Сергей Ленин - Светлая грусть. Любимый Иркутск

– Всё, жду тебя, Алексей Витальевич.

Примерно через десять минут раздаётся телефонный звонок:

– Серёга, а у тебя подъезд какой – средний?

– Ну да. Ты же был у меня.

– Какую кнопку на домофоне-то нажимать?

– Можешь любую. Только смотри, чтобы не нарваться. Я пошёл уже тебя встречать. Всё равно будешь в чужой подъезд ломиться, как в прошлый раз. Склероз надо было дома оставить.

Так и получилось. Лёша нажимал номер моей квартиры на домофоне соседнего подъезда. А отклика не было. Да и быть не могло. Железяка запрограммирована на свой перечень номеров квартир и в соседний подъезд звонить не будет. Можешь, конечно, ожидать в своё удовольствие. И вот мы сидим у меня в квартире. Немного поболтали, и я полез в бар. Там взгромоздилась пирамида из разных напитков.

– Чё будем пробовать? Давай начнём с виски, – предложил я, задумчиво почесав репу. – Это старинный напиток из Шотландии.

Мы разлили по граммульке в бокалы, вообразив себя некими занюханными лордами, отбывающими ссылку в сибирской глуши.

– Блин, крепкий напиток, – отхлебнув, поперхнулся Алексей. – Хоть я и сделал малюсенький глоточек, а жжёт немного в гортани.

– Это потому, что у него бочковая крепость, которая составляет 57—61 градус. Это тебе не купажный напиток с холодной фильтрацией и разбавлением до 43 градусов крепости дистиллированной водой. Это произведение из односолодовых спиртов, т. е. из стопроцентного соложеного ячменя, и этот виски выдержан в дубовых бочках. А ещё есть древние секреты его производства – это тайна, покрытая мраком, – начал вещать правду в три короба я. – Перед розливом этого элитного напитка в бутылки его, для очистки и придания специфического аромата, пропускают через органический фильтр. Этот фильтр представляет собой особым образом высушенный и очищенный от всего ненужного конский навоз. Это древний рецепт. Вот прислушайся к послевкусию… Чувствуешь? – пытливо спрашиваю я.

Лёша допил свой бокал и задумался, глядя в потолок.

– Не, ничего не чувствую. Хотя я рос в деревне и разные сельские ароматы знаю не понаслышке. Я даже у коровы роды принимал. Представляешь, телёнок начинает выходить вперёд ногами. Потом показывается его голова. Если её не удержать наружу, то происходит как бы засасывание её назад со смачным, чмокающим звуком. Мы даже верёвками за шею детёныша перехватывали, чтобы быстрее высвободить из утробы коровы-матери.

Во, блин, куда нас вынес культурный разговор: из говна в пи… ну, в общем, вы понимаете куда.

– Лёша, чё, ещё вискаря пригубим?

– Не, Серёга, мне чё-то конский навоз расхотелось жрать.

– Во здорово, значит, я виски сэкономил, – засмеялся в ответ я.

– Давай, Лёха, теперь французского коньячка накатим.

– Давай. Только ты, Серёга, должен знать, что коньяк бухать во Франции стали давно. Большинство людей, проживающих на той территории, в те далёкие времена были неграмотными, невежественными и дремучими. Даже их вельможная знать была поголовно тупорылая. Только тогда, когда в 1050 годах грамотная и просвещённая Анна, дочь князя Ярослава Мудрого, стала женой французского короля Генриха I и королевой Франции, там наметилось движение к прогрессу. Ты представляешь, знать плясала в замках на балах, а по нужде вельможи ходили в примыкающие помещения-залы. Чтобы заглушить зловоние, исходящее оттуда, и были придуманы ставшие сейчас знаменитыми французские духи.

– Не могу врубиться, это ты к чему сказал? Что коньяк от этих говнюков пить не будешь?

– Не, это так, к слову пришлось.

Буль-буль-буль. Французский коньяк цвета янтаря заиграл в бокалах. Мы пригубили и стали ждать, когда нахлынет послевкусие. Ждали, ждали. Потом, не сговариваясь, начали громко смеяться. Как не вытяпывайся, всё равно мы не сомелье и в этой вкусовой радуге ни хрена не понимаем.

Уже почти час ночи, время за разными разговорами пролетело незаметно. На столе две полные бутылки элитного алкоголя, из которых мы пригубили совсем по чуть-чуть. Когда такое было? Обычно раньше горючего не хватало. Стареем или поумнели?

Во второе хочется верить, но что-то не очень получается.

Настало время расставаться. Провожаю Алексея к выходу. В полиэтиленовый пакет на дорожку положил виски и пузырь нашего родного медицинского спирта, бутилированного в бутылку от «Баржоми». Это не какой-нибудь боярышник, это натурпродукт. Он с огромной выдержкой по времени (простоял у меня дома неприкосновенным больше пяти лет). Наверное, тоже пятизвёздочный, проверенный. Лёша шагнул за дверь в подъезд и опешил. Рядом сидели две огромные уличные собаки. При виде растерявшегося человека псы грозно зарычали. Страх и боязнь людей в отношении собак являются катализатором агрессии животных. Вот уже в зверином оскале показались острые клыки. Р-р-р-р. Р-р-р-р. Как вдруг на межэтажной лестничной площадке что-то зашевелилось и замычало. Мы пригляделись. Оказалось, это бывший интеллигентный человек. Очевидно, в сегодняшней борьбе с пьянством и алкоголизмом получивший от них уже ставший привычным тяжёлый нокаут. Мы вернулись в квартиру и, выйдя на лоджию, устремили свои взгляды на вход в наш подъезд. Там в ожидании сидела ещё одна здоровенная уличная собака. Видимо, мужик вошёл в дверь, которую автоматический доводчик не успел полностью затворить, когда за ним успели прошмыгнуть две собаки. Третья собака не успела и осталась наружи. Снова возвращаемся в подъезд.

– Эй, мужик, на улице тепло, забирай собак и уходи отсюда, – командным голосом, не терпящим возражения, произношу я.

Собаки тут же устремились вверх по лестнице. Они уселись рядом с лежащим человеком, всем своим видом показывая, что в обиду друга не отдадут. Защита более чем убедительная.

Мне стало грустно, защемило сердце. Но что я мог поделать? Эта группа являла собой угрозу для жильцов. Могли пострадать дети и пожилые люди. От нападения никто не был застрахован. Эта милая дружба опустившегося человека и животных была небезопасна в замкнутом пространстве подъезда для всех окружающих. Да, они были именно друзьями. Это читалось. Этот загнавший сам себя в трудную жизненную ситуацию человек не мог являться хозяином для этой своры бездомных собак. Хозяева заботятся о своих питомцах. А он заботиться по-настоящему не мог. Они были равными членами своего сообщества – собаки и человека. Они вместе, шарясь по помойкам, добывали себе пищу. Вместе бродяжничали, вместе ночевали. И, наверное, по-своему любили друг друга. Наверное, мужик в своей прошлой сознательной жизни был добрым человеком. Со злыми и подлыми людишками собаки водить дружбу не станут. Они на инстинктивном уровне чувствуют кто есть, кто. А сейчас не очень понятно, кто из этой своры является человеком, а кто собакой. Существо о двух ногах в угоду своих сиюминутных потребностей, наверное, может тебя и придушить, и нож тебе в спину всадить. У него уже давно изменённое сознание. Постепенно алкоголь вымыл из мозгов ростки добра и сострадания. Да и само его сознание уже представляло собой рваное полотно животных инстинктов с грязными и постепенно отваливающимися лоскуточками человеческих эмоций уже не нужного этому индивиду добра и сострадания. Социальная ответственность утрачена. Нет никаких обязательств ни перед кем-то, ни перед самим собой. Жизнь катится вниз по наклонной плоскости. И только собаки подставляют свои спины, тела и сердца, чтобы это двуногое существо ещё продолжало быть на плаву сермяжной жизни.