Людмила Angel - Цветочные кости

– Я перевоспитаю тебя, избалованная сволочь! Ты научишься уважать меня! Ты должен знать своё место, вещь! Ещё раз увижу, что ты пытаешься улизнуть, сломаю руки и ноги, или разрежу рот до самых ушей, чтобы ты был вечно счастлив. И прекрати хныкать, жалкое подобие мужского пола, ты нужен только для этого!

Но я знаю, что это ложь, гнусная и отвратительная, никто не заслуживает такого обращения, даже самые ужасные люди, а тем более я. Мои белые волосы пропитались запахом его рук, табаком и алкоголем. Я омерзителен сам себе. Непроизвольно вспоминаю эти ощущения проникновения, и меня передёргивает от нахлынувшего отвращения. Это реально, это происходит со мной. Зажмуриваюсь, стискиваю зубы, но это отвращение не уходит. К нему невозможно привыкнуть, как и к самой мысли о подобном. Я пытался сказать, что мне больно, но мой стон тонул в его раскатистом дыхании, больше походящем на рычание. Он чувствует себя мужиком, унижая того, что в разы слабее его, он чувствует себя сильным, проникая в меня, против моей воли, сжимая мои запястья над головой. После того, как Рон кончил, он плюнул мне в лицо, словно это я воплощение всей грязи, всего его бессилия перед похотью и желанием. Ему не надо унижать меня сильнее, ведь дальше некуда… ведь я так уже унижен и раздавлен, но каждый раз он находит ещё одну каплю для меня. Его презрительный плевок означал, что это я виноват в том, что со мной происходит, в том, что он не может сдержать себя. Может, он чувствовал тоже самое, убивая самых близких, поджаривая куски их тел? Безысходность… Я слишком люблю себя, чтобы не думать об этом, не понимать, что это не закончится…

Сегодня мы снова должны пойти вечером в тот бар, мысли о нём, хоть как-то отвлекают меня от реальности, я увижу ту девушку Шерри. Мне бы хотелось поговорить с ней. Может ли быть более несчастный человек в этом городе, чем она? Прекрасна, жива, обречена… Мой организм отказывается принимать пищу, я еле заставляю себя есть, с каждым днём, выздоравливая физически, я страдаю морально, унижая сам себя ещё сильнее, упрекая в своей слабости и безвольности. А могу ли я? Какова вероятность, что парень по имени Арчи с прекрасными глазами снова придёт туда именно сегодня? Подобные мысли пробуждают во мне желание жить. Если увижу, рискуя всем, подбегу к нему, пусть его охрана расстреляет меня на месте, это лучше, чем превращаться в куклу здесь. Пусть лучше он издевался бы надо мной, я бы стерпел… только не Рон – воплощение всего псевдомужского, что может быть в человеке. Сила против слабых, запугивание против того, кто и так напуган до смерти, боль для того, кто так чувствителен к ней. Возможно, в этом мире, это считается проявлением мужественности, может, я ничего в ней не понимаю, являясь каким-то пограничным существом?

Поднимаюсь с кровати и смотрю в огромное окно, оно до самого пола, во всю стену. Там, в реальном мире всё так красиво: машины, люди, огни. Всё летает, движется, мигает… Заходящее солнце отражается от гладких стальных поверхностей. Что думает Адам? Умеет ли он думать так же, как люди, будучи максимально похожим на нас? Я вижу, как внизу какая-то группа людей разрывает на части что-то живое, скорее всего, это тоже человек. Искусственный мёртвый мир… Я скучаю по моим цветочным костям, оставшимся в коробке, скучаю по той фантазии, что рисовал в своём мозгу. Я был глуп, наивен… Ну, что ж, если выберусь, будет мне уроком. Слышу щелчок входной двери, и невольно вздрагиваю. Рон вернулся. Моё тело покрыто синяками, на виске гематома, я прикрываю её волосами. Его бесит мой жалкий вид, и чем слабее и беспомощнее я выгляжу, тем больше он раздражается, надо держать себя в руках, если хочу выйти из дома, если хочу снова увидеть ту девушку Шерри.

– Одевайся, нам пора, – Рон цедит сквозь зубы, словно его тошнит от меня.

Я молча надеваю куртку, он грубо толкает меня в дверной проём.

Мы идём в сторону уходящего солнца, на улице становится не многолюдно, и снова эти страшные звуки наполняют город. Он вовсе не спит, он убивает тех, кто слабее, выгрызает им глотки в тёмных углах. Рон снова толкает меня в спину, хотя я иду не так уж и медленно, ему просто важно унижать меня, чтобы чувствовать превосходство ежесекундно. Мимо пробегает какой-то мужчина, пряча лицо в шарфе, но я успеваю поймать его озлобленный взгляд, ему не по нраву моя внешность, или я в целом. Я невольно веду глазами за его нахмурившимися бровями, а он исчезает в темноте. Делаю шаг и натыкаюсь на человека, инстинктивно сжимаюсь, ожидая агрессии. Со мной Рон, но он не будет защищать меня, если там кто-то сильнее. Осторожно пытаюсь произнести: «Простите».

– В машину его!

И прежде, чем вообще что-то вырисовывается в моей голове, я оказываюсь в огромном электромобиле, который взмывает вверх. Темно и тепло, но где же Рон? Кто эти люди? Я пытаюсь посмотреть на них, но мне так страшно. Что они хотят сделать со мной? Убить? Продать? Не поднимая головы, я кошусь в сторону того, кто сидит рядом, сжимая мои плечи. Свет мелькает за окнами, вычерчивая острый маленький нос в темноте, и в какой-то момент попадает прямо на глаза. Я замираю. Это тот парень из бара, Арчи. Он здесь, он рядом, и он спас самое прекрасное существо на планете? Но спас ли?

Мой сладкий, губительный плен, манящий запахом кровавых бинтов и страхом осознания реальности. Я не могу поверить, что этот прекрасный ангел, вырвавший меня из лап мучителя, на самом деле ещё более жесток. Я закрываю глаза и вздрагиваю каждый раз, когда лезвия касаются моей кожи. Лежу неподвижно на столе в неком подобии лаборатории. Я никогда прежде не видел лабораторий вживую, только на пожелтевших страницах энциклопедий и книг, что доставал мне Адам. Но здесь всё иначе, хоть и узнаваемо: у стен стоят огромные колбы, в мутноватой жидкости заспиртованы разные страшные существа с огромными крыльями и лапами, среди них я узнаю и ликанов из мёртвого леса, есть и человеческие зародыши, и какие-то страшные гибриды людей и ликанов. Я на столе, но это не обычный медицинский стол, он обит тканью, пропитавшейся застарелой кровью, от него несёт смертью. Меня тошнит от этого смрада. Мне кажется, здесь умерло немало существ, их кровь запёкшимися корками скребёт по спине. Лезвия снова впиваются в кожу кислым привкусом пугающей боли, они проскальзывают между бинтами, раздирая мои белые полупрозрачные руки. Я бы мог истошно закричать, но лишь беспомощно смотрю в пучки голубоватого света, слепящие и без того чувствительные глаза, пытаюсь разглядеть его прекрасное лицо, столь холодное и лишённое каких бы то ни было эмоций. Зачем он это делает? Неужели он хочет так же, как и всех этих существ, поместить меня в колбу, которая со временем покроется пылью? Неужели он хочет убить меня? Я не могу в это поверить! Запах формалина смешивается с медно-кровавым и выворачивает меня наизнанку, я лишь боюсь новых порезов, боюсь, что он полностью изрежет меня на куски, на лохмотья. Моё любимое тело вздрагивает от прикосновений жгучего метала снова и снова.