Валя Шопорова - Блейд

Так начался кошмар, который стал тайной юного Блейда, навеки становясь тем ужасным и омерзительным, что грязной тенью, пропастью пролегло между ним и сверстниками, друзьями. Но мальчик молчал: молчал тогда, когда Фелиция вовлекала его в развратные действия, молчал, когда она била его, всегда делая это так, чтобы не осталось синяков, а, если и остались, то только в тех местах, которые сокрыты от посторонних глаз. Молчал, когда она говорила ему такие жуткие вещи, от которых всё холодело и волосы вставали дыбом. И всегда, вне зависимости от того, что делала с мальчиком женщина, она продолжала улыбаться. Эта улыбка до сих пор иногда снится ему, после чего парень просыпается в холодном поту и швыряет подушкой в стену, развеивая жуткий фантом памяти, падая лицом в матрас и беззвучно воя от бессилия.

Этот кошмар продолжался три года, постепенно приобретая всё более серьёзные и омерзительные масштабы. Очень скоро, всего через три месяца после того ноябрьского вечера, Фелиции надоели эти «детские игры» и она пошла дальше. Так случился первый оральный секс Блейда, а спустя полгода и полноценный. Ему на тот момент едва исполнилось десять. Это могло бы сделать его невозможно крутым в глазах сверстников, которые ещё только начинали задумываться и мечтать о женщинах, если бы не было столь губительно и отвратительно.

Стимуляции руками. Традиционные половые акты. Минеты… Все эти изыски взрослой половой жизни Блейд познал на себе, не достигнув и младшего подросткового возраста. Со временем Фелиция начала вносить разнообразие в их «встречи за закрытой дверью», заставляя мальчика играть какие-то одной ей понятные роли, отзываться на странные имена.

Блейд хорошо помнил последнее и самое любимое имя мачехи, которым она нарекла его – Пен. Она придумала его за четыре месяца до конца, и целый месяц Блейду приходилось становиться по вечерам, а, иногда, дням, утрам, непонятным выдуманным Пеном и вступать в жуткую игру, от которой у Фелиции горели глаза. А за три месяца до страшной майской ночи, которая навеки изменила жизнь Блейда, мачеха вдруг перестала приставать к нему. Почти неделю она вообще с ним не разговаривала, словно не знала его вовсе, словно ничего и не было. А потом…

Потом она начала ронять словно бы случайные фразы, которые всегда слышал один только Блейд. Она никогда не смотрела на него при этом, но, вероятнее всего, эти слова были обращены к нему. Они не были страшными или подозрительными, скорее напоминая планы на день или неделю, потому мальчик не придавал им значения, постепенно начиная возвращаться к нормальной жизни, забывать обо всём том, через что заставила его пройти мачеха. Он думал, что забывал, дети, вообще, крайне наивны и всегда верят в лучшее. Но верить ему оставалось так недолго…

В тот вечер, 21 мая 1998 года, их отец задерживался на работе. Они были дома втроём: Фелиция, Блейд и Майкл. Блейд тогда делал уроки и вдруг услышал шум, крик брата. Кто знает, что было бы, не услышь он этого. Отложив школьные принадлежности, блондин поспешил спуститься вниз, где его глазам представилась жуткая картина: Фелиция, приговаривающая что-то тем приторным голосом, которым она разговаривала с самим Блейдом, делая с ним отвратительные вещи, которая пыталась повалить его брата на пол, тряся его из стороны в сторону, как лёгкую соломинку.

Тогда было 22:15. А в 22:20 вернулся Чарли…

Несмотря на всю любовь к Фелиции, он не мог допустить того, чтобы она навредила его младшему сыну, попытался защитить Майкла, узнать – в чём причина странного поведения любимой? Это было роковой ошибкой…

Голоса, которые твердили больной женщине, что делать и как при этом остаться незамеченной, поняли, что их тайну вот-вот раскроют. Поняли и отдали приказ избавиться от свидетеля.

Этот момент запечатлелся на сетчатке глаз Блейда, подобно клейму от раскаленного металла. Взвыв, подобно раненому медведю, явив семье своё истинное жуткое лицо, Фелиция выкрикнула что-то на другом языке и, схватив огромный кухонный тесак для разделки мяса, нанесла Чарли удар… Потом ещё один, и ещё, и ещё, пока рубашка мужчины не начала светиться из-за количества дырок, а он сам, роняя изо рта капли густой алой крови, не осел на пол, затихая.

Подождав несколько секунд, Фелиция подошла к умирающему супругу и нанесла ему ещё три ножевых ранения в область шеи, шейных позвонков, практически отделяя его голову от тела.

Блейд едва не потерял сознание, наблюдая эту жуткую картину, которая развернулась в несколько секунд и бросила в объятия смерти их второго родителя. Блондина затошнило, у него подкосились от шока ноги. Но ему пришлось взять себя в руки, потому что, расправившись с их отцом, Фелиция обратила своё внимание на мальчиков. Поманив пасынков пальцем, она улыбнулась и мило прошептала:

– Идите к маме.

– Беги! – не своим голосом заорал Блейд, кидаясь к оцепеневшему от шока Майклу, хватая его в охапку и увлекая в сторону.

Женщина погналась за ними. Выбежать из дома у братьев не получилось, потому что входная дверь была заперта. Решив попытаться выпрыгнуть в окно, Блейд потащил брата на второй этаж, но Фелиция настигла их на лестнице. Со всей силы ударив Блейда лбом об стену, разбив ему бровь об ту самую рамку с фотографией их матери с ними, женщина затащила находящегося на грани сознания блондина в спальню и привязала его за руки к кровати.

Вернувшись за Майклом, который так и сидел испуганным зверёнышем на лестнице, Фелиция забрала младшего пасынка и пошла с ним на первый этаж.

Блейд пришёл в себя минут через пятнадцать, сразу же ощущая удушливый запах, который проникал в комнату через щель под дверью. Совладав с головокружением и острой головной болью, утерев кровь, которая бурным потоком сочилась из разбитой правой брови, заливая глаз, блондин попытался встать, только сейчас понимая, что привязан.

На него начала накатывать паника: он лежит здесь, привязанный и беспомощный, а где-то там, внизу, его больная мачеха с его братом, а их отец… Про отца в тот момент мальчик не думал, слишком много шока обрушилось на его неокрепшую психику, чтобы он мог адекватно думать и оценивать ситуацию и всю её катастрофичность. В его голове билось лишь одно: «Выбраться! Бежать! Выбраться! Бежать! Спасти Майкла…».

Извернувшись, вывернув себе суставы до лютой боли, Блейд зубами начал рвать толстые верёвки, которыми обычно подвязывали шторы. Разодрав себе руки в кровь, кусая и дёргая так сильно, что зубы начали заходиться простреливающей сознание болью, мальчик смог освободиться. Он бросился к двери, которую, к его счастью и удаче, Фелиция не заперла. Замерев, даже перестав дышать, Блейд вслушивался в звуки дома, среди которых угадывался голос мачехи, которая что-то мило рассказывала, словно ведя с кем-то диалог, но ни на одну фразу ей никто не отвечал.