Елена Фёдорова - Бабочка Маримба

– Да… все мы, к сожаленью, смертны. Все скоро превратимся в прах.

Пусть кто-то раньше, кто-то позже, – разжал кулак. – Ромерес стар. Лаура молода. Я… – отряхнул руку. Поднялся. – Никто не знает, что случится завтра. Никто…

Из солнечных лучей выпорхнуло полупрозрачное эфемерное создание, опустилось на бледно-лиловый цветок напротив Луиса. Раскрыло крылышки, застыло.

– Ма-рим-ба, – улыбнулся он. – Бабочка Маримба…

Лаура вбежала в дом, остановилась напротив огромного зеркала. Взгляд растерянный. Волосы растрепались. Губы дрожат. Щеки пылают. Лаура прижала к ним ладони, чтобы немного охладить. Но ладони тоже были горячими. Она посмотрел на них, подула, снова прижала к щекам. Легче не стало.

– Любовный пыл не охладить, – шепнула старая няня, обняв Лауру за плечи. – Я вижу, моя девочка влюбилась.

– Нет, нет, – замотала головой Лаура.

– Не упрямься. Я же вижу, – нежно сказала няня.

– Видишь? – Лаура повернула к ней раскрасневшееся лицо. – Родная, что мне делать?

– Ждать, – улыбнулась няня.

– Ждать чего? – не поняла Лаура.

– Возвращения супруга, – назидательным тоном проговорила няня. – И впредь из дома без меня не отлучаться ни-ку-да.

– Не буду, – Лаура покорно склонила голову.

– Глупышка, – сказала няня. – Милая моя, я пошутила.

А ты и впрямь решила, что я тебя в оковы закую

Или запру в одной из сотен комнат…

Да неужели я не понимаю, что вы с Ромересом не пара? Что… – она махнула рукой. —

Ах, если б не долги, которые заставили отца тебя насильно выдать замуж,

Всё было б по-другому. Всё, всё, всё.

– Ах, нянюшка, – Лаура уткнулась в ее пышную грудь. – Его зовут Луис.

– Луис, – повторила няня. – Откуда же он взялся?

– Не знаю, – отстранившись, ответила Лаура. – Я любовалась бабочкой Маримбой, не видела, откуда он пришел.

– Ну, а куда ушел?

– Не знаю. Я первая ушла. Нет… убежала, чтоб больше никогда его не видеть, чтобы… – Лаура повернулась к зеркалу. – Чтоб повторять, как заклинанье: Флорес, Флорес, Флорес…

– Да, – покачала головой няня. – Надо что-то делать.

Пойдем, я причешу тебя и носик твой напудрю,

Чтоб не блестел, и глазки вытру…

Взяла Лауру за руку, увела за собой.

Диего Ромерес возвращался домой в прекрасном настроении. Совет старейшин вновь избрал его секретарем. Теперь Диего сможет присоединить к своим владениям новые земли. Наконец-то гора Альмира будет принадлежать ему. Диего улыбнулся:

– Все складывается так, как я задумал. Скоро, очень скоро золото, спрятанное в недрах Альмиры, станет моим. И от этого знания душу переполняет радость…

Вдоль дороги, по которой ехал Диего Ромерес, возвышались стройные кипарисы. В час полуденного зноя они создавали прохладную полутень. Но не только за это любил Диего кипарисы. Они напоминали ему стройную фигурку жены. При мыслях о ней сердце Диего сладостно запело:

– Лаура, девочка моя.

Она вошла в его дом чуть больше года назад. Маленький белый ягненок с огромными испуганными глазами. Склонила голову:

– Господин мой, я…

Он не дал ей договорить. Взял ее лицо в свои ладони, поцеловал в лоб, сказал нежно:

– Я – твой супруг, твой друг и твой наставник. Люби меня, дитя.

Люби всем сердцем, искренне и нежно.

Все золото вселенной будет нашим.

Простор небесный станет покрывалом для нас двоих.

Диего и Лаура я начертаю на вершине горной.

Верь мне. Люби меня, Лаура, и повинуйся мне беспрекословно.

– Буду, – проговорила она, глядя в его глаза. Он поцеловал ее в губы.

– Еще, Диего, – попросила она. – Как сладок поцелуй. Как сладок этот миг…

– Как сладок этот миг, – повторил Диего Ромерес. Подхватил Лауру на руки, отнес в спальню…

Прошел год, а запах масел, которыми было натерто ее тело, он ощущает до сих пор. Он возвращается домой, к своей дорогой Лауре. Но прежде, он должен навестить другую…

Диего приказал кучеру остановиться в таверне Розмари. Он всегда проводил здесь несколько часов, чтобы дать отдохнуть лошадям. Так думал кучер, но причина была иной. Диего Ромерес останавливался здесь из-за красавицы Розмари, жены хозяина таверны. Для Диего она готовила особые кушанья, доставала из погреба самое лучшее вино. Сама прислуживала желанному гостю. Он это ценил и одаривал Розмари щедрыми подарками. Покупал ее молчание. Зачем кому-то знать, что Розмари была его возлюбленной. Была? Диего усмехнулся, подумал:

– Лаура – милое дитя. Ди-тя… За год она немного изменилась, повзрослела. Но все равно, до Розмари ей далеко. Нет, Розмари вне всяческих сравнений. Вне…

Диего спрыгнул на землю. На пороге таверны появилась Розмари с сияющей улыбкой.

– Кого мы видим?! Господин Ромерес! – голос Розмари разлился сладчайшей музыкой. – Как вы кстати. Сегодня я зажарила индейку и пироги с грибами испекла, – крикнула слугам:

– Стол на террасе нам накройте, – улыбнулась Ромересу. – Там прохладней.

Гамак прикажите для вас повесить, дон Диего

– Прикажу, – шлепнув Розмари по пышному заду, сказал Диего. – И вино подайте.

– В кувшине с розами? – подмигнула ему Розмари.

– В кувшине, – ответил он и прошествовал на террасу.

Розмари помчалась вверх по лестнице. Она была вне себя от счастья. Она любила Диего Ромереса. Любила страстно, как может любить только креолка. Муж Энрике знал о ее тайной связи с Диего. Нещадно бил неверную. Но ничего не смог поделать. Смирился. Диего Ромерес хорошо ему платил. Другие не платили. А Розмари была щедра на ласки. Она одаривала ими многих. Диего был в неведенье. Энрике знал. Посмеивался тайно.

– Пусть думает, что Розмари верна. Глупец.

Креолка верной быть не может.

Влюбленною безумно – да, а верной – никогда!

Розмари влетела в свою комнату. Сбросила платье, натерла шею и грудь маслами. Достала из сундука праздничный наряд с большим декольте. Надела. По-особому уложила пышные черные волосы. Перевела дух.

– Что бьешься сердце? Он уже приехал. Он мой.

Пусть на часок, другой. Пускай.

Сегодня я сделаю все то, что должно.

Да-да, сегодня…

Она достала из шкатулки пузырек с алой жидкостью, сунула его в разрез декольте, улыбнулась своему отражению в зеркале. Распахнула дверь и, гордо подняв голову, прошествовала вниз.

Диего Ромерес возлежал в гамаке. Розмари склонилась к нему.

– Прикажите вам кушать подавать?

Он привлек ее к себе, осыпал поцелуями обнаженную грудь, шею, плечи, прошептал:

– Да.

Розмари выпрямилась. Отошла на несколько шагов, замерла, давая Ромересу возможность налюбоваться своей красотой.

– Богиня, – прошептал он. Розмари звонко рассмеялась, побежала отдавать приказы.

– Служанка, – сказал Диего, усмехнулся. – Нет, сама богиня в услужение у меня. Так будет правильней.