Максим Хмелев - Волокдарм

– Погоди, – попросил ее Джон. – Ответь мне на несколько вопросов.

– Ладно, – согласилась она. – Выкладывай свои вопросы.

– Что значат, слова моей копии в подвале, что я прошел испытания, которых не было?

– Это значит, что ты на самом деле не проходил никаких испытаний.

– Это как? А эти комнаты? а подвал? а моя копия? Этого что на самом деле не было? А как же каждое второе твое слово о моем убийстве в случае провала?

– Но разве мы можем терять людей с такими рекомендациями? – Элжен улыбнулась Кроку.– Таких людей раз, два и обчелся. А они нам очень нужны. А насчет испытаний они, конечно же, были, но это не были испытания как таковые. Это были просто проверки.

– Что было бы на самом деле, если бы я не прошел их?

– Ничего. Мы бы просто отправили тебя домой.

– А тогда зачем же постоянно говорить о смерти?

– А ты не понял?

– Нет.

– Чтобы повысить концентрацию твоего мышления. Ведь когда человек знает, что от его решения зависит жизнь не только какого-то другого человека, но и его собственная он начинает думать быстрее и четче.

– Вот как…

– Кстати как ты думаешь, что мы в тебе проверяли? – Элжен с интересом посмотрела на Джона.

– В первой комнате, – Джон немного задумался. – Наверное, удачу, во второй интеллект, а в подвале я не знаю…

– Ты немного ошибся, – прокомментировала его ответы Элжен. – В первой комнате мы проверяли твой азарт, умение вовремя остановиться. Да кстати, ты хочешь узнать, какая карта осталась неперевернутой?

– Да, – ответил Джон. – Хочу.

– Это была двойка пик.

– Нормально…

– Про вторую комнату ты прав, – продолжала разъяснять Элжен – А в подвале мы просто хотели посмотреть, кого ты спасешь.

– А это и правду было мое прошлое.

– Конечно же, нет, – Элжен слегка улыбнулась. – Это была иллюзия, фантом, голограмма.

– Но откуда же тогда, она знала вещи известные только мне и Таше?

– Ответ этот очень прост, эта голограмма видит людей и может легко читать их мысли.

– А вы можете Элжен читать мысли?

– Нет. Это могут делать только голограммы, которые могут существовать на Земле только в этом замке.

– Но почему только в замке?

– Я точно не знаю, наверное, в этом месте находиться какая-то нетипичная для Земли энергия.

– И что на Земле нет больше такой энергии?

– Я же тебе не физик и не занимаюсь энергией, так что не задавай мне на эту тему больше вопросов.

– Тогда у меня есть, пожалуй, последний вопрос. А те люди, которых я убил, тоже были голограммами?

– Да. Так же как и те, у кого ты проходил свои первые испытания. Реальными здесь, в этом замке являются только ты, я и Крок.

Крок подошел к Джону и похлопал его по плечу.

– Помнишь дружище, я говорил тебе, что Крота уже нет? – спросил он у Джона, на что тот в ответ кивнул головой. – Так вот, я не справился с собой в этом подвале и спас второго заложника. Знаешь, как это видеть, как ты умираешь, – его глаза слегка увлажнились. – Не знаешь, – и сдавленным голосом добавил. – А я знаю. Это потом мне сказали, что это была лишь иллюзия. Потом… Но для меня уже было все равно.

Туман. Густой, плотный туман. Туман похожий на парное молоко пролитое в небо и заполнившее собой, как жадный газ, все предоставленное ему пространство, не оставляя на потом даже маленького кусочечка. Туман прикосновение, к которому можно даже ощутить телом.

Но если здесь еще хоть что-нибудь кроме этого тумана? Есть ли здесь земля? И если есть то, как далеко он находиться от нее? И самое главное, что он здесь делает?

Джон не знал.

Его вырвали из реальной жизни и поместили в этот туман, словно пешку, которую чокнутый шахматист переместил из одной клетки шахматной доски на другую. Но кто был этим странным шахматистом?

Джон не знал.

И сколько он не пытался представить его, но это у него так и не получилось. У него даже не возникло на этот счет ни одной пусть даже самой нелепой и невероятной идеи. Он стоял уже перед свершившимся нелепейшим фактом: он был здесь, в этом тумане. Хотя, что значит был…

Он абсолютно не видел своего тела сквозь этот туман. Он только ощущал свое присутствие в нем, но не физически, нет. Дыхание, которое должно было ухудшиться из-за большой влажности, создаваемой туманом, оставалось прежним. Глаза не слезились. И самое главное, он не стоял на земле. Он словно парил в этом странном тумане. Казалось, что туман из-за своей большой плотности не дает ему возможности опуститься вниз, на землю.

Но пустота белесого тумана продолжалась недолго. Вскоре из него, словно со дна реки на ее поверхность, выплыла медленно, словно с трудом преодолевая сопротивление тумана, вращающаяся вокруг собственной оси практически плоская каменная пластинка.

Как бы это не могло показаться странным, но Джон видел эту пластинку совершенно отчетливо, словно она существовала параллельно с этим странным туманом. Он прекрасно видел, что на ней было что-то нацарапано. Но что именно, он как не пытался понять, так и не смог этого сделать: то ли из-за тумана, который мог все-таки искажать видимость и известные ему картины и буквы переворачивать в нелепые каракули; то ли из-за того, что пластина постоянно вращалась; а может, на ней были написаны какие-то слова на неизвестном Джону языке, хотя он знал их не так уж и мало: несколько земных и несколько инопланетных, но даже алфавита похожего на эти царапины он не видел ни разу в жизни. Да и камень, из которого была сделана эта пластинка, был каким-то странным, и неизвестным Джону.

После нескольких оборотов пластины, раздался громкий, густой, повелевающий голос. Но откуда он исходил, сверху, снизу или с одного из боков Джон не знал. Ему показалось, что он был словно растворен в тумане, или даже может быть этот туман, и был этим голосом.

– Посмотри на эту пластинку и запомни ее. Ты должен будешь найти ее.

Джон хотел сказать что-то. Узнать, чей голос он слышит, и где он должен искать эту пластинку, но не смог этого сделать. У него создалось впечатление, что он набрал полный рот тумана, и его голос тонет в нем.

– Ты должен сделать все сам, – ответил голос на его так и не заданный вопрос.

Джон открыл глаза и увидел над собой зеркальный потолок, в котором отражалась огромная постель, на которой, положив голову на его руку, спала его напарник, а по совместительству гражданская жена Элжен, и вся остальная комната, а точнее спальня.

Спальня представляла собой большую и просторную комнату, в которой кроме кровати также находились: небольшая тумбочка, стоящая возле кровати, в которой хранилось его с Элжен нижнее белье; небольшой столик, на котором они иногда ужинали; два стула стоящие возле столика, на одном из которых сейчас лежала аккуратно сложенная порванная одежда, которую они вчера вечером в порыве страсти срывали друг с друга и сбрасывали на пол, а после того как Элжен уже уснула, он аккуратно сложил ее на этот стул; и окно, через которое сейчас пробивались первые лучи восходящего солнца, окрашивая комнату в легкий, еле заметный для глаз, желтый цвет.