Мишель Вико - История о том, как у Кощея Бессмертного золото похитили

– Брильянты для бедных, – усмехнулся Злыдня Великан, с силой отталкивая плот от берега.

– Так я вроде и не богатый пока… – тихо выговорил Фома, пожимая плечами.

На следующий день после дня, когда на главной городской площади был зачитан княжеский указ, обещавший награду за поимку сбежавшего Злыдни Великана и неизвестно куда исчезнувшего младшего княжеского конюха, к Новгородскому князю самым первым пожаловал боярин-советник.

Здесь я полагаю, вполне будет уместно сделать пояснение, почему боярин-советник появился в княжеских палатах самым первым. Если бы не последние плохие события, то значение подобного визита было бы неважным. Но именно из-за бегства иноземного предводителя всё представлялось теперь совсем иначе.

Боярин-советник пришёл к светлейшему князю по наставлению остальных бояр Новгородского княжеского двора. Сами же они показываться светлейшему на глаза не торопились. И было отчего. Буквально с момента обнародования страшного известия, все бояре стали жить в тягостном волнении, словно постоянно находились на пороховом погребе, куда неизбежно мог бы попасть вражеский снаряд.

И всему виной простое ожидание волеизъявления самодержца.

«Что делать с провинившимися служаками, кои были уже арестованы. И кто ещё непременно будет, затронут в ходе предстоящих реформаций?» Ведь суровая десница Новгородского князя могла бы и не остановиться на уже арестованных.

Напомним и о них.

Таковых было трое. Два княжеских дружинника, что дежурили в ночь побега, и несчастный ключник, не сумевший просто сберечь ключа от клетки с атаманом.

Как быть с заключёнными под стражу двумя дружинниками, проспавшими пленника, и какую участь будет иметь ключник, бояре особо и не волновались. Как говорится, что бы ни было сделано, лишь бы не затронули их.

Сотник в компанию провинившихся дружинников не попал просто чудом. Он как прямой ответственный за должное безукоризненное несение службы своими подчинёнными, лишь был подвергнут громогласному словесному наказанию. В присутствии всех бояр, светлейший Новгородский князь глядя в испуганные глаза сотника, высказал ему всё, что он о нём думал в тот момент. И только благодаря былым неоднократным боевым заслугам княжеского сотника, всё на этом для него и кончилось.

Густо раскрасневшись, словно его ошпарили крутым кипятком, он покинул княжеские палаты, с полным сохранением своего служебного положения.

Сей факт, правда, невероятно удивил бояр, поскольку они хорошо знали князя и, зная его характер, не предполагая для сотника такого исхода дела, ещё до окончания речи «хозяина», готовились к тому, что у дружинников скоро будет новое начальство.

Теперь же перейдём от пояснений к происходящим в сию минуту событиям.

– Ну что мои дружинники, полны ли глубокого раскаяния за упущение Злыдни Великана? – спросил Новгородский князь у боярина-советника, глядя в окно, когда тот подошёл к нему с докладом.

– Просят вашего высочайшего соизволения, дать им возможность загладить свою вину, – ответил боярин-советник, остановившись в нескольких шагах от князя за его спиной.

– Их желание мне, конечно же, нравится, только я терзаюсь в сомнениях, что они смогут Злыдню Великана вдвоём одолеть, – произнёс князь, обернувшись на советника.

– Так это уже целиком только их забота. Пусть сами при выполнении поставленной задачи на совесть стараются. А если выйдет, так что никак не справятся, то я так понимаю, Злыдня Великан церемониться с ними не станет, и сразу же воздаст им по заслугам на полную катушку.

– Вполне возможно, хотя я думаю, если они нам притащат сюда Фому, с них будет и этого достаточно, а Злыдню Великана пускай ловят те, кто в подобных делах, и более силён, и лучше разбирается. Всё же одолели атамана мои дружинники большим скопом, а не вдвоём. Здесь нужны богатыри.

Сказав, князь отвернулся обратно к окну, а советник, чуть помявшись, продолжил.

– Осмелюсь вам напомнить великий князь, что в темнице также томится провинившийся ключник.

– Что же, припоминаю, припоминаю, – оторвал Новгородский князь свой взгляд от окна и, посмотрев на боярина-советника, добавил, – ну с этим всё проще. Если он все причитающиеся ему плети получил сполна, пускай идёт на конюшню за место Фомы. Более от него толку всё равно не будет, так пусть хоть этим пользу приносит, нежели казённые харчи, сидя в темнице даром уминает.

Спорить с княжеским решением боярин-советник не собирался, а потому коротко испросив разрешения удалиться, быстро покинул палату, едва только получил от светлейшего князя его согласие.

Продолжая свой путь, Василий и Иванко шли вдоль берега реки, весело болтая на самые разнообразные темы. При этом они не рассуждали слишком долго над какой-нибудь одной вещью, всё время, находя новый предмет для продления своего разговора. Увлечённость этим немудрёным занятием была у них настолько великой, что они даже не заметили привязанной к дереву Алёнушки, когда проходили мимо неё.

А поскольку Алёнушка окрикнуть их не могла, она что есть мочи замычала. На её счастье, Иванко услыхал глухое мычание и, окликнув Василия, первым подошёл к дереву.

– Привет, – улыбнулся Иванко, развязывая платок, чтобы освободить Алёнушке рот.

– Я вижу, в здешних обычаях присутствует равноправие, – с иронией в голосе произнёс, подошедший Василий.

– О чём вы? – хлопая пышными ресницами, спросила Алёнушка, глядя на Василия.

– А это ты у него спроси, ему есть чего тебе рассказать, – показав рукой на Иванко, ответил Василий, начиная отвязывать Алёнушку от дерева.

Алёнушка взглянула на Иванко, а тот только криво улыбнулся и, не решившись, что ответить, просто пожал плечами глядя на неё.

– Ну, раз Иванко такой стеснительный, то я сам вам сейчас поведаю его историю, – сказал Василий, продолжая освобождать Алёнушку из верёвочных пут.

И пока Василий пересказывал Алёнушке историю своего знакомства с Иванко, Злыдня Великан и Фома всё дальше и дальше удалялись на своём плоту, плывя по реке.

Рулевым на плоту, был Злыдня Великан, а Фома только делал вид, что помогает ему. На самом деле он предавался созерцанию проплывавших мимо них пейзажей. Он даже не заметил того, что Злыдня Великан усиленно заработал веслом, когда впереди по течению показались пороги. Но спастись от водных камней, им было не суждено. Как только плот приблизился к порогам поближе, на берег реки вышел старик Гусляр. Откуда он взялся, ни Фома, ни Злыдня Великан понять не успели, поскольку заметив публику, старик Гусляр, возвращавшийся в родное селение, заулыбавшись, присел на пенёк, любовно погладил свои гусли и ударил по струнам. Как только гусли заиграли, старик стал махать в такт музыке руками. Злыдня Великан и Фома, побросав в воду вёсла, взявшись за руки стали исполнять некое подобие хоровода, кружась вприпрыжку не только на своём плоту, но и вместе с ним вообще, благо тот стало закручивать ускорявшимся течением реки, которое чем ближе плот подплывал к порогам, тем становилось быстрее.