Валентин Вайс - Сказание о Проклятой Обители

Это полностью совпадало с желанием Астейн – сходить в город и посмотреть храм, чья мощная башня впечатлила ее накануне. К тому же, необходимость продержаться в этом доме как можно дольше при отсутствии видимых перспектив требовала демонстрации устремлений к делам богоугодным.

Жрец-полуэльф отнесся к идее увидеть храм очень странно. В его голосе сквозило раздражение, а тонкие губы дрогнули, едва не явив на свет презрительную ухмылку, как только он заслышал о планах девушек. Без меры удивленная подобным отношением к самому святому месту города со стороны служителя Предвечного Света, Астейн все же не стала задавать вопросов, сделав вид, что ничего не заметила. Урсула позже пояснила, что жрец из замка недолюбливает городского жреца и наоборот. «Борьба за души», – смеясь, пожала плечами кузина, давая понять Астейн, как мало та знает о нравах Верхних земель!

Как оказалось, граф уже уехал в город вместе с сыновьями. Вряд ли графиня Ингерн отпустила бы их – девушкам из замка не пристало расхаживать без дела по городу. Внезапно полуэльф Каснар сменил гнев на милость, и сообщил, что ему необходимо в Унторф по личным надобностям, а потому он согласен сопроводить скучающих девиц. Девушка кое-как смастерили из нескольких старых платьев Урсулы нечто более и менее приличное. Потом для верности завернули Астейн еще в пару шерстяных накидок. И, наконец, отправились в недолгое, и как наивно полагали, приятное путешествие.

Если бы только Астейн догадывалась какие напасти уготовил быстролётный день, то ни за что не ступила бы за порог скудно обставленной, но зато абсолютно безопасной комнаты.

* * *

День выдался пасмурным. Рваные грязно-серые облака медленно ползли по низкому небу. Холодный ветер проникал под одежду, будто эхом отдаваясь зябкой дрожью. В стылом воздухе растекался запах сырой земли и опавших листьев. Из-за ночного дождя дороги развезло еще больше, чем накануне, а потому девушки предпочли идти по обочине, а не месить дорожную гряз.

– Вы всегда в город пешком ходите? – несколько удивилась Астейн.

– До захвата Норхейма такого не было. А когда отец потерял торговлю, все стало на перечет – и кони, и люди, – грустно отозвалась Урсула.

– По нынешним временам аристократы порой похуже некторых купцов, – добавил Каснар. – Народ здесь бедный и стоптивый – налоги почти не платит. Предвечный Свет испытывает нас.

Благо путь был близкий: гостеприимно распахнутые навстречу купцам, паломникам и хуторянам восточные ворота города проступили сквозь легкую туманную дымку, едва они начали спускаться с холма.

Миновав высокий земляной вал и двойной деревянный частокола, девицы в сопровождении жреца ступили на площадь, зажатую со всех сторон амбарами и мастерскими, где Каснар распрощался с ними, сославшись на дела и посоветовав выказывать крайнюю осторожность и долго не задерживаться. Урсула и Астейн остались без провожатого, если не считать служанку. Впрочем, бояться было особенно нечего – страх перед грозным графом и карой Предвечного Света никому не позволил бы причинить вред членам его семьи.

Унторф, рядом с которым по хозяйски расположился замок Рогельтен, сильно уступал в размерах своему старшему северному брату Норхейму. В незапамятные времена здесь мирно уживались две общины. Они медленно, но верно богатели за счет купцов, частенько проходивших из земель нордеров на юг и обратно. Постепенно, две общины слились в одну, и образовался городок – северный оплот Верхнеземья. Кто знает, как бы сложилась судьба Нордмарка, если бы Анлауд II, правитель во всех отношениях достойный, не повел свои дружины на север. Юный король, а ему на ту пору еще и девятнадцати не исполнилось, продвинуться в глубь северных земель так и не смог, но приграничные области все же занял, а вместе с новыми территориями достался ему и шумный торговый Норхейм, некогда город свобоный, не знавший королевской власти. Мудрецы поговаривали, что своим Анлауд II этот город никогда не считал, а возможно и не верил, что долго удастся удерживать его в составе королевства. По этим ли причинам, или по каким другим, но торговля в Норхейме начала хиреть. Король в те дни основал замок Рогельтен, призванный стать прочным звеном в цепи подобных крепостей вдоль неспокойных границ Верхних земель. Анлауд препоручил своему верному вассалу Эрхарду Смелому, тогда еще молодому и деятельному, наладить в Унторфе торговлю. Король надеялся, что с течением времени этот город затмит Норхейм.

Увы, надежды короля не сбылись: границу на севере удержать не удалось. Норхейм оказался во владениях южных нордеров, торговля возобновилась, а сам город вернул себе славу главного порта в северных морях. Не имея прямого выходя к морю, Унторф будто бы замер в испуге перед воскресшим соседом.

Городок, с которым более никто не связывал никаких надежд, все же удивлял путников жизнью бурной и яркой. Сразу за воротами и площадью тянулись мастерские ювелиров, стеклодувов, обувщиков и гребенщиков. Город был застроен добротными домами, преимущественно деревянными, но попадались и строения каменные. То и дело взгляд выхватывал постройки в два этажа – по большей части купеческие подворья, где нижний этаж бы сложен из серых валунов, а верхний – из дерева. Большинство домов окружали деревянные изгороди, скрывая от любопытных глаз жизнь хозяев. Если странник входил через восточные ворота, как это сделали девушки, то по правую руку оказывались купеческие кварталы, дворами спускавшиеся к реке, а по левую – ремесленные.

Также как в Норхейме, ноги ступали по деревянным мостовым, а не утопали в грязи. Дразнящие ароматы свежеиспеченного хлеба, жареной рыбы и терпких специй легкими облачками налетали со стороны шумного рынка.

Полным грусти взглядом Астейн проводила сурово насупленных цвергов. Сердито-сосредоточенные, решительной походкой они направлялись к торговой площади. Маленькие жители подгорного мира напомнили девушке о далекой родной усадьбе.

Как нельзя более кстати Урсула отвлекла ее внимание, кивнув в сторону высоких светловолосых бледнокожих созданий в длинных серебристо-серых накидках. Их обрамленные золотыми локонами лица можно было бы назвать прекрасными, если бы не исходящая от них холодность. Оградив себя стеной надменного презрения, они пересекли улицу и исчезли в воротах одного из постоялых дворов. То были горные эльфы, и, даже, Урсула, графская дочь, оробела при их приближении. Народ этот в последнее время находился на особом положении – Форгейн, вдовствующая королева, принадлежала их роду-племени и в жилах короля-младенца текла кровь горных эльфов. Они и раньше отличались чрезмерной горделивостью, а теперь и вовсе зазнались.