Михаил Сверлов - Прощальный поцелуй Чукотки. Записки северянина

Немного подумав, он макнул свой палец в молоко и стал совать его в рот щенку, а тот стал сосать, причмокивая и урча. Провозившись с кутёнком больше часа (хорошо, что родители были на работе, а Валька где-то шлялся) и весь измазавшись в молоке, Мишка положил уснувшего щенка на тряпку, прикрыл его другой и задвинул под Валькину раскладушку. Теперь надо было что-то такое соврать родителям, чтобы они оставили щенка дома. Немного поразмыслив, Мишка решил, что начинать надо с отца. Что он скажет, так и будет.

Мишкин отец работал бухгалтером в военизированной охране порта. Посёлок, в котором жила Мишкина семья, назывался Бухта Угольная. Он стоял на берегу Берингова моря, и основной его задачей было обеспечение проходящих в Арктику судов углём, который добывался на шахте в семи километрах от посёлка. Там был свой посёлок, Нагорный, и эти два посёлка связывала узкоколейная железная дорога, по которой бегал паровозик «кукушка» с пятью вагонами. Уголь разгружался на угольном дворе и по транспортёрной ленте подавался на пирс. Пирс – это такой причал для плашкоутов – барж, с плоским верхом и без трюмов. Нагруженный углём плашкоут отбуксировывался катерком-буксиром к стоящему на рейде 6 6 Рейд – глубокое место в бухте, куда мог подойти океанский пароход для разгрузки или погрузки груза, не опасаясь сесть на мель. пароходу и там ковшами парохода уголь перегружался в трюмы. Мишкина мама работала тальманом на пирсе. Она следила за погрузкой угля и считала, сколько плашкоутов ушло.

Весной и осенью Мишкин отец привлекался политотделом для просчёта оленей в оленеводческих бригадах. За ним даже была закреплена собачья упряжка с каюром – погонщиком собак.

Мишка подумал, что нужно сказать отцу, что из этого щенка может получиться прекрасная ездовая собака, а может быть, даже и вожак. И он будет возить и защищать его в долгих командировках в тундру.

Эта мысль так обрадовала мальчонку, что он сорвавшись с места, прямо воткнулся в маму, входившую в дом. Взглянув на Мишку, она сразу же поняла, что неприкосновенному запасу сгущёнки нанесён значительный урон.

«Куда летим? – спросила мама. – И почему такой сладкий? У нас что, пароход пришёл? Отоварили продуктовые карточки?»

Мишка растерянно смотрел на маму и лихорадочно думал, что бы такого соврать? Но тут его ожидал ещё один сюрприз. Открылась дверь и вошёл старшина Гуль. Всё! Мишкино сердечко опустилось в пятки и он заплакал. Это так ошеломило присутствующих, что они наперебой стали успокаивать уже рыдающего в голос Мишку.

И вдруг все замолчали. Откуда-то раздавались странные звуки. То ли кто-то пищал, то ли плакал. Прислушавшись, мама безошибочно подошла к раскладушке и, нагнувшись, вытащила из-под неё тряпку, на которой неуклюже ворочался щенок.

– Откуда это «чудо»? – строго спросила Мишку мама.

Ответ и помощь пришли неожиданно со стороны гостя. Строгий старшина, образец порядка, воинской справедливости и исполнительности, увидев распахнутые от страха, полные слёз глаза Мишки, неожиданно закашлялся, а потом, удивляясь сам себе, начал врать, как самый настоящий пацан.

– Люся! – сказал он, – Ты понимаешь, Резеда ощенилась, а щенки не совсем того… Они помесь от волкодава. Тем более что и Роза принесла аж девять щенков. Вот начальство и распорядилось отдать первых щенят жителям, кто захочет взять, а половину Розиных подложить Резеде.

– Вы там, на погранзаставе, все тронулись, – сказала мама, – скоро живых волков раздавать будете, а потом с винтовками за ними гоняться по всему посёлку. Что, других ребят не нашлось, кроме Мишки? Чем мы щенка отпаивать-то будем? Борщом?

Тут Мишка получил второй удар. Старшина молча полез в рюкзак, который он, войдя на кухню, поставил у порога и достал оттуда три банки сгущёнки.

– Это сейчас, а потом я ещё принесу, – сказал он. – Командир заставы распорядился.

– Да что нам с ним делать-то? На кой он нам нужен?

– Ну-нуужен, н-н-нужен, м-мамочка, – запричитал Мишка. – Я из не-не-него ездовую с-с-собаку сделаю, и он нашего пэ-пэ-папку бу-буудет возить в тундру и таам за-за-ащищать!

Когда он сильно волновался, то заикался ещё больше. Мишкино сердечко колотилось. Его план начал осуществляться с неожиданной поддержкой старшины, которому в этот момент он был очень благодарен.

– А сы-сы-спать он б-будет в пэ-пэ-прихожке, и я за-за ним са-саам б-буду ухаживать. И ко-кормить, и мы-мыть его. И он со-совсем не бу-будет г-гадить и вам с папой м-меешать!

Мишка ещё долго говорил бы на эту тему, но мама сказала:

– Ладно! Как отец решит.

Это сразу же отрезвило его. Опять надо было начинать всё с начала, но уже с отцом. Там старшины не будет.

А между тем старшина затянул вещмешок и сказал маме:

– Командир напоминает, что ждем вас с концертом в воскресенье. Всё-таки День пограничника! А ты, – обратился он к Мишке, – проводи-ка меня.

На улице старшина положил руку Мишке на плечо.

– Командир должен знать, что все щенки утоплены. Родители твоих дружков уже возвратили щенков и их… ну… это, того. Скажи отцу, чтобы он, если вам не нужен щенок, не носил его на заставу. Достанется и мне и Люськину за невыполнение приказа. А из этого щенка должен получиться добрый пёс, но не служебный. А сгущёнки я ещё принесу.

И он, хлопнув Мишку по плечу, пошёл к заставе.

– Да, – старшина остановился, – как назовёшь-то его?

– Я н-не знаю. Н-надо сы-сначала чтобы п-папа р-раазрешил ему остаться.

– Ну, бывай! Глаза пошире разувай, собачник!

Старшина махнул рукой и, ускоряя шаг, пошёл по грязной, разбухшей от весенней сырости дороге.

Вечером, когда пришёл отец, Мишка никак не мог начать разговор о щенке, а мама, на которую он так надеялся, тоже молчала.

Поужинав, отец вдруг сказал Мишке:

– Ну, где там твой трофей? Давай показывай! Посмотрим, что это за зверь?

«Зверь» был весь мокрый, его глаза, подёрнутые голубой плёнкой, были чуть приоткрыты, и он ими пока ещё ничего не видел. Тыкаясь мордочкой в пространство, он пытался издавать угрожающие звуки, что выглядело нелепо и смешно.

– Да, зверюга! – сказал отец. – Ну-ка расскажи, как ты его спёр у старшины?

Мишка, раскрыв рот, смотрел на отца, не сразу поняв, что и тому уже всё рассказал Гуль. Он пытался что-то выдавить из себя в своё оправдание, но отец вновь перебил его:

– Ладно, пусть остаётся. Но если он будет гадить, то я его утоплю. Понял?

Мишка молча закивал головой, прижимая к себе щенка. А тот, изловчившись, лизнул его в нос и тихо заскулил.

Тут же мама достала заготовленную заранее бутылочку с соской, и они с Мишкой начали приучать щенка сосать из соски. Это не сразу, но получилось, потому что, как говорит пословица: «Голод не тётка ….».