Джессика Парк - 180 секунд

Упорный труд и яростная решимость вполне окупились. Стеффи в гораздо большей мере, чем я, может служить статистическим исключением.

– Мы добились всего этого, – продолжает она, – потому что не забывали о своей цели.

Я смотрю в потолок.

– И потому что ты обо мне заботилась.

– Мы заботились друг о друге… – Стеффи делает паузу. – Помнишь, как ты меня выручила?

– Я не хочу об этом говорить.

Она ненадолго замолкает.

– Ладно. Но ты тоже обо мне заботилась.

– Почему ты сейчас этого не позволяешь?

– Потому что я крепкий орешек.

Я невольно смеюсь.

– О да. Но я просто хочу, чтоб ты знала, что я всегда готова помочь. Я для тебя что угодно сделаю.

– Конечно! Я не сомневаюсь. Слушай, Элисон…

– Да?

– Тебе в конце концов повезло, учти. У тебя есть Саймон. Не забывай этого. Когда мы решили, что все сроки прошли, когда казалось, что нам уже не нужна никакая семья, ты вдруг нашла отца. У тебя есть место, которое ты называешь домом и куда можешь ездить на каникулы. Пусть даже Саймон появился в твоей жизни поздно, не думай, что это ничего не значит. Ты побила все рекорды – тебя удочерили аж в шестнадцать.

– Но это нечестно.

Я не могу удержаться, когда Стеффи так говорит: меня начинает мучить совесть. Я зажимаю рот рукой, чтобы подавить рыдания, грозящие прорваться. Мне не сразу удается успокоиться. Я жду, пока мой голос не начинает звучать ровно. Бесстрастно.

– А тебя не удочерили.

– Я в этом и не нуждалась. Я ведь болела, Элисон. Кому нужен ребенок, больной раком? А потом, через много лет, когда я поправилась, я перестала нуждаться в них.

«В них» – значит, в Джоан и Кэле Канторах. Стеффи переехала к ним примерно в то же время, когда Саймон забрал меня. Но Джоан и Кэл не удочерили Стеффи. Они просто дождались, когда ей стукнет восемнадцать, и отпустили ее на все четыре стороны. Ни поддержки, ни семьи, ни безопасной гавани.

Даже закаленная и независимая Стеффи была потрясена, когда Джоан и Кэл вежливо дали ей понять, что их обязанности в качестве приемных родителей закончены. Вот такой подарок на выпускной.

Я этого им никогда не прощу.

Даже не знаю, что сказать о Джоан и Кэле. Как отнестись к тому, что они отказались от самой замечательной девочки на свете. От девочки, которая могла стать их дочерью.

Как всегда, Стеффи заполняет тишину.

– Слушай, Элисон, я была как бомба замедленного действия. Ты же знаешь. Большой риск. И вообще, зачем мне добрая семья с тремя собаками, если есть ты? Слышишь?

– Да.

И все-таки я сомневаюсь.

– Эй! Перестань! – резко говорит Стеффи. – Не раскисай там! Что я всегда говорю?

У меня голова идет кругом.

– Не знаю…

– Держись за друзей. Помнишь? У меня есть ты, у тебя есть я. Если тебе повезло и ты нашла в этом жестоком мире одного – хотя бы одного – человека, ради которого стоит бороться, который тебя любит, доверяет тебе, который ради твоего благополучия убьет любого, тогда держись за него крепко, потому что, может быть, это всё, что у тебя есть в жизни. Так вот, нам повезло, – уверенно говорит Стеффи.

– Да.

– Будет больно. А потом перестанет.

– Да.

– Повтори.

– Будет больно, а потом перестанет, – повторяю я, хотя и сомневаюсь, что верю в это.

Я не такая сильная, как Стеффи, и мне по-прежнему обидно думать о прошлом. Пусть даже худшее позади, я до сих пор ощущаю неумолимую, всепоглощающую боль, с которой не могу справиться.

Возможно, я просто сломалась.

– Стеффи? Ты никакая не бомба. Для многих потенциальных родителей ты была просто слишком хороша. Вот и всё.

На первой же неделе я выясняю кое-что неприятное: трудно найти такие предметы, на которые записывалась бы целая толпа студентов. Я предпочитаю большие лекционные залы и аудитории, которые позволяют любому человеку быть просто лицом в толпе. Хоть я в целом избегаю людей, иногда толпа, как ни странно, мне на руку.

Утром в пятницу я провожу тридцать пять минут в кабинете секретаря, перебирая разные варианты и одновременно прикидывая, где лучше всего удастся смешаться с толпой. Я решаю не бросать курс «Сто названий снега: язык и природа», поскольку речь там идет о том, как язык влияет на нашу картину мира, и это очень интересно. Кроме того, мы в основном слушаем, почти не принимая участия в разговоре. Меня это полностью устраивает. Напротив, от «Культур неолиберализма» я отказываюсь, потому что занятия проходят в конференц-зале в библиотеке, и я не желаю обсуждать «автономию экономических сфер» в присутствии шести других студентов и преподавателя. Вместо этого я выбираю популярную «Социальную психологию». А еще? «Еда, медиа и развлечения в потребительской культуре США» и «Вероятность и математическая статистика». Идеальный баланс между минимумом интерактива и действительно интересными предметами, которые мне нравятся.

Как только я разбираюсь с расписанием, следующие несколько недель проходят гладко. Я погружаюсь в приятную рутину – занятия, походы в библиотеку, чтение за едой в кафе. Наверное, я произвожу впечатление тихой девочки-зубрилки, но в Эндрюс-колледж это не такое уж необычное зрелище.

Однажды вечером в пятницу, в конце сентября, в удивительно хорошем настроении, я пробираюсь через толпу в студенческом клубе и выхожу во двор. Сегодня осталась только лекция по психологии, а предстоящие выходные не требуют взаимодействия с людьми. В клубном кафе подают отличный кофе со льдом, и я, потягивая его через соломинку, шагаю по солнечной лужайке к огромному дубу, под которым и устраиваюсь. До лекции еще полчаса. Поэтому я прислоняюсь к узловатому стволу и достаю из рюкзака книжку.

Я, наверно, единственный человек здесь, который предпочитает бумажные книги электронным. В общем и целом, я не большой фанат новых технологий. Конечно, я пользуюсь мэйлом и Интернетом, чтобы искать информацию и читать новости, и у меня есть мобильник – но и всё. Стеффи годами уговаривала меня завести аккаунты в Фейсбуке и на Твиттере, но при одной мысли об этом мне становится дурно. Как человек, буквально питающийся сплетнями о знаменитостях, Стеффи не понимает моего желания держаться подальше от социальных сетей. Хотя у нее нет особенно близких друзей в Лос-Анджелесе, Стеффи уже завела кучу приятелей в Калифорнийском университете и постоянно где-то тусит с компаниями, с которыми познакомилась на студенческих вечеринках.

Мой кофе идеально крепкий и сладкий, и я делаю очередной большой глоток, сидя под деревом, чтобы убить время до начала лекции. Становится немного прохладнее. Наконец-то и здесь наступает осень. Я поднимаю голову и вижу, как дубовые листья трепещут на ветерке. На моем лице играют блики солнца и пятна тени. Здесь так мирно. Так тихо.