Татьяна Новокрещёнова - Хроники тонкого мира. Дар Богородицы. Странник

В этот момент я увидела , как из глубин какого-то тонкоматериального океана возник огромнейший город. Просто всплыл. «Атлантида», – сказал мой внутренний голос. Я как-то смотрела сериал «Звездные врата: Атлантида», но тонкоматериальный город не был похож на «киношный». Он имел форму многоуровневой пирамиды. На каждом уровне были невысокие дома, деревья. На четыре стороны света располагались лестницы и фуникулеры. Верхушку пирамиды венчало огромное сооружение, сделанное из материала, похожего на наше железо.

Мы оказались внутри, и я догадалась, что мы стоим в центре управления. Получалось, что Атлантида – это огромный межгалактический корабль. На время странствий все население перебиралось в его «железную» часть на случай поломки большого космического щита.

К нам навстречу вышел начальник Атлантиды – седовласый старец со своими помощниками. Нас встретили, как дорогих гостей. На корабле было много уютных кают. Нам предложили роскошную, с огромной кроватью, в которой нас ждало угощение – вино, фрукты, сласти. Непривычно было есть и пить в своем тонкоматериальном теле.

Я очень хорошо запомнила этот момент, потому что в первый раз смогла разглядеть Странника в тонком мире: это был именно тот мужчина в небесно-голубых одеждах, который вышел из золотого облака.

Через некоторое время мы покинули гостеприимную Атлантиду. Одиссей с друзьями отправился в очередное путешествие, Метида и Зевс тоже исчезли по своим божественным делам. Мы со Странником остались вдвоем.

Кстати, когда я задумалась о том, есть ли что-то на Земле, напоминающее Атлантиду, мне показали , что есть: пирамида Кукулькана в Чичен-Ице. Получается, индейцы майя использовали прототип Атлантиды, чтобы создать эту пирамиду, а это значит, что Атлантида точно побывала на Земле?..

Вернусь немного назад в своем повествовании.

После нашей со Странником третьей встречи я научилась «входить в ключ» – черпать знания напрямую из энергоинформационного поля Земли. Моим персональным ключом стала песня «Chirapaq» группы Camuendo Marka. Прошлым летом эта группа приезжала к нам в Балашиху. Колоритные индейцы произвели на меня большое впечатление. Еще даже до инициации под мелодию «Chirapaq» мне хотелось танцевать так, как делают это в экстатическом танце шаманы у индейцев.

После посвящения, когда я решила послушать диск, со мной стали происходить странные вещи. Мое тело начало жить отдельной жизнью: я садилась на пол и делала такие скручивания, что глаза лезли на лоб от удивления.

Со временем я начала заниматься систематически, тренировки приобрели упорядоченный характер. У меня появились наставники. Все началось с того, что я увидела на своей кухне двух буддийских монахов. Они показали мне, чтобы я взяла детские палки (пластмассовые, сантиметров по 50.) Монахи стали одновременно наносить мне удары, я должна была отбивать их. Все это происходило под четвертую мелодию на диске – она задавала нужный ритм.

Постепенно тренировки усложнялись. Удары монахов сыпались все чаще, потом наставники велели мне отбиваться с закрытыми глазами. Я научилась по-всякому крутить палки и даже быстро перекатывать их между пальцев. Потом задание усложнили еще больше: я должна была отбивать удары, стоя на одной ноге, а второй ногой должна была балансировать. Апофеозом стало, когда одна моя нога была зацеплена за другую. В таком положении с закрытыми глазами было очень трудно удерживать равновесие.

Я часто пропускала удары, за это получала палками по бокам и спине. Тонкоматериальные удары превращались в реальные синяки на теле. Но особенно жестко они меня били, когда одна из палок выпадала у меня из рук. Я протестовала:

– Это всего лишь тренировка!

Они возражали:

– Это ЖИЗНЬ. Это здесь ты по спине получаешь за выроненную палку, а ТАМ выронишь из рук оружие – и тебе конец.

Со временем я научилась ловить падающие палки на лету.

Монахи приходили ко мне дважды в день и стояли над душой до тех пор, пока я не «отработаю» весь четвертый трек. Пот стекал с меня ручьями, волосы были постоянно жирными.

Почти каждый день у меня стали появляться новые наставники. Тренировка становилась все длиннее. Первая песня с диска стала у меня танцем и разминкой. Чуть позже пришло понимание, что это не просто танец – это была подготовка к занятиям на катке.

Здесь, мой дорогой читатель, я сделаю очередное лирическое отступление.

В начале этого года я купила себе любительские коньки и стала кататься после более чем двадцатилетнего перерыва, причем, выйдя в первый раз на лед, едва-едва стояла на коньках. Я каталась в детстве, но у меня совсем ничего не получалось , несмотря на то, что моя мама много лет профессионально занималась фигурным катанием и пыталась хоть чему-то обучить меня. В конце концов пришлось забросить это неблагодарное занятие.

И вдруг, в начале этого года на катке я почувствовала себя «чайкой по имени Джонатан Ливингстон» Ричарда Баха. Мне стало неинтересно просто гонять по кругу, как основная масса катающихся, которых я называла «конькобежцами». Захотелось большего. Сначала я придумала, как ускоряться на поворотах. В фигурном катании это называется подсечка, или кроссовер. Освоив его, вскоре я поняла, что у меня стало получаться делать на коньках один-полтора оборота вокруг своей оси. Потом мне пришло в голову, что в момент оборота на инерции удобно начинать ехать задом.

К моменту инициации я научилась немножко ездить задом наперед. После инициации я стала буквально одержима катком. Прогресс пошел семимильными шагами. У меня не сразу получалось: я падала, поднималась и делала снова. За месяц я научилась прекрасно ездить спиной вперед, делать простое вращение на двух ногах и даже выполнять элементарные прыжки. Под ритмичную музыку у меня получались настоящие танцы на льду. Я купила дорогие профессиональные коньки, потому что любительские «убивали» мои голеностопные суставы.

Оказалось, что у меня сработала память прошлой инкарнации, когда я была фигуристкой. Возможности тела пока не позволяли мне добиться большего. Слабый вестибулярный аппарат сказывался сильным головокружением при вращениях. Я не могла садиться на шпагат – в теле не было достаточной гибкости. Но самая большая проблема была с равновесием. Что примечательно, на катке у меня был свой «тонкоматериальный» наставник: женщина, великая советская фигуристка, ее зовут Ирина, а фамилию не скажу – мой дорогой читатель сам догадается. Она называла меня «коровой на льду». Но частенько и хвалила)))

Занималась я, конечно же, в состоянии измененного сознания. Под музыку, которая мне нравится, у меня получалось особенно хорошо. А если я закрывала глаза, тело само начинало делать то, что надо.