Алексей Вилков - Акварель

Телохранитель пару раз мокнул подонка в толчок, смыл дерьмо, снова мокнул и вытащил за шкирку обновленного, заблеванного, но довольного с невинной улыбкой младенца. Мажор пребывал на небесах, а я осталась без кайфа, не заметив, как выронила порошок на пол. Он тут же смешался с грязью и потерял волшебные свойства. В дерьме очутилась и я по самые уши. Выплевывая мокроту под ноги недоноска, я требовала извинений. Он таращился на меня с видом просветленного старца. Тогда я перешла на охранника и ударила его сумочкой в пивной живот. «Извини за беспокойство!» – проревел он басом, добавив сермяжного мата в адрес клиента. Наносить второй удар я не решилась, догадываясь о возможных последствиях.

«Я Кеша! Для своих – Бизон, – прозрел клиент. – Поехали с нами!». «Пошел ты!» – огрызалась я, целясь острием сумочки в переносицу. До коронной атаки дело не дошло. Заботливый телохранитель выволок мразь из кабинки, волоча по полу, оставляя серо-зеленые следы в стиле граффити.

Спустя час Бизон подошел ко мне, когда я сидела на диване и подсчитывая убытки. Он осмелился угостить меня виски и попросить прощения, успев привести себя в чувства. Тогда я не приняла его извинения. В ту сказочную ночь он был моложе и стройнее, а сейчас походил на Трахтенберга объемом живота и размером брюк, но не остроумием. После мы стали «типа приятели» и ханжески здоровались на вечеринках. Заметив меня, Бизон смущался и норовил улизнуть, вспоминая минуты позора, а я приветствовала его ироничным взглядом и подташниванием под ложечкой. С тех пор я завязала на два года, а сорвалась по глупости, справлялась с депрессией.

Клетка появилась год спустя на каком-то празднике, где я очутилась по чьей-то непростительной шутке. Она поражала нас дурным вкусом, малолетством и до предела гипертрофированной глупостью. Клетка была блондинкой в формах, настоящей пышечкой с пробитой мозговой раковиной, протекающей канализационным стоком с момента рождения. Они подошли друг к другу как Шрек и Феона. Их свела проказница судьба, подарив обоим нежданный подарок. Сошлись, как пазлы детям до пяти лет. Быстро и прочно. Бизон очутился в Клетке в полном смысле этого слова. Она выпускает его только на прогулку только на привязи.

С ней я находилась в абсолютно параллельных отношениях и мечтала отдохнуть в более приятном обществе. Оглядев неразлучных голубков, я отметила, как Клетка похорошела, чуть спустила щеки и бедра, не пугает обтягивающими джинсами и носит широкие платья. Бизон остался неизменным: тот же нахрап и дурость, но пузо не выросло ни на дюйм – плюс.

Несколько слов об их кличках. Смешная история. С Бизоном более – менее ясно – он любил посещать легендарную пивнушку, став ее необъявленным символом. С Клеткой получилось прозаичнее. Как-то раз ей не повезло очутиться на вечеринке в сомнительном месте и в самое неподходящее время. Нагрянули наркоконтроль и полиция нравов. Отдыхающих скрутили, уложили макияжем на пол, а некоторым несчастным подсыпали героин. Досталось и нашей суперблондинке. Вместе с отрядом обличенных проституток ее доставили в лягушатник и продержали в переполненной камере двое суток, пока она доказывала свое благородное происхождение и резала вены об прутья решетки, намереваясь облить всех голубой кровью. Номер с кровопусканием не прокатил, но двое суток полицейские педанты продержали страдалицу-аристократку в клетке. Кошмарная история потрясла всю тусовку. Усилиями предков полиции вставили пендюлей. Один из высших мундиров, затеявших этот маскарад, даже потерял засиженное кресло, но дурацкое прозвище прилипло к невинной девочке, сопровождая ее по сей день в кругах посвященных.

– Привет!

– Здравствуйте, – выдавила я, обиженно уставившись на парочку.

– Давно вас ждем, – сказала Кристина. – Мы уже обсудили детали, так что зря торопились. Не хватает только моего зайчика.

– Зайца? – протянул Бизон. – Сейчас модно заводить домашних тварей.

– И тебя в том числе, – усмехнулась Клетка. – Яна, а ты одна?

– Как видишь.

– Нет! Ты не можешь быть одна. Одинокая Яна Даль – нонсенс! Я каждую неделю слышу, как ты крутишь роман с очередным толстосумом, и покрываюсь черной завистью.

– Слухам верить нельзя.

– Слухи не рождаются на пустом месте.

– У тебя появится возможность выудить информацию из первоисточника, – задето произнес Бизон.

– Яна у нас женщина – вамп? – не удержался Аскольд, – здорово! Подобные особы попадаются редко, а я подозревал, я подозревал. Послушай, Антош, нам предстоит увлекательный отдых. Яна разобьет чье-то сердце. Кто падет первым? Очень любопытно понаблюдать.

– Смотри, береги себя! Не обожгись, герой! – встала на защиту Кристи.

– Ладно вам! Я не кровожадная! – нелепо улыбалась я, задетая за живое. Как эта подлая Клетка посмела цапнуть меня?! Убью! – Можете не опасаться, я не кусаюсь, и ногти мои не заточены как ножи.

Самым дальновидным оказался Антон.

– Похоже, кто-то уже пострадал. Я буду осторожней.

– Будь, – не разочаровывала я, показав сломанный ноготь. – На нем спекшаяся кровь последней жертвы! Кто-то из вас станет следующим. А если и я стану жертвой? Вы, Антон, тоже пугаете меня. Даже не пугаете, а настораживаете. Но я не называю вас врагом и не трещу, что буду держаться от вас подальше, а храню молчание.

Слух – пронизывающая субстанция. Если он появился, то уже не остановить. Он распространяется с силой звука, обходя любые барьеры. Клетка донесла его до честной компании, испортив мне репутацию, и я отправляюсь на виллу с клеймом на шее. Виновата Клетка. Она права – слухи не рождаются на пустом месте. За какие заслуги она так жестко вылила на меня ведро помоев? Почему окатила грязью? Я не делала ей ничего плохого. Неужели по дурости и глупости наша супер – пупер блондинка сболтнула лишнего? Что с нее взять? – спрос невелик, но она пожалеет и научится держать язык за зубами.

Отступления ради, я вспоминаю несчастного Гарика. С ним я обошлась предельно жестоко. Он занимает в ряду моей акварели почетное и красочное место. Я никогда не забуду его «Майбах» с ослепляющей тонировкой и пунцовый кожаный ремень, который я любила сдирать в приступе страсти. Род деятельности Гарика определить сложно. Он чернее, чем чернота, внешне и внутри, но я тогда я была рисковой особой и пускалась в игры, не боясь любого исхода. Гарик – конгломерат и мутант, смесь разных оттенков. В нем полным-полно коричнево-черной краски с набросками красного и желтого. Сложный человек, достойный упоминания. Единственный, кто долгое время был ко мне равнодушен и хранил бдительность. Лишь спустя месяц сдался как все его предшественники. С ним я напрягалась долго, потела, вертела, извивалась как змея и достигла результата. Он единственный, с кем я познакомилась за границей. Единственный, кто не слышал обо мне и не знал моего отца. Гарик любил шотландский виски и курил сигары «Monte Kristo», имел массу вредных привычек, за что его с легкостью можно возненавидеть. Я любила подонков и подлецов, точнее, тогда мне казалось, что любила. О его бизнесе я узнала позже из прессы, когда папочка, перелистывая «Коммерсант», наткнулся на суровую статью и не поленился прочитать ее вслух, возмущаясь, как министерский чиновник перед уведомлением об отставке. В статье говорилось о том, как плохие дяди отбирают у хороших бизнес, захватывают их предприятия, заводы, терминалы, банки, рестораны и присваивают себе, основываясь на подложных документах и силовой поддержке подкупленных агитбригад из охранных организаций.