Василий Лягоскин - Ландыши растут не только на Земле. Свет далекой звезды: история четвертая

Удивительно, но этот крик услышали в ложе наместника. Капитан не видел, как Би Рослан протянул в сторону его трибуны руку, как почтительно склонился рядом распорядитель арены, и как потекли в его сторону ручейки стражников. Еще несколько мгновений, и Авархан стал бы первой жертвой ристалища за последний год. Но крепкие руки стражников быстро расчистили круг вокруг поверженного наземь мурганца. А потом подхватили его и потащили – куда?

Сам мурганец поначалу думал, что в темницу, но перед ним вдруг выросли стены дворца; потом потянулась анфилада бесчисленных комнат, заставленных драгоценной утварью. Авархан к тому времени уже успокоился. Сейчас его глаза сверкали не страхом, а алчностью – он уже видел это золото, драгоценности, пушистые ковры и другие шедевры мастеровитых рагистанцев в Янгикургане, в своем доме. Потом он вспомнил своего владыку; его мечты испарились, а вскоре он предстал перед местным повелителем. Точнее – перед его наместником; он уже знал о удивительном стечении обстоятельств, которые сопровождали последнюю смену власти в этом государстве.

Авархан осмотрел себя – побои на ристалище оставили следы и на одежде, и – скорее всего – на лице. Правый глаз начинал заплывать от громадного синяка; обе скулы саднило и заметно шатались два зуба. Наместник правильно понял задумчивое выражение на побитом лице Авархана. Он приветливо улыбнулся и показал на сидение рядом.

– Садись, чужеземец, – пригласил он на дуганском языке.

А на каком еще он мог говорить, если перед ним сейчас стоял торговец. Точнее, это был мурганский лазутчик в обличье торгового гостя, но кто бы об этом сказал наместнику?

– Вижу, тебе понравилась наша новая забава, – улыбнулся Би Рослан, – ты и поболеть успел? За кого, если не секрет?

– За «Спартак», – буркнул капитан.

– Ага, – улыбнулся еще шире наместник, – на динамовской трибуне. Очень смело, и… очень неразумно. Надеюсь, ужин со мной компенсирует гостю города тот урон, что нанесли ему жители Шахрихана в пылу спортивных страстей.

Сказано было с каким-то значимым нажимом, и Авархан, только что намеревавшийся предъявить вполне законные претензии, и тем самым хорошо пополнить кошель, вдруг с каким-то щенячьим восторгом согласился:

– Конечно, мой господин! Что может быть лучше, чем ужин со светочем знаний, которым без всяких сомнений является властитель Рагистана…

– Я не властитель, – сурово перебил его Би Рослан, и Авархан сжался, словно ребенок, которого родители застали за постыдным занятием, – я лишь наместник того, кто должен вернуться, чтобы по праву править Рагистаном…

А потом был ужин – великолепный и обильный. Сам наместник почти ничего не ел, но всем видом показывал, что гостей, особенно торговых, в Рагистане любят и привечают. А вот вино пожилой историк, волею судьбы примеривший рагистанскую корону, очень даже уважал. Так что Авархану не пришлось прикладывать много усилий, чтобы направить разговор за богатым столом в нужном направлении.

Он с изумлением узнал, что на голове историка кроме старинной короны шахиншахов находится еще и искореженная, но вполне еще действующая регалия из его родной страны. Он с ужасом представил себе, что опьяневший Би Рослан задаст сейчас простой вопрос: «А что тебе нужно в нашей стране, чужестранец?», – и он не посмеет соврать, расскажет обо всем с самого начала – с того дня, точнее ночи, когда дерзкий голубоглазый герой угнал любимую яхту Гумирхана, и как мугранский владыка отправил следом его, Авархана.

Но время шло, опьяневший уже совсем хорошо Би Рослан больше говорил, чем спрашивал, и капитан осмелел. Он даже представил себе, как срывает с головы этого так не подходящего для царствования человека короны, и начинает повелевать, но… Он очень вовремя заметил, как шевельнулась занавесь в углу; представил себе стражника с арбалетом, или мечом в руке, и отказался от этой идеи.

– В конце концов, – оправдал он себя, – мое дело донести до владыки все, что я узнал. А что с этим делать, пусть решает он…

Гумирхан и решал сейчас; в том числе и судьбу капитана. С одной стороны, Авархан не выполнил порученного. Обычно этого владыке хватало, чтобы махнуть рукой Пахлавану, живой горе мускулов за спиной. Тогда из залы вынесли бы труп. Но сейчас с каждым словом посланника перед внутренним взором Гумирхана вставали картины выигранных битв, поверженных государей, и слава. Слава, сравнимая с величием предка, Батурхана. А еще – золото, много золота.

– Хорошо, – вздохнул наконец Гумирхан, и фигура, замершая перед ним на ковре, сжалась еще сильнее, – ты сделал все, что мог, Авархан. В походе будешь моей правой рукой.

– В походе? – поднял голову капитан, понявший, что сегодня ему смерть не грозит.

– Да, – кивнул почти приветливо владыка, – в походе, который я возглавлю сам. В походе, где мне покорятся и рагистанцы, и князь Зеленграда, и… кто еще там?

– Еще франские бароны во главе со своим герцогом, владыка.

Рамир, Великий герцог франов, по достоинству оценил совет охотника. Седой разбойник, так и не пожелавший сменить своего прозвища, оказался незаменимым помощником. Конечно, сравнивать его с баронами, которых у Великого герцога осталось так мало, было глупо, но в отношение границ франских земель Рамир теперь был спокоен. Седой разбойник собрал уже настоящий отряд; однако караульную службу его воины несли весьма своеобразно.

Седой предпочитал скрытность и стремительность. Малыми силами он обходился там, где прежде франские бароны держали целую пограничную стражу. Увы – теперь земли герцогства были пустынны…

Внимательные глаза наблюдали за пятеркой путников, что расположилась на ночлег уже в пределах герцогства. Жаркий костер, поначалу освещавший поляну, и самих путников, постепенно потерял силу, и теперь трещал сучьями, заполняя окрестности приятным теплом и запахами готовящегося ужина. Путники были вооружены; они вскочили – быстро и почти бесшумно – навстречу человеку, неожиданно возникшему у костра. Средних лет, безоружный, он, казалось, не представлял никакой опасности. Но старший пятерки мурганских воинов – а в лесу сейчас устраивалась на ночлег одна из разведывательных групп, что разослал по окрестностям капитан Авархан – почему-то почувствовал смутное беспокойство. Уж больно беспечный вид был у этого аборигена с гривой пышных волос, которую посредине разделяла широкая седая полоса.

Сам Рыдван – так звали старшего – так безбоязненно подойти к вооруженным незнакомцам, да еще в темном лесу, не решился бы.

– Значит, – подумал он, – или за ним сила, или… у него не все в порядке с головой.