Алексей Березин - 7 красных линий (сборник)

– Верблюд, хау мач?

Араб расплылся в улыбке, закивал, показал на пальцах стоимость табуна верблюдов. Тогда Галка сказала:

– Нет, нет, мне только покататься, мне не насовсем! Хау мач покататься?

Араб принялся торговаться. За десять минут Галке удалось сбить цену до стоимости одного верблюда, дальше араб отказывался снижать расценки. Знаками он объяснил, что у него семеро детей, еще столько же у верблюда и всех их нужно кормить. Галка сказала Тамаре:

– С ними замучаешься спорить, я аж вспотела! – и расстегнула верхнюю пуговичку на рубашке. В этот момент произошел обвал акций на бирже верблюжьих перевозок. Араб сразу же согласился везти Галку хоть до самого Каира, притом почти задаром. Вероятно, надеялся, что в пути ей станет еще жарче. Нахальный тип.

Тамара кататься верхом отказалась, она взяла на изготовку фотоаппарат и стала запечатлевать Галку, объезжавшую верблюда. Потом они отправились на пляж, там Тамара поняла, что неприятная фауна Египта не исчерпывается верблюдами. Они с Галкой зашли по пояс в воду, только начали получать удовольствие, как Тамару укусила акула. Ну, или, по крайней мере, собралась укусить.

Собственно, была ли это и в самом деле акула, осталось загадкой. Никто ведь не вглядывался в воду, вполне возможно, то была вовсе и не акула, а голодная барракуда, электрический скат или вообще рыба-молот. Тамара допускала даже, что к ее лодыжке прикоснулась не рыба, а какое-то другое хищное морское создание. В тот момент важна была не зоологическая классификация кровожадной твари, а ее преступные намерения. Никаких сомнений быть не могло: это было самое настоящее покушение на укушение. Трогать свои лодыжки Тамара позволяет только мужу и даже в нем не может быть до конца уверена. Тамарин муж постоянно выражает желание укусить Тамару за нежную ножку. Было ясно, что животным, поднявшимся из мрачных глубин к Тамариным ногам, двигало то же природное стремление всех живых тварей вонзить в эти ноги свои зубы.

Тамара не стала дожидаться, пока плотоядная гадина начнет свой завтрак, она выпрыгнула из воды почти полностью, оглашая визгом пляж, потом с плеском рухнула обратно в воду. Этот номер она повторила три или четыре раза. Потом Галке удалось ее убедить, что если зверь все еще не растоптан насмерть, то, по меньшей мере, деморализован и сейчас улепетывает со всех плавников. Тогда Тамара немного успокоилась, вышла из воды и отправилась в номер.

Галка возвращаться отказалась. На пляже было полным-полно молодых, условно неженатых мужчин, ей хотелось узнать побольше об их намерениях по отношению к ней, Галке. Тамара сказала:

– Ну и ладно, только возвращайся не слишком поздно, а то дверь не открою.

Галка проводила ее до номера и рысью умчалась покорять пляжи, а Тамара осталась в полном одиночестве. Тут египетская фауна решила нанести ей последний, сокрушающий удар.

Тамара сидела на кровати, мирно читала журнал, солнце светило в окошко, ветерок надувал занавески, ничто не предвещало беды. В этот момент в окно, весело стрекоча, влетел таракан.

Приличный богобоязненный русский таракан был хорошо известен Тамаре. Он мал, плюгав и забит, у него иммунитет к отраве, а заслышав слово «тапок», он немедленно прячется под плинтус. Другое дело – египетский таракан.

Египетский таракан ведет свое происхождение непосредственно от верблюда, ростом он с женскую ладонь (во всяком случае, Тамаре так показалось), он умеет летать, а его загорелое лицо светится наглостью и вольномыслием. Он считает себя вправе вторгаться в частную жизнь любой приглянувшейся туристки и делает это с непринужденностью профессионального казановы. Он не джентльмен. Влетая в чье-либо окно, он не приподнимает цилиндр, не кланяется и даже не удосуживается представиться присутствующим дамам, а просто сразу планирует к ним под кровать. Таракан, влетевший в Тамарино окно, так и поступил. Возможно, он был убежден, что это его собственный номер. Тамара замерла, внутри у нее все похолодело, она поняла, что на этот раз коренные египтяне до нее добрались. Она набрала в легкие воздуха и пронзительно завизжала.

Таракан тоже замер под кроватью – во всяком случае, Тамара не слышала, чем он там занимается. Наверняка, готовился к нападению, расправлял усы, натачивал клешни, тряс хитином. Тамара поняла: нужно спасаться. Каждая секунда была дорога. Одним прыжком она пересекла номер, моментально вскочила с ногами на Галкину кровать и сразу же обернулась, чтобы не оставаться к таракану спиной. Всем известно, что таракан подл и нападает в основном сзади.

Ее худшие предположения подтвердились, таракан уже успел выдвинуться из-под ее кровати на два корпуса, вытаращив глаза и изумленно шевеля усами. Тамара поняла: он перешел в наступление – и снова испустила вопль, полный отчаяния и децибелов.

Таракан остановился. Связываться с истеричками ему не хотелось. Сопровождаемый криком Тамары, он убежал под тумбочку.

Через секунду в номер вбежала Галка, позади нее толпился персонал отеля и заинтригованные Тамариными криками туристы, в толпе любопытствующих не было разве что верблюда. Тамара сказала:

– Он там! Там! Под тумбочкой!

Галка храбро заглянула под тумбочку, сказала:

– Ого, таракашка!

В номер вошли две горничные отеля, отодвинули тумбочку. Под ней лежал таракан, прижимая лапки к сердцу.

– Он умер, – сказала Галка. – Томка, перестань кричать. У него от твоих криков сердечный приступ.

Тело унесли. Тамара приободрилась и позволила увести себя в бар, лечить нервы алкоголем. Фауна Египта заставила ее понервничать, но она нашла на нее управу.

– Только на верблюдов так не кричи, – попросила ее Галка. – Не расплатимся.

Тамара пообещала, что не будет кричать, если только верблюды прекратят влетать к ней в окно без предупреждения. В противном случае она за себя не ручается.

– Буду уничтожать их криком еще в воздухе, – сказала она. – А пусть не лезут.

До самого конца Тамариного отпуска фауна Египта обходила ее стороной.

Во избежание.

Мишеньку с детства оберегали от мира. Мир большой и гадкий, а Мишенька маленький, хрупкий и ранимый. Соприкосновение с миром, считали взрослые, повредит Мишеньке больше, чем миру.

Поэтому хрупкий Мишенька в самом нежном возрасте усвоил, что главная обязанность окружающих состоит в том, чтобы всячески его ублажать, а всякая попытка уклониться от этой почетной обязанности должна быть незамедлительно пресечена. Когда Мишеньке было пять, он выбрасывал в окно игрушки и метко швырял тарелку с кашей прямо в бабушку. Родители спрашивали его:

– Мишенька, тебе не стыдно?

Мишенька сверялся с внутренними ощущениями. Внутренний мир был богат и изобиловал позитивными переживаниями: гармония – есть, удовлетворение содеянным – вот оно, готовность повторить – в наличии. Мишенька заглядывал в тот уголок своей души, где, по его прикидкам, должно было быть стыдно. Стыдно там не было. Комплексов по этому поводу Мишенька тоже не обнаруживал, хотя окружающие неоднократно интересовались, не совестно ли Мишеньке за свое поведение. Мишенька застенчиво улыбался.