Павел Давыденко - Училка

Этот вопрос вызвал бурный смех. Шуля своеобразно скрестил руки на груди – ладони засунул в подмышки. Гогот стих, щеки у Марии Владимировны чуть порозовели.

– Чтобы учиться.

– А я на слух лучше запоминаю. – Он повернул голову к приятелям. Подмигнул Тузову и еще раз окинул липким, оценивающим взглядом фигуру учительницы. Присвистнул и поджал губы. Снова многие засмеялись.

– Так вы у нас теперь будете вести?

– Да. Обществознание и историю.

– Какая история! – Реплика снова вызвала веселье. – Круто. А от меня вы чо хотите?

– Хотя бы храпи потише. А если предмет не интересует, так можешь уходить. Я никого силком тут не держу.

– Силикон? – переспросил Шуля, осклабясь. – А я думал, настоящая…

Что тут началось! Конец света. Мария Владимировна побагровела. Турка не смеялся, а остальные просто умирали. Шарловский в экстазе колотил башкой о парту. Близнецы хихикали, девчонки во главе с Воскобойниковой хохотали. Серьезность и отстраненное выражение лица сохранял Асламов. Он еще и учебник листал.

Когда смех стих, учительница ответила:

– Ты настолько глуп, что не знаешь простейших слов? Или глухой? Если и дальше будешь храпеть, я найду, чем тебя заткнуть.

Тузов с компанией загудели и заулюлюкали. Шуля бросил в их сторону быстрый взгляд. Ухмылка сползла с его лица, а взгляд прояснился.

– Не одна ты можешь затыкать.

– Мы на «ты» теперь? – поинтересовалась Мария Владимировна.

– Я говорю, что могу сам заткнуть тебя, если потребуется, – презрительно бросил Шуля и тут же получил пощечину. На его щеке расплылась бордовая пятерня. – Ну, и чего? Дура, что ли, блин…

Мария Владимировна задрожала. Что-то хотела сказать, но развернулась на каблуках и, чуть покачиваясь, прошагала к учительскому столу. И стала глядеть в окно, опершись о подоконник.

У нее тряслись плечи.

Задребезжал звонок. Ребята повскакивали, ножки парт заскрежетали по паркету. Шуля медленно поднялся, по-свойски кивнул учительнице и вразвалочку побрел к выходу. По дороге дал подзатыльника Пете Русакову, а тот резко развернулся и, увидев кто перед ним, подал руку для приветствия. Шуля, не глядя, шлепнул по протянутой ладони.

– Ты чего? На перемену пошли! – позвал Вова.

– Пошли, – Турка кивнул, не сводя взгляда с учительницы. Она не плакала, теперь уже листала классный журнал. А Воскобойникова дожидалась, пока она сделает нужные пометки.

Вышли в пыльный коридор. Пол блестел, пахло мастикой и краской. Тут и там виднелись черные полосы от обуви, пыльные следы.

Турка, как и многие, ходил без сменной обуви. Дождя нет, сухо…

Стены тошнотворные – и не желтые, и не зеленые. Как сопли. И батареи тоже выкрашены. Сидеть на радиаторах запрещается, но всем пофиг. Когда начинаются дожди и холода, милое дело погреть задницу на батарее.

Потолки побелили. Такое чувство, будто просто воду размазали, тут и там остались разводы. Паркет мастикой натерли, пока еще кое-где блестит, ну и пахнет она крепко так.

– О, дружка нашел, – бросил Тузов. Однако, как и остальные члены банды, поздоровался с Вовкой.

Крыщ – армянин, зовут его Андраник. Тузов – переросток с квадратным лбом. Несмотря на угрожающий вид, огромные волосатые кулачищи, широкую бочонкообразную грудь и выпяченную вперед челюсть с кривыми зубами, он все-таки не без толики разума. Именно он – теневой лидер банды.

Ну и Рамис-дагестанец, они с Крыщом всегда лезли в самое пекло. За любой брошенный в их сторону косой взгляд или неправильное слово следовали унижения жертвы и/или избиение.

Ближе к концу прошлого года Турка решил взяться за ум. Восьмой класс удалось закончить без двоек, а математику и вовсе до четверки дотянул, с помощью Вовки.

Из школы Турка собирался свалить после девятого класса. Пока еще неизвестно куда, но подумать время есть.

Турка гулял раньше с Шулей, они толпой ходили. В школе он держался в стороне от коалиции Тузова – Крыща – Рамиса, сохранял товарищеский паритет.

– Шуль, ты с ходу за новенькую взялся? – сказал Турка, пожимая Шуле руку.

– А чо? – Тот пригладил сальные, чуть вьющиеся лохмы. – Приколол, туда-сюда. Думает, самая умная, курва. Лан, пойду мелочи стрясу в столовке…

По коридору лилась толпа, и из нее вырулил Рамис. Он снял оправу с носа какого-то ботана, а Крыщ тем временем ткнул Вовчика кулаком в живот.

– Ты чего? – сказал Вова.

– Да так, разминаюсь. А ты против?

– Оставь, Крыщ, – поморщился Турка.

– Слышь, – Тузов прочистил горло и сглотнул. – А ты за него пишешься, что ли, теперь? Да отдай ты этому чудиле очки, ау! – Рамис косо нацепил очки на ботана и отпустил того с пинком под зад.

– Не пишусь, хренью не страдайте просто.

– Не, подожди. Значит, ты с ним на одном уровне теперь, да? – губы у Тузова презрительно скривились. – Ты в ботаны записался?

– Даже если и записался – тебе не пофиг? – Турка выдерживал взгляд серых, спокойных глаз. Кажется, кто-то другой сидел внутри Тузова и дергал за ниточки, как марионетку. А он говорил то, что нужно этому «кому-то», двигался по его указке.

– Чо ти так базарищ? – влез Крыщ.

– Ты вообще не лезь, – бросил Турка.

– Погоди, Андраник, – Тузов облизал губы. – Он нам не нравится. Если ты с ним – ты тоже нам не нравишься, Турик. Понял?

– Все, давайте, – Турка поморщился и, разорвав полукольцо (двинул плечом Крыща), пошел в сторону кабинета математики.

Вовка шагнул следом, но ему преградили дорогу, а Крыщ дал под дых.

– Я с тобой не договорил еще! – крикнул Тузов.

– А я договорил.

– Мож на школке выйдем, на разы?

– С тобой? – Турка развернулся. Драться он умел, но знал, что против Тузова вряд ли выстоит. – С инвалидами не махаюсь.

Тузов вспыхнул, сжал кулаки-молоты. Дело в том, что еще классе в пятом он свалился с пожарной лестницы, с высоты третьего этажа. Сломал левое колено, обе лодыжки, порвал мышцы. Срасталось это дело год, еще год он вяло телепал на костылях, а школьную программу проходил на дому.

В итоге Тузов снова потихоньку начал шагать без костылей, вернулся в школу. Сначала был тихим, себе на уме. Подозрительным. Но сразу видно было, к какой касте принадлежит. Вскоре начали играть в футбол класс на класс, ну и его тоже пригласили.

И неуклюжий, как медведь, хромой Тузов с ходу стал столпом обороны.

Турка знал про его слабое место. Кости со связками у Тузова уже срослись, а душевная рана так и не затянулась.

Как ветхий дед Турки. Сам еле ходит после инсульта, мычит что-то, через каждое слово вставляет «б…ь», права качает.

– Ну? Ссышь, с инвалидом-то?

– Да он тебя разнесет! Ха! – встрял Рамис.

– Понял, – улыбнулся Турка. – Ты хочешь еще пару годиков от учебы отдохнуть.