меня!

– Не плачь, Тонечка, мне нисколько не больно! – успокаивала ее Мария.

– За что, они побили твою Маню? – спросил Михаил, он тяжело дышал, грудь его вздымалась.

– За перину, потому что она потерялась, а она не потерялась, а была за печкой! – через слезы произнесла она, не поднимая головы.

– Изверги! – возмутился Михаил, – сейчас, Мария, я отвезу тебя в больницу и вызову участкового!

– Нет, Миша, никого не надо! Мать я прощаю, а дядя… она сделала паузу, – я сама разберусь, не будем торопить события.

Михаил на руках отнес Марию домой, обработал раны и уложил в постель.

У нее болело все тело. Тошнота и головные боли не проходили. Она очень страдала, и ей было не до Михаила.

Болезнь Марии не могла не отразиться на нем, он был очень подавленным и безразличным ко всему.

Утром следующего дня проходя мимо Полькиного дома, услышал её голос: – Здравствуй, Михаил! Что ты, как в воду опущенный, никого не замечаешь, случилось что?

– Ничего не случилось, – не глядя в ее сторону, потухшим голосом ответил он.

– Ох, не ври мне! Все говорят, что твою нищенку чуть не убили! А ты хочешь скрыть? Меня не проведешь! Может, зайдешь ко мне на минутку по старой дружбе?

– Зайду, Поль! – неуверенно пообещал он.

Страдания Марии очень повлияли на его настроение, и ему необходимо было заглушить душевную боль, а расслабиться, он мог только у Польки. Ему не хотелось встречаться с ней, потому что знал, к чему эта встреча приведет, и, тем не менее, не удержался.

Увидев его в проеме двери, она подбежала к нему и обвила руками его шею.

– Я знала, что ты придешь! – и попыталась поцеловать его.

Он неловко уклонился, – не надо, Поль.

– Ну, ладно! – согласилась она, – проходи, – взяв его за локоть, проводила в комнату, – присаживайся, – она жестом руки показала на стол, заставленный изысканными закусками.

– Ты ждешь гостей?

– Кого ждала, тот пришел! Тебя, Миша я ждала и чувствовала, что ты придешь! – она налила ему полный стакан самогону, – а теперь выпей!

Он поднял стакан и, не глядя на нее, произнес тост, – за тебя, Поль, – сделав глубокий вдох, опустошил его.

От радости, Полька была готова, поставить ему целую бутыль.

Второй стакан, он тоже выпил сразу, и закусил малосоленым огурцом. Очень скоро почувствовал, как хмель прошел по всему телу и исчез ком в горле, а на душе стало легко.

Глядя на него, Полька почувствовала, самое время приласкать его, переоделась в шелковый красный халат, расчесала темные жидкие волосы, две пряди забавно свисали с крутых плеч. Она присела ближе к нему, погладила его мягкие волосы, – ты очень изменился, Миша!