Алексей Иванов - Ненастье

Яр-Саныч не сумел сохранить тайну и рассказал всё Галине.

Мать била Танюшу уже дома. Таня скорчилась на кухонной табуретке, прикрыв голову ладошками, а толстая мать, держась за угол холодильника, хлестала её полотенцем по темечку и по затылку, больно хватала пальцами за шею и зачем-то нагибала, будто кошку тыкала в её лужу.

– Ах ты тварюга! – орала мать. – Притащила в дом чёрт знает кого! Блядина! А если он обворовал бы нас, ты соображаешь? Что жрать будешь, мерзавка? А если бы поджёг и всю дачу спалил? Сука! Мокрощёлка! Сыкуха неблагодарная! Сопли не подтёрла, а уже ноги раздвинула! Манда!

И отец, и мать понимали, что их младшая дочь входит в ту пору, когда девочки становятся девушками, вырываются из-под опеки, влюбляются, начинают жить своей жизнью, своими чувствами. И родители бессильны остановить это. Но Яр-Саныч и Галина не думали о том, что они стареют: они думали о том, что Таня тоже может привести в семью своего Русланчика. И первый-то зять – ни дать ни взять, а второго приживальщика благополучие Куделиных не выдержит. Короче, Танька не имела права на личную судьбу.

Ирка смотрела на сестру с презрительным сочувствием.

– Это чо, из ваших старших классов Владька Танцоров? – тихо, чтобы родители не слышали, спрашивала она. – Длинный, да? И чо, ты с ним? Ну даёшь, Танюха! У отца полный спортзал «афганцев»: не могла, что ли, парня нормального найти? Такой выбор, а она с каким-то подпиздышем связалась!

Неудачи и промахи Танюши укрепляли Ирку в ощущении собственной женской полноценности. В бабе важна цепкая бабья хватка, а не молодость, не красота. Девочку-красоточку за копейку купишь, а бабу не провести.

Даже Русланчик не остался в стороне. Как-то в кухне, один на один, он, невинно улыбаясь, тихо сказал Танюше:

– Пригласила бы меня пробку выдернуть – никто бы и не шумел.

Танюша испугалась Русланчика больше, чем мать и отца, которые могли побить и наорать. Нажаловаться на Русланчика Танюша уже не посмела: кто ей, проститутке, поверит? Это мать сказала, что теперь она как проститутка.

Танюша понимала, что мать права. Понимала, что сама испортила себе жизнь. Да, Владик ничего у неё не взял, она осталась девственницей, но ведь проститутка – не та, которая потеряла девственность, а та, которая потеряла неприкосновенность. Грубые руки Владика, пинки отца, удары матери, намёк Русланчика – всё это разрушило в Танюше ощущение неприкосновенности.

Она лежала ночью на своём раскладном кресле и думала, что теперь она опозорена и перед всеми виновата, с ней теперь можно делать что угодно. Как ей прожить оставшуюся жизнь? Танюша представляла, что, когда у неё будут дети, она всё равно убежит с ними куда-нибудь вообще далеко-далеко, и там вырастит детей, и они будут её любить и уважать и никогда не узнают про её падение. Только так она снова станет хорошей и любимой.

Через несколько дней после спасения из Ненастья Серёга опять увидел Таню в спортзале. Правда, Яр-Саныч теперь не оставлял дочь в тренерской – как будто вся передряга с побегом случилась из-за того, что Таня находилась в каморке отца без присмотра. Танюша послушно сидела на скамеечке у запертой двери в тренерскую, держала на коленях тетрадь и что-то писала – делала домашнее задание. Раскрытый учебник лежал рядом на скамье.

– Как дела, Ярославна? – весело спросил Серёга.

– Хорошо, – тихо ответила Таня.

Серёга всё понял. Он уже разобрался в характере Яр-Саныча. Он достал из кармана ключ от «мостика» и протянул Танюше:

– Иди в мой кабинет, – сказал он. – Будь там, сколько тебе надо.

Таня робко взяла ключ, прикреплённый к увесистой деревянной груше.

Серёга направился к Куделину, который возился около тренажёра.

– Саныч, ты чего, решил замордовать дочь? – негромко спросил он.

Куделин злобно молчал. Его заколотило, потому что опять его гнули об колено, не давали отвести душу, однако спорить с Лихолетовым он боялся.

– Не трясись, – посоветовал Серёга. – Я твою дочь не украду.

Яр-Саныч Серёге не поверил, но с того разговора Таня проводила вечера на «мостике». Серёга старался не заглядывать туда, чтобы не смущать девочку. Однако ему всё больше и больше нравилась мысль, что у него на «мостике» сидит Танюша. И девочка эта ему тоже нравилась всё больше.

На «мостике» расстояние, которое отделяло Танюшу от постели Серёги, оказалось слишком близким. Серёга, человек прямой и наглый, быстро устал от ограничений, которыми он сам себя повязал. Серёгу тянуло к этой робкой и недозрелой школьнице. Она почему-то волновала Серёгу, словно мальчика.

Тогда, весной 1991 года, «Коминтерн» уверенно набирал силу: объединил бизнесы «афганцев» и навёл свои порядки на городской товарной бирже. Серёга, лидер «Коминтерна», становился в Батуеве авторитетным деятелем. В боевых подругах у Серёги тогда числилась Ленка Лещёва, сестра Митьки Лещёва, «афганца», которого Серёга пристроил в один из кооперативов.

– Серёня, ты чего такой? – обижалась Ленка. – Всё у тебя дела, дела. Мы уже неделю с тобой никуда не ходили – ни в кабак, ни в кино. Так-то, если что, я твоя девушка – напоминаю. Чего я одна-то сижу, как дура?

– Слушай, Лен, некогда, – пояснил Серёга. – Правда: бодаться надо.

– Зажрался ты, я вижу. Я так-то два раза звать не буду, Серик.

– Какой ещё Серик? – рассвирепел Серёга. – Я тебе не тряпичный заяц!

– Офигел, что ли, да? – оскорбилась Ленка. – Давно к Дуньке Кулаковой не посылали? Нормальные-то пацаны так-то себя с девушками не ведут!

– Пошла вон, курица, – холодно ответил Серёга.

Танюша Куделина, конечно, тоже была глупенькая, но не курица. И она смотрела на Серёгу снизу вверх, не пытаясь командовать. Серёга был уверен, что для Танюши он – вообще словно королевич из сказки. А королевич не только спасает царевну от чудища, но потом ещё и женится на ней.

В апреле, вечером, когда за окном уже синело, Серёга со стаканом чая сидел за столом и смотрел, как напротив него Таня с линейкой и циркулем старательно чертит в тетради по геометрии треугольники и окружности.

– Татьяна, оставайся сегодня у меня, – прямо предложил Серёга.

Танюша чертила окружность вторым оборотом, третьим, четвёртым.

– Не слышу ответа.

– Как скажете, Сергей Васильевич.

Танюша давно поняла, что получится именно так. Сергей Васильевич – решительный человек. Он выручил её тогда, в Ненастье, он пустил её здесь к себе в жилище, – значит, думала Танюша, она ему нравится. И он – рано или поздно – протянет к ней руку. А она должна будет на всё согласиться. Это как продолжение наказания за тот побег. Нет, нисколько не обидное. И всё же она об этом не просила и сама всего этого для себя не выбирала.

– Предупрежу твоего отца, – сухо сказал Серёга, встал и вышел.