Эйди Миллер - Чужое небо

Раздуваемые ветром короткие волосы щекотали лицо, легкие наполнялись свежим воздухом, а глаза созерцали величие горных пиков. Губы поднялись в легкой улыбке, когда она снова задумалась о творении природы, о ее порой загадочной красоте. Даже пустыня имела свое очарование и в этом была вся суть. Природа создавала неповторимые пейзажи, такие разные, и такие порой непостижимые. В памяти всплыли моменты, в которых она всегда находила, что-то волшебное, когда наблюдала за полетом брызг из капель воды, или как с первыми лучами солнца в пустыне подхваченный ветром мелкий песок парил над дюнами… Она посмотрела вниз, полшага отделяли ее от пропасти. Всего каких-то полшага, и возможно, она избавилась бы от бремени этого мира, погруженного в хаос человеческих мыслей и действий. Ника собралась сделать шаг вперед, как рука Мэвиса схватила ее.

– Ника, небезопасно стоять на краю скалы. – В его глазах отразилось нескрываемое волнение. – Пойдем, я заварю нам тот самый чай, о котором я рассказывал тебе, – и на его лице просияла чистая, светлая улыбка.

Отойдя от края, Ника кивнула, молча последовав за Мэвисом. Она расположилась рядом, наблюдая, как быстро он развел небольшой огонь, чтобы вскипятить воду для чая.

– Скучаешь? – спросил он, с очевидной виной в голосе.

Ника обернулась на вопрос и зрительно впилась в него взглядом.

– Скорее размышляю, чем скучаю, – изобразив кривую улыбку, ответила художница и снова устремилась разглядывать долину горных хребтов.

Мэвис присел рядом с ней на зеленую траву и обнял одной рукой за плечо. Художница вызывала в нем самые теплые чувства, и ему хотелось защитить ее, но знал, что не сможет.

Он с интересом посмотрел на Нику своими нежно голубыми глазами.

– Расскажи, что таится за твоими картинами? – он улыбнулся, от чего у нее как поминовению волшебной палочки потеплело на душе.

– Как давно тебя интересует мои работы? – с любопытством спросила Ника, послав в ответ широкую усмешку.

– Давно. С тех пор, как у тебя появились законченные работы.

– Хм… я тебе говорила, что ты очень загадочный? – засмеялась Ника, гладя молодой покров мягкой травы.

– Намекала.

– Месяц назад, я даже не предполагала, что окажусь в Крыму. Да, еще и с очень странным незнакомцем.

– Иногда лучшее случается неожиданно, – глубоко вдохнув горный воздух, он продолжил. – Значит, кто-то или что-то хотело, чтобы ты была здесь, именно так как это случилось.

– Ты говоришь о судьбе? – ее глаза сузились, и удивленным взглядом она посмотрела на Мэвиса. Сама Ника никогда не верила в нее.

Он отрицательно покачал головой, серьезно размышляя о вопросе.

– Судьба вещь относительная. Во вселенной все взаимосвязано, вот это я знаю точно, – кивнул он, в подтверждении собственных слов.

– Хорошо бы еще понимать эти взаимосвязи. – Почувствовав неожиданную тяжесть в груди, мир в одночасье показался ей каким-то сложным и невыносимым, от чего вдруг захотелось расплакаться. Ника положила голову на согнутые колени и подумала, как жалко она выглядит. Как она могла быть такой успешной художницей, и настолько несчастной себя ощущать.

– Что тебя так сильно тревожит? – будто прочитав ее мысли, поинтересовался Мэвис, когда его теплая рука, погладила ее спину.

– Полагаю то… – еле слышно прошептала она, – … что я не нахожу себя в этом мире. Знаю, из моих уст это звучит немного странно. – Она уставилась на него, в ожидании, что он действительно поймет и Мэвис кивнул. Обычно люди ее не понимали, считая, раз она богата и известна, то остальное не имеет значение. Как можно было понять ее другим, когда она сама себя не понимала. Разве можно было требовать этого от других людей.

– Наверное, ты считаешь меня сумасшедшей, – Ника покачала головой, борясь с отвращением из-за возникшей к себе жалости. – Мои картины хорошо выставляются и продаются. У меня есть деньги, на которые я могу позволить себе очень многое, но это не сильно меня волнует. Все это такие мелочи, за которыми люди могут очень долго и упорно гнаться, совершая действительно ужасные вещи. Когда по сути это все пустое. Я бы променяла все на внутренний покой.

Продолжая гладить по спине художницу, Мэвис внимательно слушал голос ее сердца. Она не хотела делать из него своего психоаналитика, но он настолько располагал к себе, что слова сами выходили из нее.

– У тебя есть место, где ты можешь почувствовать умиротворение?

– Думаю, оно не здесь, – шепотом произнесла Ника, размышляя о своих бессознательных путешествиях, которые потом переносились на холст.

– Ты знаешь, где оно? – с пониманием спросил Мэвис.

Мотнув головой, художница тяжело вздохнула и отвела взгляд.

– Нет, – она пожала плечами, – наверное, я схожу с ума.

– Так многие думают, когда видят больше, чем видят остальные. Спящим существам, сложно поверить в такое. Они считают многие вещи невозможными, либо необъяснимыми или еще хуже называют это богатым воображением или фантазией, потому что они не могут сами этого увидеть и почувствовать. Ведь все что нельзя увидеть или почувствовать, люди склонны отвергать и считать сумасшедшим того, кто способен видеть больше.

Ника выдохнула, подарив ему скромную улыбку.

– Знаешь, иногда мне кажется, что по-настоящему моя жизнь не здесь, а где-то в другом месте. Этот мир напоминает мне… чужие декорации, в которых я лишь случайный актер на бессмысленной сцене. Я не понимаю его. Все что движет людьми, это множество бессмысленных желаний что-то иметь или обладать чем-то или кем-то в чем я совсем не вижу смысла. Это угнетает меня.

– Допустим, – предположил Мэвис. – Способность видеть больше за видимой поверхностью, открывает другие грани нашего сознания Ника. Только нужно научиться их понимать.

Она молча кивнула, в то время как, как Мэвис разлил по кружкам кипяток, в которые уже была положена собранная трава.

– Эта трава не что-то подобное кактусам из книг Карлоса Кастанеды? – глядя в упор на собеседника, поинтересовалась Ника.

На секунду задумавшись, Мэвис почесал подбородок. Он не особо разбирался в местной литературе и чтобы не давать прямой ответ, просто сказал:

– Этот отвар помогает расслабиться и настроиться на нужную частоту. – Он встал на ноги, оглядываясь по сторонам, как будто кого-то ждал.

– Мы пойдем дальше или останемся здесь? – спросила художница.

– Как ты смотришь на то чтобы распевать определенные звуки…

Ника была готова к медитации, но распевать какие-то звуки, это у нее ассоциировалось с группой людей верующих в своего бога, чем она точно не увлекалась.

– Никогда не делала ничего подобного, – откровенно призналась она. – Ты говоришь о мантрах, верно?