Nastasiya Now - Ситкордис

– Ну, может, сегодня мой счастливый день? – Мэтт с надеждой посмотрел на красивую блондинку.

– Нет, Мэтт. Я всегда иду пешком.

– А вдруг тут маньяк завёлся… Я тебя провожу.

Никки рассмеялась.

– Маньяки?! Да здесь никогда ничего не случается! И сегодня не случится. Спасибо, Мэтти, поезжай домой.

– Как знаешь… – расстроился парень. – Ты завтра работаешь?

– Днём нет. Вечером – в баре. Пока, до завтра! – с этими словами девушка повернулась и зашагала по хорошо известному пути.

– Пока, – еле слышно сказал Мэтт, смотря вслед удаляющейся от него Никки. Затем он сел в свой старенький пикап и поехал по дороге, ведущей к его дому.

Никки остановилась на распутье двух дорог: одна вела через небольшую рощу, другая – на соседнюю с её домом улицу. И та, и другая приводили к её дому. Подумав две секунды, девушка выбрала ту, что вела на улицу. Как-никак, а улица освещалась придорожными фонарями, а в роще было совершенно темно и, когда не светила полная луна, жутковато.

Где-то между домами Форманов и Смиттов, что в метрах ста от её дома, она остановилась – ей показалось, что сзади кто-то быстро пробежал. Она обернулась. В это время кто-то пробежал впереди. Ей даже на мгновенье показалось, что её окружают. Затем всё стихло. Никки легко встряхнула головой, как бы откидывая дурной сон, и пошла дальше. Не успела она сделать и три шага, как перед ней выросла фигура: высокая и широкоплечая – явно мужская. Лица его не было видно, так как он стоял спиной к фонарю. Он схватил одной рукой голову Никки, другую положил к груди – там, где сердце. Девушка не успела даже вскрикнуть – тело онемело, а голос пропал, как будто она никогда не умела разговаривать. Но со слухом и зрением было в порядке. Она не видела, но чувствовала, что мужчина смотрит ей прямо в глаза. Смотрел и говорил какие-то слова на непонятном ей языке.

– … аукторизаре! – единственное слово, которое она запомнила из его бессвязного бормотания. Затем он её отпустил, и она без сил упала на колени. Из носа у неё пошла кровь, голова гудела. Вдруг незнакомец наклонился и негромко сказал ей на ухо:

– Я отдаю тебе либо счастье, либо вечные муки; либо свободу, либо нескончаемый страх; либо дар, либо проклятье… Что бы это не было – я отдаю это тебе. А что это – решишь потом сама… Берегись мессоремов…

Потом он исчез так же внезапно, как и появился. Никки секунд десять сидела посреди дороги неподвижно. Затем, когда тело снова начало слушаться, она поднялась и поплелась в сторону дома.

Сто метров, которые ей предстояло пройти, показались длиной с милю. Она шла медленно, пошатываясь из стороны в сторону, то и дело останавливаясь, чтобы отдышаться. Голова не переставала болеть, кости во всём теле ломило, будто её переехал грузовик, а в ещё не совсем ясном сознании возникало куча вопросов и, естественно, ни одного ответа. Кто этот мужчина? Что он с ней сделал? Как? На каком языке он говорил? Что он ей «отдал»? Кто такие «мессоремы», или как их там?

Пытаясь безрезультатно разобраться что с ней произошло, она кое-как доковыляла до двери дома. С трудом попав ключом в замочную скважину, Никки открыла двери и с грохотом ввалилась в прихожую.

Тётя Элис проснулась от громкого шума в доме. Решив, что это вернулась племянница, она встала с кровати и пошла проведать всё ли у неё хорошо. Увидев, что Никки сидит на полу в прихожей, Элис подбежала к ней:

– Дорогая, с тобой всё в порядке? Ты что, пьяна?

– Что ты, тётя… Я не пьяная, – еле слышно ответила Никки. – По-моему, я заболела. Голова болит ужасно и тошнит…

Элис приложила ладонь ко лбу Никки.

– Да у тебя жар! Ты действительно больна. Тебе нужно в постель. Давай-ка, вставай! – Элис помогла племяннице встать с пола и проводила её до кровати.

– Я не разбудила Эйприл? – поинтересовалась Никки у тёти, пока та помогала ей раздеться.

– Нет. Ты же знаешь – она крепко спит, – ответила Элис и, уложив девушку в постель, накрыла её одеялом.

Элис сходила в ванную комнату и принесла аптечку.

– Это всё твоя работа, – причитала она, подавая Никки сперва несколько таблеток, затем стакан воды. – От работы без выходных у тебя стресс, а от стресса, знаешь ли, можно и серьёзно заболеть! Всё, отдыхай! Завтра позову доктора Бэйтса.

Она поцеловала племянницу в лоб, покачала головой и вышла из спальни. По пути к себе она заглянула в спальню к маленькой Эйприл, которая мирно посапывала в своей кроватке и не подозревала, что случилось сегодня с её матерью.

Сон. Кошмарный, затягивающий сон. Сон, из которого ты не можешь выбраться, пытаясь проснуться. Именно ТАКОЙ испытала Никки в ту ночь. А может это был просто бред от высокой температуры. Что бы это не было, но в нем она снова видела этого мужчину, «отдающего» ей что-то. И это слово, единственное, что она запомнила: «аукторизаре». Оно повторялось снова и снова, то громче, то тише, то ниже, то выше. И тут она видит, ЧТО отдаёт ей незнакомец: что-то горячее, влажное и пульсирующее. Потом она подносит свои руки к свету и видит в них ещё стучащее окровавленное сердце. «Либо дар, либо проклятье… счастье… вечные муки… нескончаемый страх…»

Доктор Уильям Бэйтс – невысокий пожилой мужчина приятной внешности, убрав стетоскоп в чемоданчик, посмотрел на ещё спящую больную и меланхолично пожал плечами:

– Жара нет, артериальное давление в норме. Пульс немного учащённый. Это стресс.

– Я так и знала! – выдохнув, сказала Элис, которая всё время осмотра стояла у окна, нервно переминаясь с одной ноги на другую.

– Но, на всякий случай, пусть сдаст анализы, – продолжал врач. – Посоветуйте ей взять небольшой отпуск.

– Да, да, конечно! – кивая, согласилась Элис. – Спасибо, доктор! – и они вышли из спальни Никки.

Никки проснулась от странного ощущения где-то в животе. Она откинула одеяло, встала и, подойдя к окну, раздвинула шторы. Солнце беспощадно ослепило её глаза. Затем она взглянула на часы, стоящие на прикроватной тумбочке.

– О, мисс Андерсон! Да вы засоня! – проговорила вслух Никки. Время было уже без четверти два после полудня.

Всё, что произошло ночью, она готова была принять за страшный сон, но в глубине души знала, что это не так. Потом она поняла, что за ощущение её разбудило. Это был голод. И не просто голод, а такой, как будто она не ела два-три дня! Никки накинула на себя халат и быстро пошла на кухню.

– Дорогая, ты встала?! Как ты себя чувствуешь? – удивлённо вскрикнула Элис, увидев племянницу на кухне. Та открыла холодильник и доставала из него всё, что попадалось ей под руку.

– Что? Я? – рассеянно переспрашивала Никки, не отрываясь от своего «дела». Затем она повернулась к столу – там уже лежало всё, что она недавно достала из холодильника.