Илия Майко - Вспомнить будущее

– Амрит, иди ко мне, – отец забрал меня с маминых рук. Теперь его голова была совсем рядом с моей. При этом возникло ощущение, что я помню каждую его чёрточку и при этом вижу впервые. Круглое улыбающееся лицо, черные волосы и борода, карие глаза… Вдруг он весело подмигнул мне, – ты не на меня гляди, а туда, – он указал на прекрасный Тадж-Махал, – смотри, какая красота. Однажды через много лет ты обязательно снова приедешь сюда.

Странное наваждение почти прошло: с папой всегда всё казалось очень просто. Поэтому, повернув голову, я снова посмотрела на это великолепие.

– А почему никто не фотографируется? – вырвалось вдруг. Только что здесь была толпа, занимающая очередь ради кадра. А была ли?.. В голове снова затуманилось.

– …что делает? – озадаченно спросил отец.

– …фотографируется… – почти по слогам повторила я, только сейчас сообразив, что сказала это слово по-русски, в отличие от всех остальных.

Русский… Россия… фотоаппараты… туристы… мои друзья-однокурсники… Словно картинки мозаики смешались в голове, а у меня никак не получалось собрать их воедино. Как будто два кадра фильма наложили друг на друга. В одном меня, двухлетнюю девочку в красном платьице, на руках держали родители-индусы, а в другом была толпа русских студентов, одним из которых был я.

Папа перехватил меня, взяв за подмышки, и посмотрел в глаза. Серьезно и задумчиво на этот раз. И в голове резко прояснилось: меня зовут Костя!! Я парень, мне двадцать лет… и что, чёрт подери, происходит?! Ведь девочка Амрит это тоже я, определенно.

– Ааааааа!!.. – только и удалось мне заорать, желая изо всех сил оказаться Костей, которому всё было просто и понятно.

Лица моих друзей стояли в голове. Но еще яснее виделись папины карие глаза.

– Макс!! – удалось вспомнить мне, наконец, имя лучшего друга. – Макс!!

И тут мне надавали по щекам, и туман рассеялся.

– Костян, ты в порядке? Эй! – друг тряс меня за плечи.

Я стоял всё так же, глядя на Тадж-Махал, а вокруг столпились обеспокоенные приятели.

– Чёрт подери, как же я рад всех вас видеть… – только и мог сказать я.

– Что случилось-то?

– Перегрелся?

– Воды давай выпей, – Вика протянула мне бутылку.

– Перегрелся, наверно, – выдохнул я, чувствуя, что и сам до конца ещё не осознал, что же произошло…

С тех пор подобное случалось часто, и постепенно я понял основные правила этого процесса.

Во-первых, ситуация, являющаяся «дверью» для такого перемещения, должна быть похожей. Во всяком случае, должно произойти что-то одинаковое в моей жизни, Константина Лазарева, и того человека, которым я становлюсь.

Во-вторых, этот момент должен вызвать во мне более-менее сильные эмоции. Причем годятся любые: радость, злоба, восторг – что угодно, кроме равнодушия.

В-третьих, при перемещении я получал память этого человека, знание языка, даже менял пол, полностью ощущая себя мужчиной или женщиной без каких-либо моральных проблем по этому поводу.

И, наконец, каждый раз, перемещаясь, я ощущал всеми фибрами души, что это я, моё тело, моя жизнь.

При этом время и пространство, похоже, не имели ровным счётом никакого значения, поскольку попасть я мог на другой континент за столетия до своего рождения.

Впрочем, на самом деле, перемещался я лишь в двух людей: маленькую индианку Амрит из начала 18-ого века и немецкого парня по имени Маркус из конца 19-ого. Единожды попав в их тела, я начинал чувствовать их, что давало мне впоследствии свободу попадать в их жизни по собственному желанию. Однако попасть по своему хотению куда-то ещё я, увы, пока не смог.

…От воспоминаний меня отвлёк мамин звонок.

– Дорогой, у тебя всё в порядке? Не заходишь, не звонишь…

– Мам, ну, всего три дня не объявлялся, а ты уж и волнуешься.

– Конечно, волнуюсь! Костя, ты живёшь один как в пещере, хоть бы женился, наконец, всё б мне спокойнее было…

Ну, вот, мама села на своего конька. Ну, как объяснить ей, что моё сердце занято, но эта девушка не моя… Точнее не совсем моя.

Ангелика… Мой милый светловолосый ангел. Однажды, гуляя по берегу реки, я увидел издали девушку в чем-то белом – и попал в уже знакомый туман.

– Птички, смотри! Клеменс, где птички? – Ангелика в длинном белом платье присела на корточки перед малышом, который едва учился говорить.

– Ачки! – довольно повторил наш сын, показывая пальчиком на озеро.

Так я впервые их увидел. Мою семью. Ещё одну мою семью.

– Маркус! – она подняла на меня глаза, полные нежности и любви, и встала, беря за руку сына. – Пойдём к папе.

Я смотрел, как они подходят ближе, и не понимал, как же парень по имени Костя столько лет мог жить без них. Бедняга!.. А ещё мне-Косте вдруг безумно захотелось врезать по челюсти мне-Маркусу за то, что Ангелика не совсем моя.

Она обвила руками мою шею:

– Что-то случилось?

В её глазах было столько нежности и кротости, так на меня никто прежде не смотрел. Словно мой ангел-хранитель спустился с небес и воплотился в человеческом обличье. И за что она полюбила меня, бандита и вора? Ангелика навсегда изменила ту мою жизнь, спасла мою душу.

Вернувшись в тот раз из путешествия, я помчался к Вике, с которой тогда встречался уже пять лет, чтобы разорвать отношения, не имевшие, как я мгновенно понял, ничего общего с любовью.

– …вот Танечка, моя соседка, ну чем не понравилась тебе? – продолжала между тем наставления мама.

– Она чудо… сущий ангел… – задумчиво пробормотал я, но тут же очнулся от мечтаний, – мам, хватит меня знакомить с девицами всякими. Я в состоянии найти себе девушку.

– Да уж, «в состоянии»!.. Вот Вика, какая чудесная девушка была, и умница, и красавица, и всё при ней… Порвал отношения с ней на ровном месте, а она теперь с приятелем твоим Максимом построила нормальную семью. Поженились недавно, я видела их вчера.

– Отлично, флаг им в руки, – уже резковато ответил я, потому что тема Вики и моего бывшего лучшего друга Макса была больная.

Я и сам встретил их буквально пару дней назад. Счастливая парочка, держась за руки, важно прошествовала мимо меня, старательно смотря мимо.

– Ладно, мам, мне бежать пора, у меня встреча с клиентом назначена, и машина как назло встала, такси придётся вызывать… – поспешил закруглить я неприятный разговор.

– Да? – на удивление радостно переспросила мама. – Хоть одна хорошая новость. А то вечно гоняешь, не пристёгиваясь.

– Ты же знаешь: у меня с детства аллергия на ремень, – привычно пошутил я.

Такси я решил подождать во дворе, дома не сиделось. Мама, конечно, права: жил я как в берлоге. С девушками после встречи с Ангеликой всерьез встречаться не мог и друзей после ссоры с Максом тоже в свою жизнь не пускал.