Медина Мирай - Воскресни за 40 дней

Короткая исповедь заставила почувствовать опустошение. Один из чёрных гробиков моих воспоминаний, которые я так тщательно старался захоронить, вдруг раскрылся. Теперь этот гробик растворился, а вместе с ним отчасти исчез груз с сердца.

Взгляд Алексиса стал задумчивым.

– А почему ты прятался за диваном?

– Мне не разрешали плакать. Мама ругала за это постоянно. Я был очень сентиментальным и ранимым ребёнком.

– У тебя жуткие родители.

– Я знаю. По крайней мере, они старались быть такими, – я продолжил маленькую уборку, – Кстати, а как зовут твоего отца?

– Бертольд…

Мы услышали приближающиеся к комнате шаги. Возле дверей стояла Мона. Волосы уже заплетены в косу, а на девушке серое домашнее платье.

– Ты собрался ехать?

– Дверь закрой, – сквозь зубы процедил её брат.

Мона бесшумно закрыла дверь.

Алексис вскочил с кровати и подошёл к шкафу. Он стянул с себя футболку и откинул её в сторону. Моя рука машинально потянулась к его одежде и взяла её с пола. От неё веяло теплом, пахло чем-то особенным и необычным – это был запах тела Алексиса. Специфический и нежный. Он стоял спиной, словно поддразнивая меня и демонстрируя свою оголённую спину и бедра, плотно-плотно обтянутые серыми джинсами. Падающий свет очерчивал каждый мускул на его спине. Придавал ей нежно-бежевый оттенок, а волосы на свету приобрели цвет пшеницы.

Я не был в силах отвести восхищенный взгляд от Алексиса. Прошла всего пара секунд, но для меня они, наполненные любованием красотой парня, растянулись на несколько часов. И я был готов смотреть дальше, и даже разрушить грань между любованием и прикосновением.

Но вот Алексис нашёл в шкафчике подходящую кофту. Вид парня в ней заставил что-то внутри меня всколыхнуться. Подобные чувства я испытывал ранее только близко, когда фантазировал о наших отношениях, не ограничивавшихся объятиями.

Кофту эту и кофтой-то сложно назвать: рукава до локтя из сетчатой ткани, как и часть, начинавшаяся чуть ниже груди. Лишь грудная клетка парня прикрыта квадратным куском бледно-голубой ткани. Торс фактически оголён.

– Ты пойдёшь со мной? – вывел меня из раздумий манящий голос Алексиса.

– Да, конечно.

Мы спустились. Возле ворот нас, то есть Алексиса и Бертольда, ждало такси. Алексис пропустил меня в машину. Впервые в жизни я почувствовал себя девчонкой, каких у него был миллион.

Минут десять машина ехала по знакомым улицам, проехала мимо моего дома и свернула направо. Дальше я уже не наблюдал за происходящим снаружи. Ранний подъем дал о себе знать. Не только мне, но и Алексису. Мы сидели и зевали. Не знаю, сколько прошло времени. Я был на грани сна и уже не мог мыслить здраво.

– Приехали, – из сна вывел голос водителя.

Мистер Бертольд протянул ему деньги и попросил подождать. Взмахом руки он повелел сыну выйти.

– Вот и то место. Отличный вид!

Мы вышли. Я ещё долго протирал глаза, не веря тому, что видел. Это мой любимый пригорок!

– Здесь мы построим большую двухэтажную гостиницу для приезжих, установим фонтан, сделаем ресторан…

Меня будто ограбили. Часть приятных воспоминаний и эмоций, которые я испытал тут, медленно покрылись трещинами, готовые разлететься на тысячу кусочков. И каждый раз, когда отец Алексиса гордо перечислял, что он собирается здесь построить неизвестно для чего, эти трещины увеличивались.

Алексис без капельки заинтересованности слушал Бертольда. Смотрел вниз – даже трава интересней этих планов.

– И в итоге… – не мог угомониться мужчина.

– Я всё понял! Эх… спасибо тебе за этот чудный подарок, папа, – явный сарказм.

Отец постарался проигнорировать тон сына:

– Строительство займёт полгода, не меньше. Это если говорить о проекте и его частичной реализации, без внутреннего обустройства.

– Зачем ты решил построить эту махину в такой глуши? Сюда не так много гостей приезжает.

– Неправда, сын. Я заранее изучил спрос на номера в местной гостинице и устроил опрос жителей по поводу приезжих и их отношения к новым местам для отдыха. Результат превзошёл все ожидания. Плюс, я договорился с рекламными компаниями.

Меня поражала настойчивость и предусмотрительность отца Алексиса. О таком папе мечтают все! Не каждый год тебе родитель подарит бизнес, стоимостью превосходящий пожизненную среднестатистическую зарплату в Амстердаме. Мой отец фиг что оставил бы мне в наследство. Да и подарков мне не дарил, как и мама. За эту заботу я и начал уважать мистера Бертольда. Но! Реализовать его планы на моем любимом месте я считал дикостью не только по отношению к себе, но и к пригорку в первую очередь. Это преступление против природы!

– Ты доволен, сын мой? – радостно спросил мужчина с чувством выполненного долга, а на лице так и читалось:

«Какой же я хороший папочка! Теперь он точно станет относиться ко мне хорошо».

– Нормально.

Ответ убил меня второй раз. Такие планы и всего лишь «нормально». Да Алексис просто не ценит, что имеет!

Уверенность на лице мужчины треснула, как банка с кипятком. Он поправил воротник и направился к машине договариваться с водителем.

– Тебя что-то волнует? – спросил Алексис.

– Это место… Я очень люблю его.

– И ты не хочешь, чтобы его осквернили? – заинтересованно спросил Алексис.

– Конечно же, не хочу! Только представь: этот пригорок так прекрасен. Идеальное место для того чтобы остаться наедине с собой. А его хотят испортить, построив большое здание! Заче-е-е-ем?!

Я так эмоционально и громко высказал своё мнение, что меня должны были услышать мистер Бертольд с водителем. Алексис даже не дрогнул.

– А как же ты собираешься остановить стройку?

– Я не знаю…

– А я знаю, – Алексис улыбнулся, и в моей душе зародилось сомнение, – Если тебе так сильно хочется спасти пригорок, я могу попросить отца построить здание в другом месте.

– Правда?

– Но! – ах, вот что всегда ждало, когда речь шла о чем-то нужном! – Я ничего не делаю просто так.

– И чего же ты хочешь?

Хитрая улыбка на лице Алексиса стала шире. Он показал мне три пальца.

– Три желания. Три действия, и твоё любимое местечко спасено.

– А в чём же заключаются эти действия?

– Они довольно лёгкие, так что ты справишься. Можешь приступить к ним прямо сейчас.

– Но я же не знаю, что делать.

– А у тебя есть выбор? Откажешься – твоё местечко погибнет. Согласишься – оно спасено. Ты просто должен сделать для меня три любые вещи.

Выхода нет. Алексис искусно играл на нервах человека и даже подбирал до ужаса сладкий, но в то же время ядовитый голосок. Это давило на меня, делало перевес в его сторону. И я поддался этим чарам.

– Хорошо, я согласен.

Мы доехали до центра города.