Александр Миронов - Русская удаль. Сборник рассказов – 3

Когда деньги в Сбербанке стали обесцениваться, Кукарекины сильно заволновались. Но ещё на что-то надеялись, не верили, что такой банк – и может так всех объегорить? И потому не спешили снимать «гробовые».

– Да ему правительство этого не позволит! Сбербанк – это же… его денежный мешок! И связаны одной пуповиной. Они одно целое, и один перед другим в ответе. А правительство – перед государством, то есть перед народом. Это, девочка моя, серьёзное дело. Да потом, посмотри какие люди в правительство пришли, в парламент! Вон, какие заводные ребятки. Такие хлопцы не дадут обмишуриться, не дадут в обиду. Нет, нет, тут не так-то просто…

Так, или примерно так рассуждал Пал Палыч.

Но, не смотря на устойчивое мнение, о долге и чести правительства перед народом, и перед ними в частности, в государстве происходило почему-то не всё так, как пописанному. Деньги дешевели, а цены росли и на продукты, и на лекарства. Росли цены и на бесплатную медицину.

Последнее время к Марии Филипповне врачи приходили редко, а если приходили на вызов, то скорее из принуждения: он их доставал слезами и орденами, её и своими. Пал Палыч все пороги оббил в поликлинике и в больнице, куда они по месту жительства были приписаны. После удаления у неё злокачественной опухоли или доброкачественной (он не представлял разницы в этих понятиях) в «сердечной» области, что ниже пупка, девочка его отчего-то обезножила. Даже с трудом могла передвигаться до туалета.

А тут соседка Фаина Дмитриевна присоветовала: дескать, если ещё что-то осталось на сберкнижке, несите в коммерческие банки.

– Сейчас вона их сколь: «Селенга», «Русская недвижимость», «Хопер», «Валентина». А тут на переулке Старичкова открылся «Ростислав». Говорят, под триста процентов вклады увеличивает. – И добавила с некоторой важностью: – Я положила три месяца назад две тысячи рублей в «Селенгу», так недавно сняла четыре. А две пустила ещё на круг. А вы… что хлопаете?

И действительно, чего ушами хлопаем? Чего ждём? Так если дело пойдёт у этих ребят дальше, то и похоронить их не на что будет, не то чтобы лечится.

Правда, Мария Филипповна посопротивлялась. Да уступила под его доводами. Он, старый дуб, настоял.

– Не от хорошей жизни, девонька моя, люди икру-то мечут. Гляди-ка Димитревна как сообразила. Через рекламу «Селенгу» нашла. А чего раздумывать? Воспользоваться надо, больше-то о нас, как видно, некому поболеть и порадеть.

И в один из злополучных летних дней снял пять тысяч гробовых, да и отнёс в «Ростислав». Банк располагался недалеко от дома, ближе, чем «Селенга», куда их соседка, Фаина Дмитриевна, свои денежки вкладывала. Может быть и она в «Ростислав» снесла бы, так как он недавно свой филиал тут открыл, на переулке Старичкова.

Оказалось, что «Ростислав» располагается в большом здании, в котором ряд каких-то учреждений. А через коридор, дверь в дверь, даже комитет по контролю за водными ресурсами. Какой никакой, но ведь комитет! Контролирующий орган!

Да и напротив самого здания, через переулок Старичкова – Управа Центрального района города! И это последнее обстоятельство Пал Палыча очень даже подкупило и укрепило во мнении – фонд под строгим контролем государственных органов.

И положил он в тот фонд пять тысяч рублей. Крохи. Страна-то враз забогатела, жить стала на большие тысячи с четырьмя-пятью нолями да на миллионы.

Туговато пришлось эти три месяца переживать. Особенно последний из них, и с пенсиями задержки. Маленький огородик был, три сотки, и те очистили какие-то варнаки: парничок, грядку с лучком. Укроп, пожелтевший, и тот выдрали. Картошке не дали путём налиться, выкопали. На зиму оставили без «подножного корма».

А тут слухи разные поползли: прикрывают, дескать, коммерческие банки, и денежки вкладчиков, говорят, плакали…

Не может быть! – не поверилось. А куда тогда эти ребятки смотрят, чего они там, в правительстве думают, в Думе той?.. Почто носы повесили, петушки?

Кукарекину тяжёлая судьба досталась. Всего он повидал, и многое чего пришлось пережить. Но твердо зарубил себе «на носу»: долги в первую очередь! Сам ходи впроголодь, а долг вертай… Долги отдал – и живи спокойно. Иначе можешь поплатиться бóльшим. На примерах видел, на зонах, как там за долги карали. На всю жизнь те картинки перед глазами остались.

– Да и как это можно чужие деньги и не отдавать? – удивлялся Пал Палыч.

И не выдержал. Поспешил, опираясь на палочку, на переулок Старичкова. А осень уже надвигалась, из седых облаков снег вперемешку с дождём стал сыпать.

Всё как будто бы стояло на прежнем месте. И переулок, и большое и солидное здание Управы Центрального района. И то здание, где находятся комитет по контролю за водными ресурсами и филиал «Ростислава», тут же – дверь в дверь.

Но кое-чего всё-таки недоставало.

И, оказалось, самой малости – приклеенного к двери, как раньше, листочка с наименованием финансового фонда. И народ в коридоре какой-то угрюмый, какой-то потерянный. Стоят группками и поодиночке в конце коридора у окна. Смотрят на вновь пришедших с горькой усмешкой. А на него, на Пал Палыча, вроде бы как и с сочувствием.

Кукарекину в голову как будто начало что-то горячее приливать, а под ложечкой холодить.

– И где этот… «Ростислав»? – неуверенно спросил Пал Палыч.

От него люди глаза стали отводить, в неловкости что ли, может из уважения к возрасту, к его палочке.

– Так чего молчите?.. – вновь спрашивает он. – Хопром накрылся?

– Нет, дедунь, вместе с «Хопром», – ответила женщина, прижимая к себе девочку-подростка.

– А туды-т!.. – выдохнул Пал Палыч и от досады стукнул палкой в пол. «Она как знала!.. – это уже относилось к жене. – Как предвидела!»

Стояли, выжидали невесть чего часа два. И всем, кто вновь подходил, отвечали с такой же угрюмой ехидцей, как и ему, только без снисхождения на возраст: а, тоже попался, окунёчек на крючочек?..

Стояли, стояли, ни от кого так и не дождались вразумительного ответа. Никого не нашли из этого фонда ни на первом, ни на пятых этажах. На чердак не полезли. А в комитете по контролю за водными ресурсами вообще закрылись, чтобы не доставали. Вот тебе и контролирующий орган!

Не к кому податься враз обедневшим гражданам. Было сунулись в Управу Центрального района, а там стоят какие-то в бандеровской форме два облома с дубинками и отворот-поворот выписали.

Не сговариваясь, сошлись на следующий день. Опять чего-то ждали. Люди почти все среднего и пожилого возраста. И как заворожённые или зачарованные. О чём-то меж собой гомонят – не понять. Пал Палыч как не настраивал слух, ничего вразумительного уловить не смог.

Лишь на третий день начали чего-то предпринимать. Появились инициаторы.