Михаил Шелков - Проект «Калевала». Книга 2. Клад Степана Разина

– Нема, недалече, аки батя баял! Скоро у Бесова Камня станем! – ответил Ермил. А Филька всё продолжал петь:

– А що ждёть тамо, Ермил? Ты про чудищ баял, да толком не пояснил! – обратился к кузнецу Разин.

– Филька закончил песню, и все, кто сидел в его лодке, теперь могли слышать Ермила.

– Псоглавцы тамо почивают! Но пробудятси оне токмо, ежели кто порешит шолом украсть!

– А ты, поди, не дашь им пробудитьси?

– Да, баял я, Степан Тимофеич, заговор мне ведом нужный!

– Сяк прочти заговор-то!

– Нетушки! Нема! Не можно сяк! Заговор токмо я ведаю и прочту его в тайнике!

– Э, ты сыч акий! А вдруг забудешь?

– Дык, аки же я его забуду, ежели кажну ночь замен молитвы повторяю!

– Казак молчить, а усё знает! – крякнул с соседней лодки дед Петро.

– А що, Ермил, станется, ежели не прочесть заговора? – оскалился в улыбке Авдей. По нему было видно, что он пуще других спутников Разина, не верит в существование тайника.

– Беда-бедовая станется! Пробудятси псоглавцы и пойдут разбойничать по сёлам и весям, шолом рыскать будут, ежели от них далече сокрытьси! А за собой поведуть алапесов, всадников чёрных, прислужников зла лютого… А имени того зла и называть не стану! Запретно оно и проклято!

– А чагой алапесы те натворят? – продолжал скалиться Авдей.

– Много дел худых натворят! Голод принесут, моровую язву да прочие беды!

– А ежели заговор прочесть, значить, сяк почивать и будут?

– Да то неведомо мени… Батя баял, що почивають оне, ежели шолом рядом.

– А, ну обожди, Ермил! – вмешался Разин. – Енто жо аки складываетси! Псоглавцы твои да алапесы всё едино пробудятси и шолом станут рыскать.

– Сяк и будеть!

– А на що жо тады нам твой заговор?

– А тутова и хитрость, Степан Тимофеич, я заговор прогутарю, дабы они не пробудились, покудова мы в тайнике будем, а ты шолом сразу на головушку надень, он то тобе Сварожьим гласом и пробает, аки дале быть.

– А коль не пробает, то псолглавцы порешат всех! – прыснул Авдей и глупо захохотал.

– Дурень ты немытый! Енто ж отец наш, Сварог! Не можно, дабы он не пробаял, детей своих защитой обделил! Не бывать тому!

Налетел лёгкий ветерок. Казаки все, как один, поёжились. Кончался сентябрь. День был облачный и нежаркий. Деревья в непролазных лесах вдоль берегов Растеряевки пожелтели. Разин смотрел по сторонам и соглашался, что пробраться через эти заросли было, если не невозможно, то крайне затруднительно. Проходить на лодках через камыши также было нелегко, но так хоть что-то удавалось. Хоть и медленно, но за день они проложили путь почти на две версты 5, оставляя в некоторых сплошь заросших местах свободную водную прогалину. Два раза ходу лодок мешали бобровые плотины. Приходилось вылезать в воду, руками разбирать их и ждать, пока вода с верхнего яруса сольётся в нижний. В обоих случаях это делал Иван Молчун, обладавший недюжинной силой, имевший огромные руки и плечи, сам весивший не меньше семи пудов 6. Фрол продолжал ворчать, а Филька петь песни.

Наконец Ермил привстал на ноги, указав пальцем вдаль:

– Вот и он! Бесов Камень!

Вдалеке за камышами показалась скала исполинских размеров. Среди мягких песчаников она выглядела неуместно и устрашающе. На вершине виднелись два каменных нароста, напоминавшие рога. Дед Петро перекрестился по-раскольничьи, двумя пальцами. Глядя на него, неуверенно повторил жест Филька. А потом и Фрол, но уже троеперстием. Авдей как обычно ухмыльнулся, а Иван промолчал.

– Не боязно, Степан Тимофеич? – с лёгкой улыбкой спросил Василий.

– Мени то що боятьси? У нас жо Ермил, ему заговор ведом! – спокойно ответил Разин. А сам подумал: «А тайник-то, кажись, и взаправду есть! А то и краше выйдет! Молва звучней пойдёт…»

– Тот не казак, кто боитси собак! – запричитал дед Петро, будто бы и не он перекрестился первым.

– Вот и поглядим на собак тех! А, ну к берегу, браты, правим! – скомандовал Разин, – Прям за ентот Бесов Камень и зайдём!

Казаки подвели лодки к берегу и вышли на сушу. Со всех сторон зловещую скалу с рогами обступили заросли, ещё более густые, чем шли до этого по берегу. Ветви дерев и кустарников словно сплелись между собой, создавая непроходимый заслон.

– Ну, Ермил, и куды таперича? – спросил Разин проводника.

– А мени пощо ведомо? Рыскать нужно Бесово Логово.

– Ин где жо его рыскать? – уже без ухмылки запричитал Авдей, – Тутова ветви, що сеть паучья! Их токмо саблями и рубить осталось.

– Василий, пищаль наготове храни! – приказал Разин, – А ты, рылешник, замолкни! – обратился он к певцу.

– А на що пищаль, брате? – робким голосом спросил Фрол.

– А чорт ведает, мож здесь ведмеди водютси! Ишь глушь какая!

– Ведмеди? – испугался Фрол ещё больше.

– Казак смерти не боитси, он богу нашему снадобитси! – попытался подбодрить его дед Петро, но получилось это плохо.

Казаки осматривали берег. Разин запретил далеко уходить и теряться из виду, тем более лезть в чащу. Земля была устлана опавшей пожухлой листвой. Травы также потеряли цвет. Картина могла бы ожить под солнечными лучами, окрасив местность в золотые краски, но день выдался довольно мрачный.

– Сюды, сюды, браты! – раздался голос Ермила, – Дык нашёл ведь!

Все кинулись на его голос. Кузнец стоял с оборотной стороны скалы и указывал на камень высотой почти в сажень 7.

– Проход тамо! Камень надобно сдвинуть!

– Да що там баять, аки его сдвинуть то можно? – опять заголосил Авдей.

– Довольно лясы точить! – гаркнул Разин, – А ну, подмогни дюже! Иван, Фрол, Филька, налегайте тож! Василий, пищаль деду дай, и к нам!

Шестеро казаков налегли на камень, но он не поддавался. Ермил в это время стоял в стороне, обратив взгляд к небу и воздев руки вверх.

– Свароже, Отче наш, огнем ясным очисть тела и души людьёв, тобе славящих, кои нужду теплють в сём, и отвори двери свои во блага благие!

Как только Ермил закончил молитву камень с лёгкостью пополз по земле в сторону, точно на полозьях. За ним открылась чёрная дыра прохода. Казаки застыли в замешательстве. Дед Петро, Филька и Фрол опять перекрестились.

«И впрямь Бесово Логово, чары ведь – не иначе», – думал Разин, – «Тьфу, чертовщина! Ведь не веровал жо!»

– Ермил, ты со мной! А вы, казачки′, усе у входу!

– Степан Тимофеич, – вмешался Василий, – Ты жо не ведаешь, що тамо встретить могёшь! И токмо вдвоём…