Мансуров Андрей - Конан: новые приключения. Три новеллы о похождениях знаменитого киммерийца

Видно было, что ей не терпится, и хочется довести их побыстрее. Желание Конана вполне совпадало с её стремлениями. Что не мешало ему, разумеется, зорко осматриваться и чутко прислушиваться. Наконец, примерно через час, они добрались до места: посреди особо дремучего и замшелого бурелома стояла наполовину вросшая в землю одинокая, почерневшая от времени полусгнившая хижина из толстых трухлявых брёвен, с провалившейся местами крышей, и крохотным окошком. Ни дорог, ни тропинок к ней не вело. Кусты и валежник явно давно не расчищали. Однако опытному глазу следопыта сразу открылись чуть заметные признаки обитаемости этого странного места – и ещё кое-что: тот, кто жил в хижине, старался, чтобы его присутствие здесь было незаметным… Значит, скрывался. Но кто? И… от кого? Конан нахмурился: здесь пахло… Гонениями. Или враждой. Выяснилось, что львица обладает-таки львиным рыком. Да каким! Даже сдержанный призыв обладал неповторимой густотой и сочностью звучания! На зов из покосившейся двери спустя полминуты выбралась маленькая сухонькая старушка, сильно согнутая в пояснице годами и ревматизмом, и с суковатой клюкой в морщинистой, но ещё жилистой и крепкой руке. По её поведению Конан сразу понял, что она слепа, но слышит ещё хорошо. – Лиана? – прошамкала она беззубым ртом. Львица коротко рыкнула в ответ, и просунула своё гибкое тело старушке под руки, нежно потеревшись боком о слабые колени. Та ласково погладила огромную кошку по спине и голове, и вздохнула, как показалось Конану, с облегчением. Конан стоял и ждал. Верный конь тоже не шумел, и даже смотрел с любопытством. И через пару секунд львица действительно развернулась и рыкнула совсем другим тоном. Старушка сразу вскинула голову, и выражение любви и радости на её лице сменилось выражением живейшей заинтересованности и озабоченности. – Неужели… Наконец привела?! – воскликнула она гораздо громче, и подалась вперёд, глядя невидящими глазами в их сторону. Конан, не желавший вначале мешать трогательной встрече, двинулся вперёд, заговорив первым, как и положено воспитанному и галантному рыцарю: – Приветствую вас, таинственная отшельница дремучего Чернореченского леса! Ваша посланница смогла очень… мило убедить меня в том, что кому-то нужна моя помощь. И вот я здесь, и готов сделать для вас всё, что в моих силах! – Ах! Неужели наши молитвы наконец услышаны?! – голос на мгновение прервался, затем женщина взяла себя в руки, – Здравствуй и ты, Конан-киммериец, если только меня от радости не подводит слух! Лучшего спасителя и помощника я и вообразить не смогла бы, хвала Мирте пресветлому! Хвала Богам! И спасибо тебе, что откликнулся на наш призыв, и пришёл, презрев страшный вид моей единственной помощницы! – Так ты знаешь меня, почтенная женщина? – Конан был удивлён. – Как не знать! Да и ты меня знаешь. – горькая усмешка исказила благородные черты явно красивого когда-то лица, – Только вряд ли ты сможешь теперь меня узнать. Перед тобой – Шакира Керхийская! – Кром! Не может быть! – вырвалось у поражённого до глубины души варвара. Он, конечно, отлично помнил красивую и холёную Королеву, нанёсшую ему года четыре назад, когда он только укреплял и расширял своё государство, деловой визит. Они прекрасно поладили тогда, и заключили весьма удачное соглашение о торговле и взаимопомощи в случае вражеского нападения на одну из их стран. Керхия была одной из маленьких, фактически зависимых от Аквилонии, но формально суверенных и самостоятельных стран, граничащих с огромной могучей державой, созданной Конаном, желающих и дальше сохранять независимость, но понимающих, что для этого придётся кое-чем поступиться, чтобы не быть просто… Завоёванными и поглощёнными, когда дойдёт их очередь. И, конечно, согласившись проводить политику, согласованную с политикой Аквилонии, такие страны рассчитывали и на ответные льготы – хотя бы в виде поддержки и защиты в случае необходимости со стороны непобедимого, закалённого в боях и дисциплинированного войска Конана, вздумай кто-нибудь из склочных, жадных, и не таких дальновидных соседей, напасть на них. Конану же тоже было удобно окружить свою державу буферными государствами, принявшими бы на себя первый удар в случае действительно большой войны, и предоставившими бы ему в случае чего своё крохотное, но всё же вполне боеспособное, войско. Расстались они тогда вполне довольные друг другом, и позже Конан не мог пожаловаться на выполнение Керхией условий договора. Впрочем, если сказать честно, делами и заботами маленького соседнего государства и судьбой его королевы он интересовался не особенно – ведь Керхия вела себя лояльно. Впрочем, насколько он помнил, Шакира всегда управляла своим королевством по-хозяйски твёрдо и грамотно. Во всяком случае, торговля, ремёсла и сельское хозяйство процветали, и народ уж точно не голодал. Но что же случилось теперь?! Какой враг меньше, чем за четыре года превратил цветущую пятидесятилетнюю женщину в дряхлую слепую старуху?! И почему Конан ничего об этом не знает?! Ведь, насколько он помнит, торговля продолжается, и границы Керхии открыты!.. И никто не сообщал о том, что королева-соседка свергнута?! И, наконец, почему Шакира не обратилась, как было оговорено, за помощью? Об этом поражённый король Аквилонии и поспешил спросить у несчастной, и, судя по-всему, всё ещё гонимой, Королевы. И вот какую печальную повесть он услышал. Около года назад в столицу Керхии – Манчест – приехал, якобы с посольской миссией, пожилой и очень благородной внешности человек, представившийся герцогом Двэйским, сувереном Люрингии. Конану было знакомо это герцогство – ещё одно из крохотных «независимых» королевств, правдами и неправдами борющихся за эту самую независимость, вступающих во временные «нерушимые» союзы, и тут же предающих друг друга, и захватывающих, и отдающих вновь территории друг друга – только чтобы сохранить хрупкое и неустойчивое равновесие в регионе. Те, кто посильней, всегда норовили откусить кусок пирога пожирней – если уж не удалось полностью завоевать земли соседа… И отступали только после вмешательства более сильного! Словом, тот ещё приграничный гадюшник. Территория Люрингии отделялась от земель Конана землями Керхии и Роханны. Беспокойства Аквилонии эти королевства не доставляли. Своё прибытие герцог обставил с помпой – кортеж поразил не привыкшее к роскоши население Манчеста. Ну, разумеется, и встречали – чтобы не ударить лицом, как говорится, в… Начались переговоры. Вначале речь шла о договоре – чисто политическом союзе. Затем, в поразительно короткое – теперь-то это понятно! – время, очаровав сладкими речами и неотразимой внешностью благородного галантного рыцаря пожилую, но ещё молодящуюся женщину, обходительный сосед предложил ей подумать и о возможности скрепить их союз и… браком! Через пару месяцев, подумав, и взвесив, как и положено дальновидной правительнице, она надумала. И… ответила согласием. И, как она верила тогда, ощущая в зачерствевшем сердце непривычные полузабытые порывы, дело было не только в политике. Ведь в пятьдесят жизнь не кончается! Счастья и тепла хочется всем… К свадьбе готовились месяц. А на следующий день после свадьбы, проведённой по настоянию жениха в загородном летнем дворце, она узнала нечто страшное. Никакого посланника Люрингии на самом деле не было. Его именем и обликом подло воспользовался хитрый и расчётливый чародей – она даже имени-то его настоящего не узнала… И единственной целью коварного негодяя было захватить её королевство и её саму под свой полный контроль. А больше всего магу был нужен её летний замок. Всё управление страной велось теперь оттуда. Ещё до свадьбы волшебник поместил в одной из башен замка какой-то могущественный талисман, с помощью которого в одночасье смог полностью загипнотизировать и подчинить своей воле всех его обитателей. В помощи и обществе Шакиры он теперь не нуждался, ведь рядом с собой он мог иметь любую послушную и молодую марионетку, придав ей облик старой королевы, и управляя через неё и нескольких особо приближённых важнейших сановников всеми делами королевства. И нужно отдать ему должное: различить настоящую и поддельную королеву, или понять, что почтеннейшие старцы, вельможи и даже их жёны находятся под воздействием заклятий, было совершенно невозможно. Да и страной он управлял деловито и грамотно – сразу стало понятно, что хотя бы к развалу Керхии он не стремится. После отказа гордой и оскорблённой в лучших чувствах женщины сотрудничать с узурпатором добровольно, он загипнотизировал и её. Шакира оказалась под домашним арестом, и без собственной воли. Хуже чувства отчаяния от полной безысходности и бессилия, она ещё ничего не испытывала – но вырваться из плена могучих чар не могла. Спастись же из плена ей и дочери удалось случайно. Волшебник, до этого ведший себя спокойно, вдруг возжелал… переспать с Лианой. Причём так, чтобы та согласилась на это добровольно, а не под гипнозом. Так как та, естественно, отказалась, последовали, естественно, репрессии и обработка. Унижения и пытки коснулись как матери, так и дочери. Последней, естественно, досталось больше. После истязаний в человеческом обличьи, Лиану превратили в крысу. Очень крупную и противную, надо сказать. Крысу топили, избивали, травили ядом. Но, конечно, не до смерти! Затем – в ослицу. Заездили до полусмерти… Затем – в собаку, лошадь, и ещё кого-то, сейчас уже трудно вспомнить. Но для каждого раза у чародея находилась своя, изощрённая, крайне болезненная и унизительная, пытка. Разумеется, всех животных маг мучил и унижал – но так, чтобы сильно не повредить роскошное тело, которое ещё не заполучил, и рассудок: ведь если бы принцесса сошла с ума, все его старания пропали бы даром…Читать дальше