Николай Лузан - Окаянные девяностые

– Хорошо, – согласился Тишковский и уточнил: – Работать будем через ООО «ЛиК», или есть другой партнер?

– Нас вполне устраивает Леонид Петрович, – подтвердил Харламов.

– Николай Александрович, а зачем кого-то другого искать? Я тут, рядом! Рабочий контакт налажен! Обкатаем схему, а дальше все пойдет, как по маслу! – оживился Барсуков.

– В таком случае, у меня нет возражений. Завтра же я дам распоряжение в коммерческий отдел на проработку договора, – согласился Тишковский и напомнил: – Но основные объемы будут проходить как отходы титана. Чистый титан, Леонид Петрович, ты уж сам пропускай по своей схеме.

– Само собой, Николай Александрович, здесь я все беру на себя! – заверил Барсуков.

– И последнее, господа! – карандаш перестал плясать в пальцах Тишковского, кислая гримаса появилась на его лице, а в голосе прозвучал упрек. – Извините, но как-то за рамками нашего обсуждения остался вопрос компенсации моего вклада в проект.

– Ну что вы, Николай Александрович, все предусмотрено! – поспешил рассеять его опасения Харламов и предложил: – 10 % от каждой сделки вас устроит?

Лицо Тишковского еще больше скуксилось, а карандаш опять заплясал в пальцах. Харламов метнул на Барсукова колючий взгляд, тот поежился, и назвал:

– Надеюсь, на 15 % мы сойдемся?

– Да, Павел Игоревич! – подтвердил Тишковский, и на его физиономии появилась дежурная улыбка.

– Тогда, Николай Александрович, не буду отнимать ваше бесценное время. До встречи! – попрощался Харламов поднялся из-за стола и направился на выход, на пороге обернулся и поинтересовался: – Как вам мой подарок?

– Спасибо, Павел Игоревич, теперь можно и в кинотеатр не ходить, – поблагодарил Тишковский и расплылся в сахарной улыбке.

Проводив взглядом будущих партнеров, он засел за документы и без пяти минут шесть вошел с ними в кабинет генерального директора. Николай Салмыков, вооружившись ручкой и цветными фломастерами, перелопачивал очередную кипу бумаг. На вид он смотрелся гораздо моложе своих сорока шести. На смуглом, еще сохранившем средиземноморский загар лице, выделялись крепкий, как у боксера подбородок и густые иссиня черные брови. Стрельнув из-под очков пронзительным взглядом на Тишковского, он коротко обронил:

– Подожди, Николай, закончу со сводками Крошкова и займусь тобой.

Тишковский приткнулся на краешке дивана и с затаенной обидой наблюдал за Салмыковым. В душе он давно завидовал ему. В недавнем прошлом начальник металлургического производства Салмыков с космической скоростью взлетел до должности первого зама генерального, а через полгода занял его кресло. Из рук престарелого Огаркова он принял хозяйство, изрядно запущенное и валившееся в штопор. Старик всячески упирался и не хотел уступать места, но после августа девяносто первого наступили другие времена. В столичных кабинетах, где по-хозяйски расположилось нахрапистое, с бульдожьей хваткой новое поколение управленцев, Звезда Героя Соцтруда и звон орденов Огаркова уже не производили впечатления. Новоиспеченный министр, в прошлом заведующий лабораторией теоретической механики, осчастливив семью старика новеньким американским джипом, а самого грамотой от Президента, спихнул его на пенсию.

Собрание акционеров ВСМПО прошло с большим скандалом, пришлось вызывать ОМОН, но это не помешало Салмыкову прорваться к креслу генерального. В какой-то момент казалось, что ему не удержать руль производства в руках. Однако он не только устоял, но, проявив чудеса изобретательности и недюжинную хватку, сохранил объединение на плаву. Вскоре, где сам, где через пробивных депутатов Сорокина и Аверьянова, выбил в министерстве квоты на экспорт и добился самостоятельного выхода на внешний рынок. Вслед за этим наладил деловые связи с китайцами, итальянцами, немцами и вдохнул в производство вторую жизнь. Но после того как американцы в журнале «Бизнес» расписали Салмыкова, как одного из самых перспективных менеджеров России, он задрал нос и уже не замечал тех, кто был рядом.

Закончив работу со сводной таблицей по итогам деятельности объединения за последний квартал, Салмыков пригласил к столу Тишковского. Тот просеменил по кабинету и, подав папку с документами, пояснил:

– Николай Константинович, к тому, что вы сказали, я дополнительно подготовил данные по динамике сделок с нашими итальянскими партнерами.

– Молодец, Николай Александрович! Хвалю за инициативу, а то некоторые нашептывают, что пора тебе на пенсию.

Тишковский изменился в лице и дрогнувшим голосом произнес:

– Спасибо за доверие, Николай Константинович, не подведу!

– Да ладно, Коля, мы же с тобой друг друга знаем не первый год, – барственно махнул рукой Салмыков и поинтересовался: – Как там с моим самолетом?

– Готов к вылету, но синоптики грозят ухудшением погоды.

– Добро. Передай Загребайло, я заеду домой только переодеться и сразу же на аэродром. Пусть ужин накрывает на борту, – распорядился Салмыков, сложил документы в кейс, на ходу набросил на плечи пальто и спустился в вестибюль.

В этот поздний час в нем было непривычно тихо. В стеклянных кабинках сонно дремали контролеры и монотонно гудели кондиционеры. На звук шагов Салмыкова из дежурки выскочил взъерошенный начальник дежурной смены охраны, суетливо поправил сползшую на живот кобуру с револьвером и попытался перейти на строевой шаг, но эти жалкие потуги не увенчались успехом.

«Животы отрастили, штат увеличили в полтора раза! Скоро заборы построим выше труб, а как воровали, так и воруют!» – с раздражением подумал Салмыков и, погрозив пальцем, предупредил:

– Федоров, я уезжаю, смотри мне, чтоб порядок был!

Тот после титанических усилий перекачал живот в грудь и, преданно поедая глазами, заученно твердил:

– Так точно! Так точно, господин генеральный!

Салмыков снисходительно позволил ему распахнуть дверь, поддержать себя под руку, когда спускался по скользким ступеням, и усадить в мерседес. До дома было не больше пятнадцати минут езды, там он не задержался. Вышколенная жена заранее приготовила командировочный чемодан. Отказавшись от ужина, Салмыков переоделся и выехал к самолету.

Как ни странно, но сбывался прогноз синоптиков, погода портилась на глазах. Моросящий дождь перешел в мокрый снег, и Салмыков поторопил водителя. Тот, не сбавляя скорости, промчался мимо поста ГАИ, дежурный узнал машину генерального и взял под козырек. Промелькнули и остались позади покосившиеся от ветхости, убогие хибары деревни Хреновки. После нее потянулись заброшенные поля бывшего колхоза «Заря коммунизма». Несмотря на титанические усилия хреновцев, «заря» для них так и не взошла. Среди молодого ивняка и металлических скелетов разграбленных комбайнов и тракторов гулял ветер и мела поземка.