Валя Шопорова - Блейд

– Я сам могу, – отозвался Майкл, не оборачиваясь. – Я сейчас посижу немного и сделаю.

– Давай я, – настаивал Блейд. Он открыл шкафчик и взял упаковку кофе. – Всё равно, я сейчас буду кофе себе варить.

– Тогда, я не против.

Блейд кивнул и приступил к приготовлению вышеуказанных напитков. Быстро заправив кофеварку, парень переключился на чай. Пока кипятился чайник, он пытался отмыть от тёмных чайных следов чашку, из которой пил Майкл. С некоторым удивлением блондин отметил, что это – его любимая кружка: снаружи почти чёрная, с металлическим отблеском, а внутри снежно-белая.

Решив ничего не спрашивать об этом у брата, Блейд просто поменял кружки, забрав свою себе, а Майклу оставляя ту, которая ему нравится… по крайней мере, раньше нравилась. Как только чайник щёлкнул, извещая о том, что вода достигла необходимой для заваривания температуры, блондин налил кипятка в чашку брата и сразу же поставил её перед ним, после чего вернулся к кофе.

Бодрящий аромат чёрного напитка вмиг заполнил кухню, и даже открытое окно не могло ослабить этого идеально-утреннего запаха. Взяв свою кружку, Блейд вернулся за стол. Вытянув одну ногу под столом, а вторую подогнув под стул, парень взял чашку с кофе и поднёс к губам, пробуя напиток на вкус. Губы и кончик языка привычно обожгло. Удивительно, что почти каждое утро Блейд совершал эту ошибку – пытался отпить только что заваренный кофе, зная, что его температура невыносима для мягких тканей тела. В этом странном утреннем ритуале проявлялась его тихая, но патологически сильная упорность, с которой он шёл к достижению каждой своей цели. И, верно, скорее он однажды выпьет кипятка, чем откажется от этой своей привычки.

– Обжог язык? – поинтересовался Майкл, заметив, как Блейд морщится после маленького глотка.

– Нет, – слегка нахмурившись, ответил блондин. Он поставил чашку на стол и добавил: – Я уже привык.

– А зачем ты так делаешь, если знаешь, что кофе очень горячий? – так по-детски спросил брюнет, поворачиваясь к брату, склоняя голову набок и смотря на него.

– Не важно, – чуть нахмурившись, ответил Блейд. – Я просто так делаю. И всё.

– Это глупо…

– Согласен. Некоторые поступки могут казаться глупыми, если не знать их подтекста, их истинных мотивов.

– И в чём твой мотив?

Блейд ответил не сразу, словно слова брата донеслись до его слуха с большим опозданием. Он нахмурился и мотнул головой, затем улыбнулся, отвечая младшему:

– Не важно. Это совсем не тот случай, когда за действием кроются скрытые мотивы, – Блейд погладил Майкла по растрёпанным тёмным волосам. – Как я уже сказал – мне просто нравится так сделать, – он вновь улыбнулся и взял чашку, поднося её к губам. – Можешь считать, что я настолько упрямый, что надеюсь однажды победить кипяток.

Несколько секунд посидев, брюнет потянулся к чашке брата и, забрав её, сделал маленький глоток, всеми силами стараясь не слишком сильно морщиться – Блейд пил очень крепкий кофе. Всё время, пока Майкл сражался с собой и с бодрящим напитком, блондин внимательно следил за ним с лёгкой улыбкой на губах.

– И как? – спросил Блейд, когда Майкл вернул ему чашку. Он сделал глоток и вновь взглянул на младшего.

– Горько, – ответил Майкл, хмурясь. – Из-за этой горечи я и не люблю кофе.

– А тебе и не нужно его пить, – пожал плечами Блейд, одним чудом не расплескав чёрный напиток в своей чашке. – Тебе не нужно никуда торопиться с утра, так что, ты вполне можешь позволить себе высыпаться и не заправляться кофе.

– А ты не можешь?

Блейд вопросительно посмотрел на брата, не до конца понимая, что он подразумевает под своим вопросом. Вроде бы, смысл лежал на поверхности, но из-за интонации казалось, что за этими простыми словами кроется куда более глубокий посыл, чем может показаться. Так часто получалось: нередко Майкл говорил нечто с не той интонацией, словно не зная, путая её. А иногда бывало, что он действительно вкладывал в простые обыденные слова второй, потаенный смысл и указывал на это интонационно. Почему брат просто не мог взять и сказать всё прямым текстом Блейд не знал. Верно, во всём виноваты аутичные особенности построения психики и, в особенности, речевых центров.

– Что ты имеешь в виду? – спросил блондин.

– Я имею в виду, что ты ведь тоже не должен ходить на работу по утрам?

– Не должен, – кивнул Блейд.

– Вот, я об этом и говорю – почему ты не можешь спать долго, если тебе не нужно рано вставать?

– То, что мне не нужно спешить в восемь утра в офис, ещё не говорит о том, что я могу спать до обеда, – ответил блондин и отпил кофе.

Майкл внимательно проследил за действием брата, словно он делал нечто особенное, необычное.

– Ты удовлетворён ответом? – спросил Блейд, смотря на брюнета.

Майкл кивнул и спросил:

– Можно я сегодня буду спать с тобой?

Блейд, потянувшийся за сигаретами, остановился и вновь взглянул на брата.

– Зачем? – спросил блондин и сразу же добавил: – Тебе было страшно спать этой ночью?

– Нет, – покачал головой Майкл.

Он подсел ближе и протянул руку, но не взял руки брата, а лишь провёл кончиками пальцев по его ладони, запястью. Вздохнув, брюнет добавил:

– Я просто хочу поспать с тобой. Разве это плохо?

– Нет, это не плохо, – ответил блондин и чуть нахмурил брови. – Это странно. Мекки, ты уже большой мальчик, а спят со старшими, обычно, только маленькие дети.

– Обычно спят с родителями, а не со старшими братьями, – слишком серьёзно ответил Майкл. – Но мама со мной никогда не спала.

Блейд поджал губы и опустил взгляд. Вновь это отвратительное чувство горечи за брата, вновь эта наивная надежда на то, что он ничего не помнит, которая раз за разом разбивается вдребезги о сухие, слишком спокойно произнесённые факты.

Их мать умерла, когда Блейду было семь лет, а Майклу всего семь месяцев. И блондин всегда надеялся на то, что брат не помнит родительницу. Надеялся и втайне завидовал ему в этом, потому что так – без памяти о потерянном самом важном человеке, намного проще и легче. Трудно скучать по абстрактному понятию «Мама» и невозможно горько тосковать по реально существующей, живой матери, которая ушла и уже никогда не вернётся.

– Это неправда, – ответил Блейд, обнимая ладонями чашку, сжимая её. – Мама спала с тобой до трёх месяцев очень часто…

«А потом с ней спали провода капельниц, страх за нас и желание выжить, а, после, аппарат жизнеобеспечения…», – мысленно закончил Блейд своё высказывание.

– Это так странно, что я её совсем не помню, – произнёс Майкл.

– Это нормально, – холодным тоном ответил Блейд и встал, вновь включая кофеварку. – Ты был совсем маленький, когда она… – она запнулся. – Когда она ушла.