Нина Августа - Млечный путь. Вопреки

– Откуда ты звонишь, да еще среди ночи, что-то случилось?

Услышав его голос, Ирина как-то сразу растерялась, не зная как объяснить ему всё, только сказала:

– Борис, мне нужна твоя помощь, при встрече всё расскажу подробно, а сейчас мне с внуком грозит опасность. Я на автобусе еду в Астрахань. – Хорошо, чем я могу помочь вам? – уже по-деловому спросил он.

– Я прошу тебя, встретить нас на машине, но не на автовокзале, а в Трусово, на остановке троллейбуса «Войково», автобус прибывает в семь часов утра, плюс полчаса на троллейбус, чтобы подъехать нам туда. – Хорошо, будет сделано – энергично, с готовностью исполнить её просьбу, проговорил Борис, и они попрощались.

«Слава богу, вроде бы всё идёт по плану, как гора с плеч», подумала она, облегченно, вздохнув.

Ночь и монотонность движения так усыпили её, что она не заметила, как они подкатили к автовокзалу. Не хотелось просыпаться и выходить из автобуса. Кирюшка ничего не понимал, и не хотел открывать глаза, еле добудилась, но всё- же пришлось выносить его на руках. Утренняя прохлада разбудила и дала порцию бодрости, а сон улетел, помахав крыльями. Таксисты на привокзальной площади, разгоняя стаи голубей и забегая вперёд, наперебой предлагали свои услуги. Чтобы меньше светиться, по её плану, они едут на троллейбусе. Дошли с Кирюхой до остановки, он изо всех своих силёнок, а ручки у него были сильные, помогал катить сумку. Рос он крепеньким, крупным, породистость отца, полной копией которого он был. Те же правильные черты лица, те же выразительные глаза, говорящие без слов, по которым она всегда всё узнавала, та же форма головы, и щеки, и улыбка, и светлые волосы, всё до мизинчика было папиной копией. Да, в воспроизведении природа постаралась, ни одной даже маленькой чёрточки, точечки, родинки Влады у него не было. Зато её характер. Был он спокойный, ласковый, умный не по годам, тот же интерес к математике, та же усидчивость, умение доводить всё до конца, аккуратность. Очень любит играть сам и придумывать игры. Любит рисовать и сразу раздаривать свои рисунки. Всё у него от души, от сердца. Океан радости, любви, удовольствия доставляет он её душе. И, это всё называла она, одним словом – счастье.

Уже сидя в троллейбусе, она думала, какой будет встреча с Борисом.

– Вот сердечко заволновалось, с чего это? – удивилась Ирина. Интересно, каким он стал, ведь прошло столько лет со дня последней их встречи. Задумчиво глядя в окно, она мысленно перенеслась в юность. Они начали встречаться в десятом классе. Почти год он ходил вокруг, да около неё, влюблённый. И всё-таки добился своего. Она тогда жила чувствами первой любви, которая доставляла ей столько переживаний. Шквал чувств закружил её. Эдик Воронин был таким непостоянным, любая смазливая мордашка его увлекала. Он, то возвращался к ней, и она летала на седьмом небе от счастья, то исчезал надолго. Первая любовь ослепила, одурманила, закрутила. Такое теперь ощущение, со стороны прожитых лет, что попала в воронку омута, которая крутит и крутит, а выбраться из неё, нет сил. Какая-то посторонняя сила управляет твоими чувствами. Без ума. Разум отключен. С ним соединишься только тогда, когда эта головокружительная сила вытолкнет тебя из круговорота, и только, ударившись головой (в переносном смысле), тут и вспоминаешь, что у тебя и мозги были. Любила без памяти, нет, если любишь, то всю жизнь, значит, была сильно влюблена. А чтобы сделать ему назло начала встречаться с Борькой. Говорят, клин клином вышибают. Так и она надеялась на это, и помогло. «Болезнь» потихоньку из острого периода перешла в хроническое течение, без ремиссии. Понемногу чувства притупились, а потом и совсем пришло выздоровление. Ирина представила Бориса с пузиком и лысинкой.

– Бабушка, а я знаю в какой город мы приехали, как путешественники – это Астрахань.

Ирина вопросительно посмотрела на него, удивленно приподняв брови.

– А знаешь, как я узнал, я прочитал на вокзале, там было большими буквами написано.

– Молодец, всё-то ты у меня замечаешь – прижав его голову к себе, похвалила Ирина.

– А куда сейчас мы едем? – не унимался Кирюшка.

– Ты помнишь, что сказал нам доктор, который лечил тебя, когда ты болел зимой?

– Да, он говорил, чтобы я пил паровое молоко, дышал свежим воздухом и ходил босиком летом

– Правильно, только молоко не паровое, а парное. Паровое бывает отопление, а парное – молоко. Вот мы и едем с тобой туда, где всё это будет.

– А далеко ещё ехать?

– Далеко, но на следующей остановке мы выходим – нехотя ответила Ирина, ей не хотелось объяснять ему, куда они все-таки едут, потому, что и сама этого не знала.

– Бабушка, сумку я покачу сам.

– Нет, для такой сумки, которая больше тебя, ты ещё мал. Давай управляться с ней вместе. Хорошо?

– Ладно – ответил Кирюшка.

Дверь троллейбуса открылась, а их сумку уже кто-то подхватил, так быстро всё произошло. И вот они с Борисом стоят друг против друга, глаза в глаза и не знают, что сказать. Он протянул руку Кирюшке:

– Давай знакомиться, меня зовут Борис.

– А меня Кирилл – радостно выпалил внук.

Борис обнял её за плечи, прижался щекой к её щеке и тихо сказал:

– Ну, здравствуй Иришка. Сколько лет, сколько зим?

У неё брызнули слёзы из глаз и задрожали губы.

– Здравствуй, Боря – слегка наклонив голову в сторону, улыбаясь, ответила она. Она не знала, видел ли он её слёзы, но постаралась справиться с волнением.

Подтянутый, худой, выше среднего роста, в голубых джинсах и белой майке, которая контрастно и в тоже время мягко подчеркивала загорелое лицо, на котором выделялись аристократической формы нос и скульптурно вылепленные, красиво очерченные губы, вдоль лба залегли две неглубокие морщинки, для солидности, подумала Ирина. Короткая стрижка светлых волос молодила лицо, которое было для неё и знакомое и чужое одновременно. А вот голос не изменился совсем. Глаза зеленовато-жёлтый крыжовник блестели от волнения.

Мало преодолеть расстояние, чтобы встретиться, нужно по кирпичику разобрать стену, которая за годы разлуки выросла между ними. Ведь, по сути, она никогда его не вспоминала, хотя и натыкалась на его фотографии в семейных альбомах, но так, мимоходом, как будто он ничего для неё не значил. Ну, был и был, и что из этого. У каждого своя жизнь, своя судьба, пути их разошлись так давно, и казалось, что навсегда. Не любила этого слова. Оно ассоциировалось у неё с чем-то безвозвратно ушедшим, «ушел от нас навсегда», и звон литавр по нервам из траурного марша. И вот снова их пути-дороги пересеклись. На всё воля божья, думала она. Они сели в машину «Волга», стоящую у обочины дороги и она, смущенно улыбаясь, попросила его: