Виталий Новокрещенных - Последнее искупление только для ангелов. Часть 1. Последний

Последний лежал около плотной стены, образованной различными вьющимися растениями, живая изгородь специально была создана для ловушки. Издали ее невозможно было разглядеть, а при приближении она казалась непреодолимой преградой. Неожиданно раздался шелест и Менол вздрогнул, он повертел мощной шеей по сторонам, но никого не увидел. Пробуя почву копытами, скакун подошел ближе к телу короля и уткнулся ноздрями в лицо хозяина, но Последний не пришел в сознание.

– Тихо, оставь его здесь. Он все равно обречен, – раздался тихий убаюкивающий шепот, а затем приближающиеся хлюпающие шаги четвероногого существа.

– Говорю тебе, идиот, оставь его. Хранители уже знают, – теперь настойчиво проговорил хриплый женский голос. Но существо даже не остановилось, и продолжало двигаться к телу короля.

– Мррр, все теперь, точно пора уходить, я уже чувствую их беспорядочные сердцебиения, их слишком много. Здесь еще полно призраков, тебе их хватит, – с необычной злостью прохрипел голос.

Раздалось рычание и звук резкого прыжка, а затем удаляющиеся хлюпающие шаги.

Запах цветущих деревьев (неизвестно каких, король таких никогда не видел) прояснил сознание. Встав с постели, напоминающей огромный овальный пень, король сел и огляделся. Гость? Или пленник? О последнем варианте хотелось бы меньше всего думать, хотя в действительности было скорей всего первое, чем второе, судя по постели с мягким одеялом, пуховыми подушками и странной, не похожей ни на одну из жизни, комнат. В ней не было окон, где-то под потолком кружились светлячки. Свет от них распространялся так, что попадал в каждый уголок комнаты. На каждой из шести стен висели картинки, созданные самой природой, они были искусно выплетены странными разноцветными цветочками и создавали объемное изображение. Купол потолка образовывался широкими листьями, похожими на листья клена, только они были голубоватого цвета. Ну, а пола как такового, вообще не было, вместо него росла густая коротенькая травка, напоминающая ковер.

Вновь встав с удобной кровати, король, намериваясь выйти, прошелся по чудесному ковру и почувствовал, как в тело влилась свобода и раскрепощение, он снова был полон сил. Выйдя наружу, он невольно поднял голову, и увиденное поразило его еще больше; он стоял у подножия огромного, широченного дерева. Оно возвышалось так высоко, что верхушки нельзя было разглядеть. Дерево-великана оплетало множество висячих лестниц, ведущих в другие комнаты, а одна главная, будто созданная самим гигантским деревом, овивала его и уходила ввысь. Великан зашелестел голубыми листьями, приветствуя вышедшего гостя. Король улыбнулся и поклонился. Посмотрев вперед, он увидел как недалеко от него, сидят на пеньках, похожих на маленькие креслица, не то гномы, не то карликовые лешие, ни на тех, ни на других похожи они не были.

Подставив маленькие ручки под подбородок, они сидели, ожидая кого-то, и смотрели в одну точку, находясь в забытьи. Один из них поднял голову и непроизвольно посмотрел вперед, увидев гостя, он расплылся в улыбке чуть ли не до ушей и звонким голосочком крикнул:

– Наш больной проснулся!

Сидевшие рядом с ним, чуть не попадали с креслиц, подняли головы и расцвели в радостной улыбке. Теперь уже трое вскочили на ноги и, низко поклонившись, торжественным тоном, сказали:

– Лесные хранители рады принимать у себя нашего молодого короля, – хотя по морщинам, изрезавшим лицо, этого сказать было нельзя, – И, по случаю выздоровления, разрешите нам начать праздник в вашу честь.

Не успев ничего сказать, как король уже шел среди приплясывающих вокруг него Нарея , Айнай и Райграса (так звали трех неразлучных друзей, ожидавших два дня, пока король не пришел в сознание).

Вчетвером они вышли на небольшую поляну, окруженную шестью деревьями, похожими на Великана, но намного меньше его. Вся поляна была усеяна дивными травами и цветами, причем ни одно растение не преобладало, будто здесь было собрано все, что только может быть. Над поверхностью земли клубился плотный слой пара. Когда король вместе с тремя хранителями подошел к краю поляны, то на мгновение он почувствовал, что все затихло, как будто бы ожидая, что кто-то из них нарушит безмолвие. Только подумав об этом, как Райграс удивленно, растягивая каждое слово, проговорил:

– Ну вот, а где же праздник?

У Нарея и Айнай , впрочем, как и у Райграса , тут же исчезли улыбки, радостное настроение видимо тоже, они приуныли и встали как вкопанные, не зная, что теперь делать – расплакаться или рассмеяться.

Айнай , так неловко и робко, будто заранее пугаясь того, что произойдет, нарушила тишину:

– Может это шу… – не успев договорить своим дрожащим голоском, она тут же запнулась, пожалев, что нарушила молчание.

Все вокруг внезапно ожило: между деревьев выглянули различные животные, на деревьях, раздвинув ветви, показались лесные тролли и лешие. Все они смотрели в центр поляны. А там, равномерно собирая пар с земли, образовалось облако, и будто листья деревьев зашелестели, трава запела, прозвучал немного строгий голос.

– Нет, это не шутка, – голос смягчился – и праздника, к сожалению, тоже не будет.

– Я так и знала, кто меня за язык тянул, – проворчала Айнай про себя. Но этого никто не услышал, все слушали Зорлока , а это действительно был он – хозяин Мефильского леса.

Он медленно, будто плывя, вышел из облака. Теперь уже зашелестели листья и травы запели, приветствуя его. Зорлок подошел к королю, не пригнув к земле ни одной травинки, и все так же мелодично проговорил, обращаясь к нему:

– Нам нужно поговорить. Как я вижу, ты ни чему уже не удивляешься, поэтому мы перенесемся в другое место… – последние слова прозвучали, затихая. Стало темно и тихо.

– Господа министры, я, как представитель Третьего государства и уполномоченный всеми собравшимся, прошу начать совет, – голос Дариуса разлетелся эхом по огромному залу.

Министры империи людей, которая образовалась после разрушительной Столетней войны, закончили вести разговоры между собой и все как один обратили взор на большого человека, стоявшего во главе длинного мраморного стола.

Министр Дариус был скорее похож на бескомпромиссного воина, который вряд ли будет заниматься разговорами. Его мощное тело было снаряжено доспехами, которые слегка поблескивали на лучах солнца, падающих из высоких окон зала Правосудия. На левом боку у него был массивный меч в ножнах, инкрустированных драгоценными камнями. Но достаточно было взглянуть на покрытую сединой голову Дариуса , лицо, на котором оставило отпечаток время, в виде небольших морщин и шрамов, глаза, которые излучали мудрость, не оставляло ни каких сомнений, что этот человек обладал даром дипломатии в равной степени с искусством ведения боя.