Наталья Швец - Агафья – хранительница тайных врат

После неожиданного для всей семьи ухода бабушки, люди это ещё называют смертью, в доме стали происходить совершенно необыкновенные вещи, и даже я, которой тогда едва минуло семь лет, стала задумываться – а не владела ли бабуля чем-то таким, что неподвластно пониманию обычного человека?

К примеру, через несколько дней после похорон, в квартиру, где никого, кроме меня, не было, залетело нечто непонятное и невидимое. Издавая звуки сухих крыльев это «нечто» повисло на оконных шторах. Тяжёлая ткань собралась в огромный ком, и мне показалась, что вижу в этом ворохе знакомые глаза. Потом «это» улетело и наступила звенящая тишина… Когда поведала о случившемся матери, она как-то странно отреагировала. Вернее будет сказать так – если не считать лёгкого движения бровей, не отреагировала совсем.

После чего мною был сделан серьёзный вывод: своими наблюдениями, какими бы интересными они не были, ни с кем делиться не стоит. Окружающие либо не поверят, либо поднимут на смех. Поэтому молчала, однако, сознание того, что передо мной постепенно открывается мир, о котором никто не подозревает, делало значимой в своих собственных глазах.

Спустя годы поняла – кое-что бабушка всё же успела передать ещё при нашей совместной с ней жизни. К примеру, гадание на картах, тонкости которого, невзирая на свой юный возраст, поняла сразу. В этом деле главное заключается не в том, чтобы знать значение карт, а то, что чувствуешь, раскидывая колоду. А разные там – нечаянное свидание, пустой разговор, бубновый интерес, женщина-разлучница да благородный король – обычное приложение. Всё это можно выучить, а вот научиться видеть, что скрывается за разложенной колодой, если этого не дано, вряд ли.

Она же научила меня летать, и случилось это уже после её ухода.

Было мне тогда лет восемь, не больше. Соседка привела меня из школы, велела быть дома, пообедать, сделать уроки и никуда не выходить, пока не придёт мама. Со всем этим я справилась довольно быстро и почему-то очень заскучала. К тому же на улице ярко светило солнце, на детской площадке так весело шумели друзья, а мне, понимаешь ли, велели сидеть дома! Но ослушаться старших не посмела и от нечего делать принялась бесцельно слоняться по комнате из угла в угол. Чувство жалости к самой себе настолько сильно меня охватило, что я собралась разрыдаться. И вдруг предо мной предстала бабуля в ярком платье, подвязанном передником, тапочках на босу ногу и платочке на голове. Бабушка подавала какие-то знаки, которые сразу понять было довольно сложно. Я её увидела настолько отчетливо, что совершенно забыла о том, что бабули больше нет с нами. Мне безумно захотелось подбежать, прижаться к тёплому боку… Остановило лишь одно – сознание, что всё это плод моего воображения и ничего больше.

Бабушка с лукавой, только ей присущей улыбкой, внимательно посмотрела в глаза и встала на одну ногу. Смотрелось это довольно необычно. Затем она широко разметала руки, словно желая обнять весь мир, и легко воспарила над полом. Она молчала, но тем не менее я поняла: от меня требуется всё повторить в точности. Я встала напротив, приподняла ногу, точно так же, как только что было показано, и раздвинула руки на ширину плеч. Откуда-то изнутри поступил приказ глубоко вздохнуть и попробовать оторваться от пола. Я даже не ожидала, что у меня так легко получится преодолеть земное притяжение и подняться где-то сантиметров на двадцать в воздухе. Особого страха не ощущалось, тем более, что во сне довольно часто приходилось видеть, как лечу над землёй, а прямо подо мной, далеко внизу раскинулись невиданные миры. Когда, проснувшись, рассказывала маме об этих сновидениях, она обычно объясняла это тем, что расту. Но сейчас было иначе, всё происходило наяву, и я понимала – к моему росту происходившее никого отношения не имело.

Нет слов, дабы описать охватившее меня это невероятное состояние полёта. Но совершенно неожиданно в момент наивысшего наслаждения, в голове мелькнуло – а если упаду и разобьюсь? И едва это чувство возникло, как лёгкость куда-то исчезла, на ногах повисли тяжёлые гири, и я всем телом рухнула на пол. Бабуля всплеснула руками, засмеялась и исчезла, растворившись в воздухе… Однако, как бы там ни было, экспериментальный полёт можно признать удачным, и не только потому, что впервые сумела преодолеть земное притяжение и познакомиться с левитацией, которую по сей день считают выдумкой. Но самый главный успех этой нашей первой после горького прощания встречи заключался в том, что я окончательно уверовала – моя любимая бабушка по-прежнему рядом и в беде никогда не оставит.

Первый полёт научил не бояться неизвестности. Через несколько дней, уже без бабули, я самостоятельно повторила опыт. Только теперь, дабы не ушибиться, как прошлый раз, предусмотрительно разложила по всему полу подушки. Когда сейчас пишу эти строки, удивляюсь – как следует грамоте не была обучена, а мозгов на это хватило. На сей раз полёт прошел без особых происшествий. Мне удалось задержаться в воздухе минут на пять, которые тогда показались вечностью. Радости не было предела. Ещё бы – смогла совершить невероятное, о чём только в сказках читала, и, что важно, не упала и не расшиблась! Убедившись в том, что лётные азы более-менее освоены, решилась продолжить практику на свежем воздухе вдали от чужих глаз.

Местом для тренировок был выбран старый дедовский сад. Мы с мамой жили в городе, её сестра и братья тоже. В деревне семья собиралась только на период отпусков и школьных каникул. А с учётом того, что я была в семье на тот момент единственным ребёнком, мои тренировки проводились незаметно для всех. Густые заросли малины, смородины и крыжовника делали меня практически незаметной для посторонних глаз. Можно было совершенно не опасаться, что кто-нибудь из чужих обратит внимание на те кульбиты, которые я вытворяю, оторвавшись от земли. На свежем воздухе дела пошли заметно веселее. Единственное, что огорчало – похвастаться своими достижениями было не перед кем. Подруги не поймут, мать, наверняка, отругает, родные, которые относились ко мне, как к маленькой, просто засмеют.

Однако своим детским умишком прекрасно осознавала: так долго продолжаться не может, рано или поздно о моей тайне всё равно узнают. Какой будет реакция, особо не волновало. Выросшая в современном мире понимала – суду инквизиции не предадут и на костре не сожгут. А вот реакция матери страшила – ведь делаю я это без разрешения!

Неизвестно сколько времени это могло продолжаться, если бы не старое, удивительное по красоте зеркало, которое, если верить семейной легенде, находилось в нашей семье не одно поколение. Насколько знаю, бабке удалось уберечь его даже во времена фашистской оккупации в годы Великой Отечественной войны. Как она смогла это сделать, в семье никто не знал. Фашисты, отступая, увозили абсолютно всё, что представляло хоть какую-либо ценность, а зеркало, явно безумно дорогое, не тронули. Оно всегда привлекало моё пристальное внимание, а когда мама перевезла его из старого дома в городскую квартиру и установила в зале, вообще стало объектом постоянного наблюдения.