Андрей Лоскутов - Водяной

Ненароком взглянув в довольно милое личико этого маленького светловолосого мальчугана, шериф вдруг слегка помрачнел, а потом и вовсе не выдержав, отвернулся от окна, и еще долго сверлил взглядом стену. Этот мальчик напомнил ему несчастного Томми Андерсена утонувшего в озере еще в прошлом году. А вслед за ним рыбаки выловили тело пятилетней Стейси Трейс, а еще через неделю семилетнего Майка Горлински. Все эти смерти как казалось шерифу, не были результатами простого несчастного случая, халатности со стороны родителей, или обычного «недогляда» взрослых за своими детьми. Шериф был уверен, что ребят утопили, но никаких доказательств, разумеется, у него не было. Была лишь теория, что в этом замешен кто-то из людей, работавших в парке. Сезонников. Убийства прекратились в тот момент, когда они дружно покинули город. Совпадение? Нет уж вряд ли. Но не каких прямых зацепок у полиции города не было, лишь эта пресловутая теория маньяка вдруг не с того не сего появившегося в городе Стоуни.

Однако просто поверить в версию с несчастным случаем, шериф тоже не мог. К тому же он был далеко не единственным, кто не мог поверить, что Томми так замечательно умевший плавать просто напросто утонул, а про Майка здешнего чемпиона школы по вольному стилю и говорить нечего. Нет, тут было что-то другое, полицейские округа наверняка что-то упустили.

Сидя как-то вечером в одном из городских баров шериф, изрядно напившись, решил поделиться своей теорией с одним из местных ребят, даже не соображая, с кем разговаривает. Этот парень оказался одним из молодых журналистов отправленных колледжем на летнюю стажировку. Парень, внимательно выслушав весь рассказ опьяненного виски шерифа, решил написать об этом статью и назвал свой многостраничный труд: – «Проделки водяного».

Опуская в своем тексте слова «маньяк», «убийца», и не называя имен, парень выставил версию шерифа таким образом, что читателям показалось, будто это некая мистическая сила, некий водный демон, унес души трех маленьких деток. Став невероятно популярным он прислал шерифу один из первых экземпляров газеты со статьей, написав на обороте спасибо, и оставив автограф.

Шериф, поняв, что он наделал, разозлившись, скомкал газету и бросил в окно. Но теперь уже нечего не исправить, и благодаря этому парню теперь весь округ приедет в Стоуни посмотреть на «Водяного». То, то мэр будет прыгать от счастья, как школьница на выпускном балу. С силой ударив кулаком по столу и вновь повернувшись к окну шериф, хмурясь все сильнее, потер кончиками пальцев виски.

– Столько детей будет гулять в этом парке, – думал он, вновь посмотрев на площадку. – Даже не подозревая, что один из этих веселых клоунов, циркачей и улыбающихся кассиров может оказаться маньяком.

И полиция не знает, кто он такой, а значит, не сможет его остановить. Пока не сможет. Сейчас остается только ждать, до тех пор, пока затаившийся Водяной вновь не высунет свою голову из воды.

В дверь кабинета вдруг постучали. Шериф, думая о Водяном и не отрывая взгляд от площадки, пропустил этот стук мимо ушей. Но стук повторился, на этот раз чуть сильнее. После третьего удара стучавший все же решился войти. Повернув ручку и осторожно толкнув дверь, в кабинет шерифа уверенной походкой шагнул невысокий, лысоватый человек в стареньком белом халате и сигаретой в зубах.

– Так и знал, что ты снова стоишь у окна, – произносит он, ухмыляясь и, не дожидаясь приглашения, берет один из стульев и, усаживается напротив стола. – Не надоело еще сверлить детей взглядом? Того гляди проделаешь в каждом из ребят по паре дыр.

– Я не слышал, как ты вошел Пит, – стоя спиной к гостю, тихо отвечает шериф. – Похоже, я немного задумался.

– Оно и не удивительно, – продолжая улыбаться, отозвался криминалист. – Ты по несколько часов в день проводишь у этого окна, разглядывая играющих внизу детей. И все мы знаем о ком ты все время думаешь. О тех трех несчастных ребятах, что утонули в прошлом году. Ты не мог их спасти, никто из нас не мог. А еще эта статья, которая наделала столько шума. Нет в нашем захолустье никакого Водяного! Нет, и не было! И ты это знаешь! Я сам осматривал их тела, и не нашел признаков насильственной смерти, этим детям было запрещено купаться в озере без взрослых, но они ослушались и поплатились за это.

– Да, да, Нэд, и не надо так на меня смотреть, – скорчив недовольную мину, сказал Пит, тыча пальцем в шерифа. – Мне жаль этих ребят. Нам всем жаль. Но изводя себя каждый день, ты все больше превращаешься в параноика!

– Я вроде бы запретил тебе курить в участке, – прохрипел шериф, тут же попытавшись сменить тему разговора, и подойдя к Питу, он вытащил у него изо рта сигарету и, потушив ее о край стола, выбросил в урну. – Пойдем лучше к Мерфи поедим, я немного проголодался.

– Как скажешь шеф, – немного обиженно отозвался Пит, поднимаясь со своего места и вынимая из кармана другую сигарету. – Но мы еще вернемся, к этой теме, я как-никак врач, хоть и не по этой части.

– Не сомневаюсь, – улыбаясь, сухо отозвался Нэд, набрасывая на плечи свой пиджак и открывая дверь кабинета. – Ох, и не хотелось бы мне быть твоим пациентом.

– Ну а что тут такого, – ворчливо ответил Пит, выходя в коридор вслед за шерифом. – Между прочим, на меня еще никто не жаловался. Да жаловаться то особо и не кому, лежат себе спокойненько, да и все, немного холодные, правда, но эт дело поправимое.

Продолжая друг на другом подтрунивать двое старых приятелей отправляются на обед в кафе «У старого Мерфи». Ну а мы с вами вылетев вслед за ними из кабинета, и поднявшись над бурлящим, бушующим в ожидании ярмарки маленьким городком держим путь в сторону того самого злосчастного озера, в котором прошлым летом расстались с жизнью трое маленьких деток.

Пролетев над небольшими улочками с маленькими одноэтажными домиками с оградкой для сада, небольшими беседками для пикников и приемов гостей, с ухоженными и не очень лужайками или просто засаженными густо растущей зеленью. Летим над фермерскими угодьями, пастбищами и полями, и наконец, миновав их, направляемся вдоль извилистой слегка размытой колеи мимо длинного ряда деревьев, за которыми начинаются густые, труднопроходимые леса и, спустившись вниз с небольшого пригорка, останавливаемся у воды.

Вокруг спокойно и тихо, ничто не тревожит покоя воды, гладь озера, отражая солнечные блики, как будто замерла в полусне, словно старец, пребывающий в раздумьях. В камышах о чем-то своем негромко стрекочут кузнечики, чуть дальше в зарослях тростника копошится пара уток. С этой стороны озеро кажется чистым, спокойным и безмятежным. Живая природа, лишь слегка затронутая человеком.