Дебора Харкнесс - Легенды крови и времени

– Макнил, а где твое оружие? – спросил Помрой, окутывая Маркуса зловонным дыханием.

Во рту оружейника гнил передний зуб. Когда Помрой сердился, зуб качался. Том Бакленд хотел вырвать зуб, однако Сет стойко этому противился, и потому зуб остался гнить на своем месте.

– Дома осталось, – ответил Маркус.

Помрой бросил ему один из своих мушкетов, который был намного лучше старого дедовского мушкетона.

– А отец знает, что ты здесь? – поинтересовался Помрой.

Как и миссис Бакленд, Помрою было известно, что Обадия железной рукой управляет своими домочадцами. Все делалось только по его разрешению. Своеволие жестоко пресекалось. Маркус как никто другой прочувствовал это на своей шкуре.

– Нет, – ответил Маркус, стараясь не говорить ни одного лишнего слова.

– Обадии не понравится, когда он узнает, – сказал Помрой.

– И что он сделает? Лишит меня наследства? – усмехнулся Маркус.

То, что у семьи Макнил нет ни пенни за душой, было известно всем.

– А мать знает? – Помрой сурово посмотрел на Маркуса.

Вместо ответа Маркус отвел глаза. Ему очень не хотелось, чтобы мать страдала из-за его решения. Во время его последней стычки с отцом мать попыталась вмешаться и успокоить обоих. Отец попросту оттолкнул ее, она упала и повредила руку. Рука болела до сих пор, невзирая на мазь Тома Бакленда и усилия врача в Хедли.

– В ближайшие дни, Маркус Макнил, ты обязательно встретишь тех, кто научит тебя подчиняться приказам и не своевольничать, – пообещал Помрой. – Но сегодня другой день. Ты лучший стрелок в Гэмпшире, а мне нужен каждый, умеющий стрелять.

Маркус примкнул к цепи новобранцев, встав рядом с долговязым парнем – на вид, его ровесником. Тот был одет в красно-белую клетчатую рубашку и темно-синие штаны, видавшие лучшие времена.

– Ты откуда будешь? – спросил парень, когда объявили короткий привал.

– С запада, – ответил Маркус, не желая называть точное место.

– Тогда мы с тобой оба деревенщины, – усмехнулся парень. – Меня зовут Аарон Лайон. Рядовой полковника Вудбриджа. Бостонские парни насмехаются над всеми, кто живет к западу от Вустера. Меня уже столько раз обзывали «янки», что я и со счета сбился. А тебя как звать?

– Маркус Макнил.

– С кем ты здесь, Маркус? – задал новый вопрос Аарон, роясь в сумке на поясе.

– С ним, – ответил Маркус, указав на Помроя.

– Кого ни послушаешь, все называют Помроя лучшим оружейником в Массачусетсе. – Лайон выудил горсть сушеных яблочных ломтиков, предложив их Маркусу. – Прошлогодние. Из нашего сада в Эшфилде. Вкуснее не пробовал.

Маркус проглотил сушеные яблоки, поблагодарив Аарона.

Все разговоры смолкли, когда ополченцы достигли узкого перешейка, соединявшего Кембридж с Чарльзтауном. Только здесь необстрелянные солдаты воочию увидели, чтó их ожидает. Аарон даже присвистнул, глядя на дым, поднимавшийся над Бридс-Хиллом и Банкер-Хиллом.

Ополченцы остановились. Сет Помрой вступил в разговор с полным человеком, сидевшим на лошади. Он был в напудренном парике и треуголке. Парик и шляпа кренились в разные стороны, обнажая лысеющую голову. Маркус сразу же узнал профиль доктора Вудбриджа из Саут-Хедли.

– Похоже, вы присоединяетесь к нам, – сказал Аарон, следя за разговором между Помроем и Вудбриджем.

Вудбридж медленно поехал вдоль строя, оглядывая новобранцев.

– Макнил, никак ты? – сощурился полковник. – Точно. Отправишься с Помроем. Если ты смог у меня на лугу всадить дробь индюшке в глаз, в «красный мундир» всяко попадешь. И ты тоже, Лайон.

– Да, сэр! – залихватски ответил Лайон.

Слова с присвистом вылетали у него изо рта, где недоставало передних зубов. Рот Лайона чем-то напоминал забор старой мадам Портер.

Маркус почувствовал себя увереннее. Он пошире расставил ноги и, поигрывая мушкетом, спросил полковника:

– Куда мы направляемся?

– В армии вопросов не задают, – ответил Вудбридж.

– В армии? – Маркус навострил уши, ловя новые сведения. – Я сражаюсь за Массачусетс в составе ополчения.

– Так знай, Макнил, конгресс в своей мудрости решил: тринадцать колониальных ополчений – это чересчур. Отныне мы одна веселая Континентальная армия. Некий джентльмен из Виргинии – высокого роста и ладный наездник – направляется сюда из Филадельфии, чтобы руководить военными делами. – Вудбридж плюнул на землю, выражая одинаковое недовольство южными землевладельцами, высокими мужчинами, наездниками и городским населением. – Делай, что тебе велят, иначе отправишься обратно в свой Хедли.

Маркус подошел к оружейнику из Нортгемптона, собравшему вокруг себя пеструю толпу новобранцев.

– Боеприпасов у нас мало, – говорил Помрой, раздавая кожаные мешочки. – А потому никакой стрельбы по мишеням, если только эта мишень не движется на двух ногах и не одета в английский мундир.

– Капитан, в чем состоит наша миссия? – спросил высокий человек в куртке из оленьей кожи, подбрасывая на ладони мешочек.

У него были волосы песочного цвета и зоркие, как у волка, глаза.

– Освобождение полковника Прескотта на Бридс-Хилле. Он там зажат со всех сторон, – ответил Помрой.

Послышались разочарованные возгласы. Большинство ополченцев, как и Маркус, хотели сражаться с английской армией, а не помогать своим же колонистам, вляпавшимся в беду.

Люди Помроя молча двинулись дальше. От выстрелов английских пушек сотрясались окрестные здания. Королевская армия пыталась уничтожить перешеек, по которому двигались ополченцы, и отрезать Чарльзтаун от Кембриджа. Земля под ногами Маркуса ходила ходуном. Только интуиция помогала ему удерживать ритм движения.

– Даже шлюхи покинули Чарльзтаун, когда поняли, чтó сюда надвигается.

То, что сюда надвигалось, походило на конец света. Маркус пришел к такому заключению, увидев число английских кораблей на реке Чарльз. Пушки стреляли не переставая. Ядра летели над водой. В воздухе висели густые клубы дыма.

Когда же Маркус заметил вдалеке десятки солдат в красных мундирах, проворно шагавших в сторону ополченцев, ему показалось, что он вот-вот наложит полные штаны.

Ополченцы Помроя наконец-то соединились с другими отрядами колонистов. К удивлению Маркуса, кое-кто из солдат был даже моложе его. Например, веснушчатый Джимми Хатчинсон из Сейлема. Ровесников Помроя можно было пересчитать по пальцам. Но в основном это были мужчины примерно одних лет с Обадием, включая и Джона Старка из Нью-Гэмпшира, капитана с вытянутым острым лицом, чьим приказам теперь подчинялся Маркус.

– Старк – один из первых рейнджеров, – шепнул Маркусу Джимми.

Оба, скрючившись, прятались за наспех сооруженным защитным валом. Маркус слышал о рейнджерах Роджерса: легендарно зорких и хладнокровных людях. Их длинноствольные винтовки били гораздо дальше и точнее, чем мушкеты собравшихся ополченцев.