Виталий Новокрещенных - Последнее искупление только для ангелов. Часть 1. Последний

Лес простирался на многие мили на северо-запад и юго-запад, он служил границей со Средними землями. От леса во все времена веяло какой-то мистической силой, она давала особую энергию земле. Вглубь, за несколько миль от границ леса, вообще не было никакой зимы, снег покрывал только верхушки древних деревьев. Деревья там, казалось, были одним целым, они будто держались за руки, вечно не расставаясь между собой, и лишь редкие лучи пробивались сквозь них. К лесу ни с той, ни с этой стороны не было подъездных путей, они мгновенно зарастали лишайником, когда кто-либо пытался войти или, на свою радость, выйти. Мефильский лес был островом, отторгнутым внешним миром, как и Величественные горы, лежавшие на другой стороне к юго-западу от леса.

Когда король был здесь год назад, он не чувствовал настолько сильное влияние леса, задумавшись о том, не случилось ли чего со Средними землями, он заснул. Провалившись в глубокий сон, ему привиделось:

Что он стоит на краю пропасти и заглядывает вниз, будто прислушиваясь к чему-то. Его верный конь, стоявший под навесом скалы, внезапно громко заржал, предупреждая об опасности. Он медленно поворачивается к скакуну и невольно смотрит вверх. Сверху летят большие булыжники, и клубится пыль. Не успев чего-либо, сделать его сбивает с ног камень, и он летит вниз в бездонную пропасть. Сверху появляется, заслоняя солнечный свет, тень летящих камней. Тут сон обрывается, и король резко поднимается…

Ронахорн стоял у раскрытого высокого окна. Он смотрел вдаль, и с каждой секундой его переполняла злоба и ненависть.

– Ничто не меняется, зачем я вернулся? Зачем? Впрочем… что-то здесь не так… этот воздух? Этот воздух – наполнен запахом плесени застоявшегося времени и кажется… когда я уходил была война… Хм, меня даже едва не убили, – на лице Ронахорна появилась улыбка – как приятно прикоснуться к прошлому.

Вдруг неожиданно в зале, окутанным тишиной, раздалось шипение.

– Шшшш… хм… так тихо, – прозвучал смешной тоненький голосок с едва заметным скрежетом в интонации, – Умм… так тихо… Хозяин… хозяин.

Ронахорн даже не обернулся и спросил жестким голосом, явно не разделяя, неизвестно по какому поводу, веселья беса.

– Что тебе нужно мразь?

– О… хозяин не добр к Искателю … ммм… почему хозяин не расположен к общению с любимым Искателем ? – бесенок, потирая друг об друга маленькими ладошками, будто пытался разобраться, что не удовлетворяет Ронахорна , но ни одна фраза беса будто не достигла ушей Властителя.

Бес покарябал кончик огромного носа указательным пальцем и произнес, будто между делом, будто это вовсе неважно и это совсем не то из-за чего он пришел к Ронахорну .

– Тень отправилась в путь, мой хозяин.

Ронахорн по-прежнему стоял спокойно, на его лице ничего не изменилось, его взгляд так же был направлен вдаль. С его уст сорвалась единственная фраза, которая никому не предназначалась.

– Значит все же здесь ничего не изменилось, кроме этого гнусного запаха плесени застоявшегося времени…

О , долог путь великих героев, и страданиями наполнен он. Не каждый решился бы пройти его. Лишь сильный духом и с храбрым сердцем на него отважится…

Солнце просыпалось. Первые лучи подбирались к краю леса. Спустя полчаса они, врезаясь в крайние деревья леса, наткнулись на непробиваемую стену деревьев. Солнечный свет не мог пройти дальше нескольких метров вглубь леса.

После неспокойной ночи король решил войти в лес, надо было как можно быстрее добраться до Средних земель.

Переступая границу, король почувствовал, что лес хочет поглотить его вместе с конем, чтобы никто более не вспомнил о них. Для леса они были нарушителями спокойствия и тишины. Мефильский лес приготовился к «прыжку», чтобы в любой удобный момент напасть и поглотить в небытие. Повелитель вел своего скакуна за уздечку, внимательно осматриваясь по сторонам, ожидая неизвестного нападения, чувствуя, что за ним наблюдают тысячи глаз.

Множество столетий минуло, когда вместо леса было чистое поле, его называли Менильским (это сохранилось в книгах «Истлевшей Древности»). На чудном поле росли сотни целебных и волшебных трав, это заповедное место было овеяно магическими силами, когда-то здесь возродили жизнь Древние. Но Древние здесь были недолго, Они не смогли защитить эту Святую землю, когда свершилась Великая битва двух миров, одинаковых эпох. Здесь остались души погибших воинов – Светлых и Темных сил, их гнившие тела не кому было предать земле, так как после этой битвы ни один великий воин, ни один простолюдин не остался в живых. После этого сражения взметнулись к небу кроны черных деревьев, они хотели подняться ввысь, подобно птицам, распустившим крылья, но оскверненная земля втянула их корни в себя и, переплетенные между собой, они навечно остались в проклятой земле. Так говорилось в книгах…

А теперь будто все ожило. Почему же король ничего не чувствовал, когда он был здесь всего год назад, ведь лес не менялся сотни лет? Эти мысли тревожили его, пока он ничего не мог понять, но только «пока».

Настал полдень, у короля еще не сбилось ощущение времени. Пребывая в постоянной бдительности, путник решил отдохнуть. Он присел к ближайшему дереву. Оно будто прогнулось под его спиной и склонило ветви, будто прося чего-то, зашелестело листвой. Менол встрепенулся, но сразу же успокоился, получив свой обед. Не прошло и пятнадцати минут, как короля стало тянуть в сон и ему или показалось, или он уже видел сон; ближнее дерево от того под которым он сидел, потянуло к нему колючие ветки, похожие на ладони с длинными пальцами. Не успев опомниться, он оказался схваченным за шею и поднятым над землей. Менол , дико заржав, бросился к дереву, ударив его передними копытами. У дерева задрожали ветви-руки, и оно выпустило задыхающегося пленника и, резко развернувшись, бросило ветки к скакуну, но было уже поздно, король, мгновенно вскочив на коня, во весь опор помчался на запад, определив направление по мху на недолгом отдыхе. Но он не заметил, что деревья развернулись и теперь гнали его на юго-запад в непроходимые болота.

Скакун мчался, перепугавшись, он перепрыгивал на полном скаку сваленные деревья (деревья же лежали перед ним, куда бы он ни скакал, но их лежало меньше там, куда они направляли). Вокруг стали раздаваться разные звуки, и они будто кружись вокруг головы, напоминая то смех, то плачь; смех раздался на высоких тонах, а плачь, долговременно и гулко, будто прощаясь.

Вдруг конь внезапно остановился, увидев непреодолимую преграду, и наездник, не удержавшись в седле, на какое-то мгновение повис в воздухе, выброшенный по инерции пролетел метров шесть-семь и со всего размаху влетел в трясину. Менол вновь неимоверно заржал, зовя на помощь. Король уже не мог что-либо крикнуть, потому что при падении он ударился головой обо что-то и погрузился во тьму…